– Это что такое? – Айтишник, – запросто пояснил Паша. Я начала истерично смеяться. – Что смешного в айтишниках? – попытался обидеться Паша. – Ничего, – я пыталась успокоиться и не хрюкнуть от смеха. – Когда ты сел напротив меня в кофейне, я подумала: типичный айтишник. – А я подумал, что ты слишком милая для обманутой жены. Мне тотчас стало несмешно. Паша взял мою руку и прижал к губам. – Твой адрес я достал через детектива, который следил за Кариной. Хотел позвонить или заехать невзначай. Ты живешь теперь совсем рядом. И я не верю в совпадения. – Я не живу здесь, – призналась я. – Пока еще по старому адресу. Моим пальцам в его большой сильной ладони было так тепло и уютно. Я не хотела, чтобы он отпускал. – О, а почему не сказала? – Не знаю. Задумалась. – Тогда снова в путь. Мы выехали на шоссе. – Я, может, слишком напираю? – аккуратно спросил Паша. – Можно сказать, я легко расстался с Кариной. У тебя как все прошло? Я вздохнула. – Не скажу, что это было легко, но сейчас я чувствую облегчение. – Ты еще любишь его? Паша легко называл по имени бывшую жену, но моего мужа звал исключительно местоимениями. – Нет, конечно. Вообще не уверена, что любила его. Очень странное ощущение. – Мгм, – кивнул он. – Понимаю. Как будто жил не своей жизнью. – Да. Не своей жизнью, а его. – И теперь надо вспомнить, что хотел делать до брака, каким был, когда изменился… Я кивала без остановки на каждое слово своего друга по несчастью. – Признаться, я вчера с тобой трахался как в первый раз. Я закашлялась, вспомнила, что Паша нечто подобное говорил еще на кухне. – Да, я тоже. Он улыбнулся, снова взял мою руку и стал поглаживать пальцы. Я смотрела то на наши ладони, то на его руку на руле. Скобелев вел машину спокойно и уверенно. Он успевал следить за дорогой, касаться меня очень нежно и говорить. Неожиданно я ощутила новый прилив чувств к этому человеку. Чувства были ужасно неприличными и стыдными. Однако они радовали меня до эйфории. – Говорят, после развода нужно идти во все тяжкие, – продолжил Паша. – Может, нам стоит оторваться вместе. М? Как считаешь, Оксан? – В каком смысле? – В смысле иногда встречаться. Мне уже за тридцать, и снимать девочек по барам вечерами совсем не тот азартный спорт, что в двадцать. Сморю, ты тоже не нашла никого в ресторане и приехала ко мне. – Да кому я нужна, – выпалила я. – Мне, – не растерялся Паша. – Ты точно больной, Павел Скобелев. – Возможно. А ты взбалмошная. Хотела сказать, что я очень спокойная и трезвомыслящая, но мое поведение говорило об обратном. Я не стала с ним спорить. В словах Паши было много правды. Я толком не знала себя. А ему точно нравились взбалмошные. Ночью мне было чертовски хорошо. Утром – тоже. Предложение Паши звучало заманчиво, привлекательно и горячо. Я думала, что мое либидо в глубокой спячке. Однако одно присутствие Скобелева рядом отменяло зиму в моей душе и трусиках. От одной мысли, что Паша хочет меня снова, стало жарко. Нет, горячо. Мой личный водитель опять замолчал. Наверное, дал время, чтобы я обдумала его слова. Сначала я хотела согласиться, но около дома струсила. Паша как будто почувствовал это. Он остановил машину у въезда на территорию двора, не дал мне и слова сказать, а сразу поцеловал. Его теплые чувственные губы уговаривали лучше слов. Я забыла все разумные доводы против связи с этим человеком. Мои пальцы запутались в его волосах. Я раскрыла губы и коснулась его языка своим. Паша сжал мое бедро и углубил поцелуй. – Ты можешь отказать мне, – проговорил Паша. – Но я все равно позвоню. – Чтобы поменять рубашку на платье? – уточнила я, поглаживая его шею сзади. – Оставь рубашку себе. Мне нужен ремонт дома, Оксана. – Как ты можешь мне доверять? Ремонт – это важно. – Мой член важнее, – парировал Скобелев. – Я вчера его тебе доверил и не прогадал. Я засмеялась ему в губы. Паша, видимо, принял это за одобрение и продолжил. – После минета ощущение, что ты знаешь меня лучше всех. Уж точно лучше бывшей. – Это отвратительный комплимент, Павел Скобелев, – прыснула я. – Прости, я паршивый джентльмен. – Не страшно. Зато любовник потрясающий Я притянула его голову ближе, и мы снова целовались, как подростки на свидании. Пашины руки становились все настойчивее. Он проник под рубашку одной. Вторая грозила забраться за резинку шорт. Я все еще была пристегнута и не могла двинуться. – Хочу тебя, – прошептал он. Я застонала и с трудом оттолкнула его. – Не в машине. Пожалуйста, – взмолилась я. – В машине тоже может быть весело. – Не среди белого дня у моего дома. – Согласен, – прохрипел Паша. – Тогда убегай скорее, пока я не увез тебя куда-нибудь в лес. Он сам отстегнул мой ремень и вышел из машины. Пока я возилась с туфлями, Паша обошел авто и открыл мне дверь. Он подал мне руку. В меня вселился бес. Я шагнула чуть шире, чтобы прижаться к нему, встала на цыпочки и шепнула на ухо: – В лес – это скучно. Вот если бы в поле… И потерлась о его торс грудью. – Черт, – выругался Скобелев. Он выдохнул со свистом. Я не сдержалась, куснула его за мочку и побежала к дому. Выглядела глупо до безобразия. На каблуках, в мужской одежде, носках. Кошмар. Но я обернулась, чтобы убедиться. Да, Паша смотрел мне вслед и выглядел ошарашенным. Я махнула ему рукой и, конечно, оступилась, чуть не сломав каблук. Скобелев засмеялся мне вслед. В другой раз я бы переживала, что выставила себя дурой. Но моя самооценка после ночи с Пашей бодренько встрепенулась. Я рассмеялась, принимая себя такой, какая есть. Нелепая, неуклюжая, озабоченная. Вроде бы Паша хотел меня именно такой. Мне это нравилось. Я вошла в прихожую и посмотрела на себя в зеркало. Никакой наряд не красил меня сильнее красной клетчатой рубашки. Глаза горели, а с губ не сходила улыбка.