Не отвечает. Лишь улыбается слегка. – Мне от тебя ничего не надо. Почти. Глава 32 – Мне от тебя ничего не надо, – произносит Злата. – Почти. – Почти? – усмехаюсь. – Если ты решила меня шантажировать, то лучше сразу сваливай. – Это ты меня так посылаешь? – девушка вдруг наклоняется, опираясь на подлокотники массивного кресла. – Как некрасиво, Вадим. У нас общий сын. Мы не чужие. Да, она определенно выпила. Теперь ощущаю это ясно. Подаюсь чуть вперед и по слогам произношу: – Иди нахрен, Злата. Так понятнее? Но у Исаковой со смекалкой большие проблемы. Потому что вместо того, чтобы уйти, она приседает передо мной. – Так я уже сюда пришла, – растягивает губы шире и начинает имитировать стоны. Совсем долбанулась? Да, в офисе тихо, но возможно, остался кто-то из бухгалтерии. Слухи мне тут не нужны. И так разговоры ходят, почему я Руса уволил, да и про Дину иногда вспоминают. – Нас услышат, что ты делаешь? – буквально рычу. – Кто услышит? Я умею делать хорошо. В прошлый раз тебе понравилось. Злата тянется к ремню, я перехватываю ее руку, другой хватаю за волосы. – Я же сказал… – немного наклоняюсь. – Никто не узнает, – нервно смеется Злата. – М-м-м, я вижу, что ты хочешь… Не знаю, что она там увидела, потому что абсолютно точно единственное желание – вытолкать Исакову вон, да так, чтобы она навсегда запомнила – мой офис для нее отныне закрытая территория. Где ее хваленая гордость, в конце концов? Вне себя от злости я поднимаю глаза и только сейчас понимаю, что мы со Златой в кабинете уже не одни. Замираю, чувствуя, как внутри все обрывается. – Лизок… Что… ты тут делаешь? От того, какое отчаяние появляется в глазах жены, меня самого нахрен скручивает. «Лизка, Лизка, ты все не так поняла», – хочу прокричать, но не могу произнести и слова. Все будет звучать по-идиотски, учитывая, что у моих ног расположилась Исакова. – Сюрприз, – шепчет Лиза, не отводя глаза, полные слез. – Когда-то ты должна была узнать, – ухмыляется Злата, и теперь я отмираю. Силой поднимаю ее, убирая со своего пути, и вмиг оказываюсь возле жены. Она вырывается, от меня шарахаясь, и выставляет ладони, останавливая мой порыв. По ее щекам стекают мокрые дорожки, губы дрожат. – Как ты мог, как ты… как? – повторяет она растерянно. – А ты, – переводит она взгляд за мое плечо. – Ты же… я не понимаю… за что? Она закрывает ладонью рот и пятится к двери. – Лиз, дай мне все объяснить… Но Лиза мотает головой из стороны в сторону. – А давайте я, – подает голос Злата. Ее веселый тон сейчас вымораживает, как никогда. Она стоит чуть в стороне, и Лиза переводит на нее взгляд. – Ты не думай, что я кого-то у тебя увела. Твой Вадим и давно не твой вовсе. – Что… что ты такое… говоришь?.. – Он тебе вряд ли признается, но ради просвещения спроси у него, как хорошо ему было со мной на корпоративе. М-м-м, – тянет Исакова, облизывая губы, – очень хорошо было. Лиза упирается в меня прожигающим нахрен взглядом, и тут же качает головой. – Я же поверила тебе… – А зря, – продолжает Злата. – Заткнись, – не выдерживаю я, и снова делаю попытку удержать Лизу, которая резко отворачивается и хватается за ручку двери. Не могу дать ей уйти, но она вырывается и снова оборачивается. А затем вжимается спиной в дверь: – Отпусти меня, Вадим! Тебе мало? Мало? А ты, ты такая сволочь, Злата. Ты… У тебя же Федя болеет, как у тебя хватает совести делать подлости, вместо того, чтобы заниматься сыном?! – Это я сволочь? – убирает улыбку с лица Злата. Теперь ей не весело, она мрачнеет на глазах. – Я? А ты хоть знаешь, почему у Феди проблемы? Ты задавалась таким вопросом? Интересовалась хоть раз, какого мне было, пока ты летала в облаках, строя свое счастье на чужом горе? – О чем ты? – срывается голос Лизы. – А я о том, что, когда я и так с ума сходила от собственной боли, когда меня скручивало от одной мысли, что человек, которого я полюбила, сделал предложение другой, ты, Лиза, прыгала от счастья, хвастаясь кольцом. Фото рассылала, приглашения на свадьбу. Я тогда чуть не потеряла Федю, в больнице лежала, борясь за его жизнь. А что делала ты в это время? Выбирала свадебное платье! Врач сказал, что все проблемы Феденьки от переживаний в период беременности! Поэтому не тебе мне морали читать. Ты ничего не знаешь. Потому что тебе плевать на всех вокруг, Лиза. Особенно тебе, плевать на Федю. На него и его собственному отцу плевать. Лиза шокирована настолько, что переводит взгляд с меня на Злату, она еще не понимает, что означает монолог Исаковой. – То, что тебя бросил парень, никто из нас не виноват. И что отец Феди оказался таким ненадежным… Злата громко смеется. Я не выдерживаю: – Хватит тут цирк устраивать! Я беру девушку за локоть и силой выталкиваю из кабинета, но она успевает обернуться и на пороге сквозь истеричный смех произнести: – Ненадежным оказался Вадим, Лиза. Он отец Феди. Дверь за Златой закрываю с громким звуком, с той стороны слышится удаляющийся смех, переходящий во всхипы, по эту – звучит зловещее эхо. Сейчас мне плевать, кто что подумает в офисе. Важно лишь одно – то, как смотрит на меня Лиза. Ниже падать некуда. Это и есть самый настоящий конец. Лиза Тишина кабинета начинает давить на виски. Тошнота подкатывает стремительно, сердце словно на куски изрезали, и я не как не могу остановить сбегающие по щекам мокрые дорожки. Не хватает воздуха. Сил не хватает. С трудом держусь на ногах, пытаясь осознать все, что увидела и услышала. Вадим мне изменяет. Из-ме-ня-ет. И в этом больше нет сомнений. Но лишает кислорода не только это. Муж смотрит потемневшим взглядом, немного испугано, но цепко. – Это… правда? Всё, что сказала Злата. Не отвечает, долго смотрит. – Правда? Он кивает, а у меня подкашиваются коленки. Весь мир на глазах рассыпается, земля под ногами трещит, боль сковывает по новой – острыми иглами, рваными ранами. – Не подходи ко мне, – останавливаю Вадима. – Не подходи. Никогда. Последние слова я шепчу, мгновение, и я выбегаю из кабинета. На этот раз Вадим меня отпускает, я не слышу шагов позади. Я вообще с трудом понимаю, что вокруг происходит – в ушах нарастает гул. Почти не вижу, куда несусь. Кто-то попадается мне на пути и буквально отпрыгивает в сторону. Слезы застилают глаза. Коридор, ступеньки, парковка, такси. Я зажмуриваюсь и закрываю лицо ладонями, не отвечая на вопрос таксиста, куда меня везти. Больно, мне так больно. Почему так саднит? Почему так выворачивает, словно наживую вырвали сердце? С трудом понимаю, куда ехать. Называю адрес родителей Вадима, а спустя некоторое время звоню в железные ворота, огораживающие коттедж Соколовских. Я оставила здесь детей, и сейчас хочу их забрать. Не знаю, что делать дальше. Мне казалось, я уже прошла через ад, но только сейчас поняла, как заблуждалась. Я до сих пор в аду. И теперь в самом его эпицентре. Я не знаю, что делать дальше, казалось бы, я должна была быть готова к предательству, ведь это все я уже мысленно не раз проходило.