– Лиз, откуда ты… Черт. Я все объясню. Муж подходит ближе, не давая мне сдвинуться с места, пытается взять за плечи, но я вырываюсь. – Не нужно ничего объяснять, Вадим. Нужно было просто сказать правду, ясно? Что хотел провести время с любовницей, что обманываешь, что… – Да подожди ты, – перехватывает он мои руки, когда начинаю бить ладонями по его груди. – Я ждала! Ждала, Вадим. А теперь оставь меня. Убирайся. – Но… – Убирайся, Вадим! По-хорошему! Я перехожу на крик и слышу, как хлопает дверь в детскую. Закрываю рот рукой, чтобы в голос не разреветься. Резко отворачиваюсь к раковине. – Папа, что-то случилось? – тоненький голосок Артема заставляет все внутри сжаться до предела. Случилось сынок. Папа от нас уходит. Вот только я не знаю, как вам с Аришей об этом сказать. – Все хорошо, Темка. Обсуждаем сериал с мамой. Будешь шоколад? Я привез тебе, смотри. И с Аришей можешь поделиться. У меня нет сил объяснять, что детям надо сначала поесть. Пусть Артем берет шоколад и идет в детскую, в которую я обычно не разрешаю нести еду. Но сегодня я делаю исключение. Потому что для его отца у меня есть еще несколько слов. – Лиз, – слышу шепот Вадима, когда в детской слышатся радостные визги. – Послушай, я… – Уйди. – Лиз. Я оборачиваюсь и смотрю в темные глаза. Сердце сжимается, я все еще люблю мужа. И не представляю, как мне жить дальше. Но с ним я больше не могу. – Ты мне изменяешь. Я не задаю вопрос. Я утверждаю. Во взгляде напротив темнота. Зажмуриваюсь. – Лиз, дай мне все объяснить. – Ты ездил не по работе, – всхлипываю. – Ты, ты… мне… – мокрые дорожки катятся по щекам, и продолжить не получается. Думала, что уже пережила личную драму, готовилась к разговору. Уговаривала себя, что ни я первая, ни я последняя. Женщины как-то переживают обманы, и идут дальше с гордо поднятой головой, и я смогу. Я надеялась, что мой голос не будет дрожать, и плакать я при Вадиме не планировала. Его жалость мне точно не нужна. Но нормально говорить, когда Вадим близко, невыносимо. Сердце словно иглами засыпает, и от каждого укола оно сжимается от боли. Я люблю мужа, люблю, черт возьми, и мне очень плохо. В горле ком, в голове шумит. – Не по работе, – слышу убивающий ответ и сжимаю пальцы в кулак так, что ногтями впиваюсь в свои ладони. – Ты обманул меня, – шепчу. – Да, но... – Уходи. – Лиз… – Уйди же, – отталкиваю его, но Вадим держит меня в захвате. – Пожалуйста. Уйди, Вадим. Я не могу тебя видеть. Не могу! Ты понимаешь? Не могу! – Хорошо, успокойся, Лиза! Уйду. Надеюсь, завтра твоя истерика утихнет, и я смогу все объяснить. – Я и так все поняла. – В двух словах тут не объяснить, Лиза. Это началось не сегодня… Закрываю уши руками. Я хотела, чтобы он признался, а сейчас каждое его слово ранит так, что в глазах темнеет. Я едва стою на ногах. Делаю глубокий вдох: – Кто она? – Я сначала все объясню, а потом мы решим, что делать. – Кто? С кем ты мне изменял? – Да успокойся ты. Я не изменял, так вышло… – Так вышло? Ты слышишь себя? Так не выходит, если ты честен с женой! – Завтра приду. Вадим отпускает меня и отступает. Я зажмуриваюсь так сильно, что перед глазами белые пятна появляются. Вдох-выдох. Я слышу, что Вадим что-то говорит детям. Не знаю, что он обещает им, но Ариша и Артем не ревут, не бегут за папой к двери. Он умеет их подкупать. Чертов лжец. И когда хлопает входная дверь, внутри все окончательно обрывается. Вот он какой – конец. Я включаю музыку на телефоне и плачу навзрыд. Цепляюсь за столешницу и бью по ней рукой. Несколько раз, пока не начинаю чувствовать, как горят ладони. А когда немного успокаиваюсь, продолжая лишь время от времени всхлипывать, забираюсь в кресло с ногами. За окном темно. Сколько вот так сижу не знаю. А потом быстро встаю. В детской тихо. На время даже своя собственная боль отступает, когда за несколько секунд, которые я преодолеваю расстояние до комнаты детей, успеваю подумать о всяких ужасах, а когда открываю дверь, выдыхаю. Дети лежат на кровати Артема, сам он держит на животе планшет. Значит, смотрят, мультики. У дочери с сыном нет планшетов, Вадим оставил свой. Какая щедрость. Замечаю, что Ариша уснула, а Артем уже почти, но еще нетвердой рукой придерживает устройство. Не тревожу, а тихонько выхожу из комнаты, забирая с пола фантики от сладостей. Вадим ушел. Взял и ушел. К ней? И рад, наверно, что я сама его выгнала. Тишина в квартире стоит невыносимая. Словно замерло все вокруг. Словно я на сцене, а в зрительном зале народ прислушивается, с интересом предполагая, что я теперь буду делать. Как справляться. Да только я не на сцене. И это не игра. Это жизнь. Ты хотела остаться одна, Лиза? Ты хотела? Я иду в душ, в надежде привести мысли в порядок, но ни холодная вода, ни новые белоснежные простыни никак не помогают успокоиться. Я пытаюсь уснуть, но не выходит. И когда на телефон приходит входящее сообщение, сердце совершает кульбит и принимается стучать как сумасшедшее. Я открываю мессенджер, непонятно на что надеясь. Ведь ясно как день – меня предали. И никакие слова не изменят ситуацию. «Лиз, все время думаю о тебе», – читаю входящее. От отчаяния хочется выть. Пишет Руслан. А от Вадима ни строчки. Ну да, это же моя жизнь размазана, а у него до сих пор все хорошо. Глава 15 Ночью мне снятся ужасные сны. Много змей вокруг, я в замкнутом пространстве. Кажется, что выхода нет, лишь где-то наверху слабый просвет, но добраться туда никак. Я не могу пошевелиться, воздуха не хватает, последний вздох и я резко поднимаюсь. И выдыхаю. Но ненадолго. Змей нет, зато есть жестокая действительность, которая удушает похлеще земноводных гадов. Не знаю зачем, скорее, это просто порыв, но я в отчаянии пишу сообщения Вадиму. Гневные, обвинительные, говорю все то, что не сказала вслух, боясь, что услышат дети. Вадим ожидаемо не отвечает. Спит после бурного действия? Занят прямо сейчас? Хватит себя истязать.