Я мало что понимаю в ранениях, но выглядело это страшно. А еще страшнее стало, когда на мой вопрос - кто были эти люди, Штерн как-то странно посмотрел на меня и произнес: - Ты не в курсе конфликта мужа и твоего отца? Это оказывается для меня шоком. Я не верю. Не может же отец поступить вот так! Даже если я ему не родная, то неужели у них с Рамилем настолько обострились отношения? - Это правда он? - только и могу произнести. Однако Адам не торопится отвечать, но в итоге вздыхает: - У мужа спросишь. Та уверенность, с которой он это говорит, внушает мне надежду, что все обойдется. Только глубокой ночью в коридор, наконец, выходит хирург. Я уже дремлю на диванчике, но как только хлопает дверь, тут же просыпаюсь. Сонно моргаю и тогда замечаю врача. - Что? Как? Все получилось? - задаю все вопросы сразу. Хирург поднимает руки вверх и устало усмехается. - Сразу видно любящую жену, - качает головой. - Повезло вашему мужу. Пуля прошла удачно, да и сам он мужик крепкий. Выкарабкается. Только в этот момент у меня получается полноценно вдохнуть. Всхлипываю, жмурясь от ошеломляющего облечения. - Спасибо! Спасибо вам большое! - Да ну вы что, - смущается вдруг хирург. - Вся команда работала. К нам подходит Штерн. Сонный, тоже уставший. - Все путем, Михалыч? - спрашивает так, будто и не сомневался в этом. - Ну, вроде того. Но, это, вы бы переставали играть в эти опасные игры. Мужчины пожимают руки, и врач уходит. - Что, теперь готова поехать домой? - Да, но… - Салманов никуда не денется. Все равно в реанимацию тебя не пустят. - Что, совсем никак? - спрашиваю, понимая, что мне жизненно необходимо увидеть его сейчас. Штерн тяжело вздыхает и, кивнув мне, идет к выходу. Я, совершенно ничего не понимая, следую за ним, жду возле кабинета главврача, а после меня все-таки отводят к мужу в реанимацию. - Только пять минут, - строго говорит медсестра, которая меня сопровождает. Видеть мужа вот таким - бледным, лежащим без сознания - мучительно больно. Я подхожу ближе, мысленно прося его открыть газа. Понимаю, что это сейчас невозможно, но мне так страшно. Страшно, что больше он не очнется, что уйдет, а дети так и не узнают его. Страшно, что больше не будет нас. Все сомнения, которые еще днем разрывали меня на части, растворяются, как что-то ненужное. Лишь стоя у постели мужа, держа его за руку, я понимаю простую и важную вещь - нужно жить здесь и сейчас, а не ждать, что когда-то наступит тот самый момент, после которого сможешь расслабиться и наслаждаться жизнью. - Ты нам нужен, - тихо говорю, сглатываю слезы. - Рамиль, ты нужен мне и детям. Возвращайся к нам. Мы очень ждем. Мне тяжело от него уходить, но медсестра ругается, говорит что-то про главврача, который обязательно придет и устроит ей разнос. Домой меня отвозит Адам, обещает обязательно сообщить, что и как. И уже через несколько часов я узнаю, что зря уехала из больницы… - 44 Рамиль - Прихожу я в себя уже в больнице. В голову будто ваты напихали, да еще встряхнули как следует. Память возвращается рывками. Вот я сорвался, чтобы привезти Амину в свой дом и показать детские, которые, наконец, были полностью готовы. Захотелось увидеть ее лицо, когда она зайдет и увидит. Волновался, понравится ли? Вот на заправке ко мне подходит сомнительный тип, отвлекает, а затем расклад внезапно меняется. Я, конечно, облажался. Расслабился, поверил, что вопрос с Шакировым решен, хотя Адам и говорил, что стоит перестраховаться. Но этот мудак все-таки зарвался, раз пошел на такое. Да еще когда со мной была Амина. Когда понял, что это она на линии огня, у меня были считанные мгновения на принятие решения. Впрочем, даже думать было не о чем. Я сделал то, что считал правильным. И даже если отмотать назад, ничего бы не изменил. Разве что… Взял бы, блядь, охрану, а не задумывал устроить романтическое свидание для жены, решив, что все насущные проблемы уже решены. И моя беспечность едва не стоила ей жизни… Хлопок двери отдается звенящей болью в голове. Медленно поворачиваюсь и вижу Амину. Поразительно, но от одного ее вида ощущения становятся не такими херовыми. С трудом улыбаюсь, надеясь, что не напугаю ее. Жена медленно подходит, в ее глазах слезы. - Рамиль… - Прости, я подвел тебя, - сразу признаю собственную вину. - Ты что… Ты спас меня! Ты… - она все-таки плачет, а у меня внутри все скручивает. Моя женщина опять плачет. И снова по моей вине. Херово это. - Амина, послушай… - Нет, это ты послушай, - вдруг резко огрызается она. - Ты должен поправиться, слышишь? Дети тебя ждут, понял? - Прямо-таки ждут? Она молчит, кусает губы, а затем робко берет меня за руку. - Я тоже. Тоже жду тебя. Дома. Пожалуй, это самое охеренное, что я слышал в своей жизни. И правильное. В груди зарождается нечто, чему я даже слов найти не могу. Да и черт с ними. Плевать. Главное, что она здесь. И судя по тому, как смотрит, стена между нами окончательно рухнула. - Сильно испугалась? - хрипло спрашиваю. Горло дерет, но мне важно узнать, как она. - За тебя, - вдруг говорит Амина. - Адам сказал, что это мой отец, да? Шумно вдыхаю. Черт, у Штерна язык без костей. - Не злись, - мягко добавляет жена. - Он думал, что я в курсе. Кажется, он хороший друг? - С чего ты так решила? - Ну, он же помог тебе. Да и потом никуда не уехал - так и сидел со мной, пока твой хирург не вышел. От понимания, что Амина не послушалась и приехала сюда, с одной стороны, вспыхивает раздражение, а с другой - наоборот, радость. Значит, не плевать. Значит, любит. - То есть терся рядом? - ревниво уточняю, на что она возмущенно фыркает. - По себе судишь? Стискиваю зубы. Что ж, справедливо. - Прости, - добавляет Амина. - Я… Я просто сильно переволновалась. - Больше такого не повторится. - А папа? Что с ним теперь будет? - Не думай об этом. - Но Рамиль… - она замолкает, кусает губы, словно не решается о чем-то попросить. - Я понимаю, ты вправе поступить по-своему, но…