За одним бокалом пошел второй, третий… Я уже и сама чувствую, что серьезно опьянела. А Мария Эдуардовна все изливает свои обиды и откровения. Даже не думала, что отец Артема изменял ей много-много лет, а она терпела, молчала, делала вид, что ничего не замечает. А сегодня ее «прорвало», просто лопнуло терпение… — Я… простите, но я пойду… — пытаюсь сбежать, но она опять ловит меня за руку и просит: — Миланочка, посиди еще со мной, детка… Мне так одиноко и плохо… Спасает меня мой муж, который заходит и удивленно замирает: — Мила, вот ты где. А я тебя везде ищу. Готова ему броситься на шею, так рада возможности сбежать от такого количества откровений и алкоголя. Встаю и чуть не падаю. Ого! Такое у меня впервые. Я совсем не могу пить, поэтому и пью крайне редко и крайне мало… Артем усмехается, подходит и подхватывает меня на руки. — Все бунтуешь? — приглушенно шепчет мне, касаясь губами моего уха и пуская этим по всему моему телу мурашки. — Да куда уж? — бубню, пока он несет меня по коридору в нашу спальню. — Твоя мама меня напоила… Он ухмыляется от моих слов. А я с запозданием понимаю, что надо быть строгой. — Руки прочь от меня! — строго ворочаю заплетающимся языком, а сама крепко держусь за его шею, потому что кажется, что я падаю. — А ты мне нравишься все больше и больше, моя дорогая… — хрипло шепчет, касаясь горячими губами моего виска. 26 Артем Моя жена вздрагивает и смотрит на меня удивленно. Впервые вижу ее пьяной. Последние два года она вообще не пила, потому что пыталась забеременеть. До этого тоже пару раз пригубила шампанское, да и то лишь ради приличия. А сейчас моя мама явно «постаралась на славу». — Отпусти меня, — шепчет, отводя взгляд в сторону. Но я не отпускаю, несу ее в нашу спальню. Открываю ногой дверь. — Отпусти меня, — хмуро повторяет, при этом похожа сейчас на насупленного котенка. — Ты на ногах не держишься, — усмехаюсь я. — Это у меня просто голова закружилась, потому что я резко встала. А так я… Опускаю ее на ноги, и ее опять шатает. — Ой… — бубнит. Разворачивается, чтобы дойти до кровати, но я ее удерживаю и прижимаю спиной к своему торсу. Наклоняюсь и скольжу губами по нежному изгибу шеи. — Что ты делаешь? — замирает моя жена. Жадно веду руками по ее талии, плоскому животику. Впиваюсь губами в чувствительную кожу на шее. — Артем! — шепчет, начиная дрожать в моих руках. Ухватываю ее за подбородок и слегка поворачиваю лицом к себе. Жадно сминаю ее нежные губы. Помню, что говорил про месяц без секса, но она такая соблазнительная… Хочу ее, как никогда. — Нет! — она внезапно разрывает наш поцелуй. — Ничего не будет. А потом прижимает ладошку ко рту и шепчет: — Ой, мне плохо! И бежит в ванную комнату. Через несколько секунд слышу характерные звуки, говорящие о том, что алкоголь явно был лишним. Ну мама, удружила! Вхожу в ванную. Мила стоит перед раковиной и умывается: — Уходи, мне плохо. — Ну как я тебя брошу в таком состоянии? Поднимает на меня грустные глаза. Помогаю ей, придерживая за талию. — Не надо, я сама, — опять пытается освободиться от моих рук, но я игнорирую. Умывается и нетвердой походкой хочет идти в спальню. Подхватываю ее на руки и отношу на кровать. — Даже не надейся, что что-то будет, — строго шипит она. — Не надеюсь, — серьезно говорю ей. Уж точно не сегодня, когда ей так плохо. Опять вижу этот грустный взгляд. Отворачивается от меня. Встаю и ухожу. Через пять минут возвращаюсь с таблеткой и стаканом воды. — Выпей. Станет легче. Мила нехотя выпивает и засыпает. Прикрываю ее одеялом и зависаю, рассматривая ее. Хрупкая, нежная, соблазнительная… И дернул меня черт завести любовницу. Почему это сделал? Да хрен его знает. Не ценил то, что было? Скорее всего. Встаю и ухожу на поиски отца. * * * Милана Просыпаюсь с нестерпимой головной болью и морщусь. Сразу вспоминаю, что было вчера. На прикроватной тумбочке стоит вода, а рядом с ней лежит таблетка. Артем постарался? Одеваюсь, умываюсь и спускаюсь вниз. Сразу встречаю домработницу. — Доброе утро, Милана Андреевна, — здоровается она. — Проходите в столовую. Сейчас к вам присоединится Мария Эдуардовна. Через пять минут в столовую заходит моя свекровь. Садится за стол и здоровается. Выглядит так себе, но как обычно холодно и строго. Какое-то время завтракаем молча, а потом она нарушает тишину: — Милана, извини за вчерашнее. Я не считаю, что это правильно — вываливать свои проблемы на других людей. Но вчера… — запинается, обдумывая слова. — Вчера я допустила проявление слабости со своей стороны. — Иногда полезно с кем-то поделиться, — тихо говорю я.