- Правда?- изумленно смотрю на нее. Как-то не вяжется у меня образ мужа с человеком, который стал бы беспокоиться о посторонней старушке. - Стала бы я врать, дочка, - усмехается та. - Он мне даже это… Крошек твоих показал. - Как? - Видео, как это правильно… скинул! - Ничего себе, - удивленно бормочу. - Что, дюже осаждает заботой своей? Она задает сложные вопросы. Я и сама не знаю, как относиться к тому, что демонстрирует Рамиль. С одной стороны, он по-прежнему давит, не дает даже шанса на свободу, а с другой - он словно неуловимо изменился. И я никак не могу понять - что же на самом деле? Можно ли поверить его словам? - Это неважно, - вздыхаю, отводя взгляд. - Я все равно его не прощу. Я цепляюсь за привычную фразу, но впервые внутри ощущаю странный диссонанс. Точно появилось что-то еще. Совсем крошечное и пока малопонятное. - Так и не прощай, - поддакивает Пелагея. - Пущай мужик мучится. Сам же виноват. Вот и пусть дальше ходит за тобой, а ты носом верти да пользуйся положением. Недоверчиво смотрю на нее. Она же невозмутимо продолжает копошиться в своем пакете. - Я вот тебе тут привезла кое-чего. Свое, с огорода. Как ты любишь. А еще знаешь, тут ведь вон чего случилось-то! - Что такое? - испуганно спрашиваю. - Так Митька-то едва не угорел! Представляешь? Митька - это сосед через три дома. Я большинство жителей поселка знаю только из рассказов Пелагеи. - Так они с женой поругались. Он в очередной раз пришел на бровях, а там слово за слово. Ну и обиделась Манька-то. Умотала, психанув. А тот тоже, дурень патлатый, решил, что без нее жизнь ему не нужна. А вообще, скорее всего, допился, дурачок. Повезло, что Василич вовремя пришел за инструментами и почуял запах газа. Она еще что-то рассказывает, а я буквально в красках вижу, как все это происходит. В памяти всплывают слова Рамиля о том, что без нас ему не нужна жизнь. И как-то не по себе становится. Впрочем, ерунда это все - Салманов не какой-то деревенский простачок. Ему есть чем заняться в этой жизни кроме жены и детей. - … так вот они решили пожениться, - между тем продолжает рассказывать Пелагея. - Кто? - Витька с Милкой, - снисходительно отвечает она. - Дочка, ты как себя чувствуешь? Побледнела прям вся. - Все в порядке, - бормочу, стараясь отогнать страшные образы. - Правда. Пелагея недовольно цокает языком и помогает мне улечься. - Давай отдыхай, сил набирайся. С двумя пацанами они тебе понадобятся. Но не боись, если мужик твой сольется, справимся и сами. Она мне хитро подмигивает, обнимает, а мне становится не по себе от таких слов. А вдруг и правда сольется? Насколько хватит интереса Рамиля? До первой Айзы? День тянется очень долго. Медсестры, которые приходят ко мне с капельницами, ничего про визит в детское отделение не знают, а врач ушла на какое-то собрание. Я все больше нервничаю, что ничего не получится, и что я не смогу увидеть детей. Поэтому когда ко мне приходит муж, я едва не вскакиваю с постели. Замираю под его внимательным, жадным взглядом. Словно он скучал по мне и теперь рассматривает как дорогого и близкого человека. Смутившись, все-таки опускаю взгляд. - Привет, - говорю первой. - Привет, - слышу в ответ. - Это тебе, - он подходит ближе и ставит небольшой букет нежных тюльпанов на столик. Господи, я ведь даже не заметила этого - так сильно сосредоточилась на лице Рамиля. - Спасибо… А дети? - Муж вопросительно смотрит. - Ты обещал… Точнее, ты сказал, что… - Я помню, - мягко улыбается он. И снова это странное чувство, что я узнаю Салманова с какой-то новой стороны. - Обязательно сходим. Но сначала у меня кое-что для тебя есть. - О чем ты? - тут же настораживаюсь, а Рамиль протягивает мне папку, которую держал все это время в другой руке. - Вот, ты должна подписать документы. Вся расслабленность начинает мгновенно исчезать - мы словно вернулись обратно туда, откуда я сбежала. Будто и не было прошлых разговоров. Рамиль выжидающе смотрит, а у меня по спине мороз пробегает. Ведь если так подумать, то сейчас, выходит, я перед ним совершенно беспомощна - родители мне не помогут. Камаев, судя по всему - тоже. А Пелагея… Что она может против той власти, которой обладает мой муж? И если у него будет такое желание, то он сделает все по-своему, наплевав на свое же предложение договориться. Сглатываю ком в горле и дрожащей рукой беру папку, открываю ту и… Оседаю обратно на постель. - 36 Рамиль - Внутри все протестует против желания Амины быть независимой. Мне претит подобное положение дел. Но в то же время я отлично понимаю - как раньше уже не будет. И если я продолжу давить, то, конечно, получу свое - жена вернется ко мне, какой-то возможности противостоять моей власти у нее нет. Камаев не впряжется за нее, родители - тоже. Но мне становится гадко, только я представлю, что добьюсь этого такими методами. Нет, я хочу иного. Хочу, чтобы Амины улыбалась. Была счастлива. Хочу, чтобы в ее взгляд вернулись восхищение и обожание. Хочу ее любовь! И ради этого я готов пойти на многое. В том числе показать делами, что я не собираюсь давить на нее или загонять в угол. Что не обижу больше. Что искуплю вину перед ней и детьми. Я уверен, что разорвать договор с Асланом реально. Когда мы подписывали его, я намеренно оставил себе пару лазеек. Это будет дорого и непросто. Но мы сможем с ним развязаться. Почему? Это сложный вопрос. Для бизнеса это недальновидно, и, пожалуй, обернется дополнительными расходами, но остаться с ним в деловых отношениях, значит, молчаливо одобрить его отношение к Амине. А она - моя жена. И пусть изначально я много чего сделал не так, больше я таких ошибок не совершу. Воевать, конечно, я с тестем не стану - вряд ли Амина сможет спокойно к подобному отнестись, но все совместные проекты собираюсь свернуть. Естественно, когда мои юристы узнают, что именно им нужно сделать, то очень тактично пытаются намекнуть о последствиях подобного. Впрочем, мне плевать. Пусть я потеряю часть денег, но никто не будет травить мою жену и заставлять чувствовать свою вину. На хер таких родственников. Я ведь и правда оставил распоряжение в клинике, чтобы больше ни Хадию, ни Аслана к ней не пускали. Ни к чему ей лишние переживания. А вот когда на следующее утро тесть позвонил и начал разговор издалека, у меня закралось нехорошее такое предчувствие - слишком уж оперативно он узнал о том, о чем еще не должен был и догадываться. Пиздец. Значит, кто-то в моем офисе сливал ему информацию. Вопрос - кто? - Не занят? - брат заглядывает и демонстративно вроде как стучится. - Есть такое, - отвечаю, а сам бросаю взгляд на часы - дел до черта, но мне уже пора выезжать, чтобы поехать к Амине. - Пять минут выделишь? - спрашивает Таир, плотно прикрывая за собой дверь кабинета. Я лишь киваю в ответ. - Это правда, что ты решил разорвать договор с Шакировым? - Пришел меня отговаривать? - Тебе не кажется, что такие решения ты должен согласовывать со мной? - Это не обсуждается, - отрезаю я. - Потому и не стал спрашивать твоего мнения. - Вот как? - скалится брат. - А не много ли ты на себя берешь, а? Или крыша совсем потекла? Смотрю на того, и внутри поднимается холодная ярость. - Следи за языком, если не хочешь, чтобы вылетел отсюда. - То есть в ход угрозы пошли? - брат продолжает нарываться. - Знаешь, Рамиль, это пиздец как не по-семейному - вот так подставлять меня. - Чем?