– Мы сами с Оксаночкой решим, что она хочет, – заявил Николай, так и не дождавшись от меня ни слова. – Не нужно лезть к людям. – Она моя девушка, – рассвирепел Паша. – Так что сам не лезь. – Я не твоя девушка, – вклинилась я в их перепалку. Николай просиял. Паша склонил голову и нахмурился. – Очень смешно, Оксан. – Мне не до шуток. Знать тебя не хочу. – Вот видите, – влез Николай. – Вам тут не рады. – Меня это не останавливает, – решительно заявил Паша и взял меня за локоть. – Давай поговорим в спокойном месте. Я освободила руки и сказала твердо: – Нет. – Правильно, Оксаночка. Нам с тобой нужно поездку обсудить. Николай праздновал победу. Оказаться между двумя петухами – не самое приятное ощущение. Я моментально устала от их танцев с бубнами и решительно заявила: – Вы оба можете идти к черту. Я хочу спать. Паша с Николаем дернулись синхронно, чтобы пойти за мной к номеру. Я поспешила их предупредить. – Не ходите за мной, а то охрану позову. Николай вжал голову в шею. Паша не очень испугался и заявил: – Нам надо поговорить. – Не о чем разговаривать. Возвращайся к Карине. Он сверкнул глазами и упрямо тряхнул головой. – Я никуда не уеду, пока мы не поговорим. – Тогда я уеду сама, а ты оставайся. Паша сжал губы и отрицательно покачал головой снова, но позволил мне убежать. Конечно, я не ждала, что он оставит меня в покое. Вряд ли его удовлетворит столь короткий разговор после долгой дороги. Обычно люди настойчивы, пролетев пару тысяч километров. Закрывшись в номере, я, наконец, выдохнула. День подходил к концу, но моя обычная сонливость пропала. Все Паша, конечно. Я не думала, что он приедет. Его звонки я в первый день сбрасывала, а потом заблокировала. Чтобы не надоедал. Как он узнал, где я? Вплоть до отеля. Настя. Я застонала вслух. Вот стерва. Только она знала, куда я уехала. Чтобы успокоиться, я набрала себе ванну и долго лежала в ней. Немного помогло. Во всяком случае я захотела спать и отключилась, едва легла в постель. Но проснулась рано утром и больше не смогла заснуть. Впервые за все время пребывания я спустилась на завтрак. Есть не хотелось, и я взяла себе чай с ромашкой для аппетита. Паша вырос из-под земли буквально. Едва я села за стол, он оказался на стуле напротив с чашкой кофе и бутербродом с колбасой. Запахи ударили в нос, перебивая легкий аромат моего ромашкового чая. Я сморщила нос и попросила: – Уйди, пожалуйста. – Не могу, Оксан. Ты должна меня выслушать. – Не должна. Это ты должен вернуться домой к Карине и прекратить морочить мне голову. – К черту Карину, – Паша повысил голос. – Я знать ее не желаю. – Опять? Ты уже говорил это, а потом целовался с ней. – Оксан… – А Моню с кем оставил? – сменила я тему. – Света у меня живет. – И то хорошо. Мне кажется, твоя жена не любит собак. – Она не жена мне, Оксан. – Уверен? Выглядит все совершенно иначе. – Я могу все объяснить… – Не сомневаюсь, но я не хочу слушать тебя. Мне хорошо одной. Понял? Я тебе ничего не обещала. Мы провели вместе время весело. На этом все. Оставь меня. Выговорившись, я опустила плечи и сделала глоток чая. Паша тоже хлебнул из чашки и похлопал мне. – Браво. Оставить тебя с этим дедом? Прости, Оксан, я не могу. – Никакой он не дед, – вступилась я за Николая из вредности. – Очень даже приятный мужчина и… И мой ухажер! Вот. Паша рассмеялся и откусил бутерброд. Запах колбасы окончательно порушил мое и без того шаткое равновесие. Я попыталась не дышать, но стало еще хуже. Пришлось немедленно бросить Пашу и завтрак, чтобы бегом бежать в туалет. Там никого не было, и слава богу. Меня тошнило с ужасными звуками. До слез и стонов. – Блин, Оксан, что с тобой? – услышала я за спиной Пашин голос. Я застонала и всхлипнула. Только его мне тут не хватало. Последний спазм вывернул наизнанку. Желчь жгла горло и губы. Я убирала волосы за уши, и Паша участливо собрал их в хвост. – Малышка, кошмар какой. Как ты? – Отлично, – прокашляла, едва смогла говорить. – Разве не видно? Выпрямившись, я оттолкнула Пашу и прошла к раковине. Он не спешил оставить меня наедине со вкусом рвоты и унижением. Я прополоскала рот, умылась. – Отравление или вирус? – спросил Паша тихо. – Нет, это ты виноват, – не постеснялась я повесить на него всех собак. – Тебя от меня тошнит? Супер. – От тебя, и колбаса твоя воняла так, хоть святых выноси. – Вот тебя и вынесло. Он усмехнулся, и я прищурилась на него. Паша поднял руки. – Прости, забыл, что только у тебя патент на сарказм. Давай я провожу до номера. – Нет, – отказалась я сразу. Он точно не должен знать, где я живу. Паша упрямый. Он будет искать возможность побыть со мной наедине. Нельзя позволить ему приближаться даже. – Я не пойду в номер. Мне надо в галерею, потом запись в ванны. Я его совсем запутала. – Какая ванна? Какая галерея? – Нарзанные, – ответила я и пошагала из уборной на улицу. – Это же курорт водный. – Оксана, тебя тошнило только что. Ты болеешь. – Я же сказала, это от колбасы твоей. Уйди, Паш, и я буду в порядке.