Когда–то мне пришлось привыкнуть рассчитывать только на себя, знаете ли. И жизнь в очередной раз доказала, что это была моя самая правильная позиция. Настало время возвращаться к ее истокам. Я сильная, я обязательно справлюсь! 38. Камилла — Ну что ж, все ошибаются, — сделав паузу, я посмотрела на него и задумалась. А потом, словно решившись признаться, продолжила: — Только знаешь, тогда я действительно тебя любила. Максим вскинул опустившуюся, было, голову. — Ты знал, так ведь? — Я предполагал. Нет, до того уговора я был уверен в этом, — Макс не мог смотреть мне в глаза и разглядывал стену. — И поэтому твоя реакция, когда я к тебе решил тогда прийти, меня… мягко говоря… взбесила, — Максим заговорил быстрее. — Я сам не знал, чего от тебя можно ожидать. Но когда ты решила все за нас двоих так… Я просто уже не смог пересилить себя. Я не смог заговорить с тобой о том, что действительно испытывал. Не смог сказать, чего по–настоящему хотел. Все потому, что я решил… Решил, что ошибся. И сам выдумал твою любовь. Потому что мысли о ней как–то грели, что ли… Не знаю. Я был слишком растерян в тот момент. Он вновь посмотрел на меня. — Так я оказался прав. — Ты был прав. Да. Тогда любовь, действительно, была, — я взглянула на него с печалью. — Но ты ее убил, Макс. Тем вечером, когда я увидела тебя с другой, ты начал, а потом — добивал. Добивал планомерно. Мучительно. Но я постоянно за что–то цеплялась. И сама не понимала, зачем. Наверное, каждому хочется верить, что его любят. Пусть даже не горячо и нежно, — Макс помрачнел после последних слов. — Но хоть как–то. Без такой веры сложно, Макс. Очень. Ну, или если уж не любят тебя, можно просто любить самому. За двоих. — Я чувствовал это. Все–таки, несмотря на наш уговор, у нас ведь был не только секс. Услышав такое, я хмыкнула и парировала: — С чьей стороны, Максим? — у него на скулах заходили желваки. Да уж. Вопрос был не в бровь, а в глаз. — Ты первое время весьма активно демонстрировал всех своих модельных девочек. Уж не знаю, почему потом угомонился. Но, поверь мне, я их оценила и «искренне» восхитилась. Да еще и четко уяснила, насколько мне до них далеко со своей среднестатистической внешностью и насущными проблемами. — Камил, — он с недоверием посмотрел на меня. — Ты что, совсем ничего не поняла? — Чего я не поняла, Макс? — По поводу тех девушек. — Ну, давай, просвети меня в этом вопросе. — А что просвещать-то? Как ты не понимаешь? Это же была просто демонстрация! Я не спал с ними! Все девчонки мне были нужны только для того, чтобы добиться от тебя хоть каких–то эмоций. Мне нужно было увидеть твою реакцию. Я все хотел понять, неужели, я настолько тебе безразличен⁈ А потом просто надоело. Потому и перестал что-то специально предпринимать. Я внимательно разглядывала Максима какое–то время. Как будто бы пыталась впитать в себя сейчас того, кому по неосторожности доверила свои чувства и сердце… Минута тишина, и я попросту пожала плечами. — С тех пор уже много воды утекло, Максим. Знаешь, раньше я была такой же, как и все. Попросту спряталась за хрупкую веру в то, что у нас все уладится. Макс, я надеялась, что все эти гребаные проблемы, в конце концов, пройдут сами собой. Я выдохнула, на секунду усомнившись в правильности своего решения. Но уступать Максу сейчас — это ниже моего достоинства. Так, Мила, не кипишуй и вспомни о пережитом. Все же не изобрели еще более раздражающего радара, чем женская интуиция. А она мне сейчас просто кричит в голове прямым текстом, что люди, как и хлеб, со временем только черствеют. И я сильно сомневаюсь, что Макс мог так быстро поменяться в лучшую сторону. Откуда у него эта непоколебимая уверенность в своей правоте? Все наши отношения построены на его и моих ошибках. Продолжать их крайне глупо. Если грязь заметать под ковер, она рано или поздно полезет оттуда. Так же и наш негативный опыт никуда не денется. И мне не нужно перед ним оправдываться! В память о нашем общем прошлом пришла пора все заканчивать. В любом случае, я буду думать, что все, что происходит — во благо. Больше никто не посмеет втягивать меня в такую мерзкую трясину. Я пас. Пора завершать весь этот цирк и обнуляться: — Все это уже давно пережито, Максим. В любом случае, уговор у нас был, и я его придерживалась. 39. Максим А я опять ударился в воспоминания. Перестал я таскать за собой красоток всевозможных видов, предварительно узнав, где я смогу столкнуться с Камиллой. Я просто понял, что ей все равно. Вот только мне–то все равно уже не было! Я понимал с каждым днем все больше, насколько она мне нужна. Не эта новая, холодная и отстраненная Камилла, а та Милуша, которая, казалось мне, исчезла безвозвратно. И уже я старательно, раз за разом, пытался обойти ее слова о том, что ей проще встретиться и разойтись. И медленно, слишком медленно, с моей точки зрения, что–то начало меняться. Я прилагал все усилия, чтобы Камилла оставалась на ночь. Она не всегда носила с собой ноутбук, а работала как прежде, и я купил компьютер. Установил все необходимые программы, чтобы она могла оставаться, даже если это означало, что Мила погрузится в работу. Зато она была рядом. И я мог смотреть на нее. А иногда и отвлекать… Из командировок я звонил Камилле как никогда часто. При первой же появившейся возможности постоянно писал смс. Она почти всегда отвечала. Милуша мимолетно рассказывала что–то о погоде или о том, что видела кого–то из моих друзей. Такие беседы ни о чем словно возвращали меня к ней, отвлекая от обстановки опасности и смерти. Сослуживцы закатывали глаза. Даже принялись шутить, что я говорю по телефону больше, чем все они вместе взятые. Подумать только…Дом… Прошло слишком много времени с тех пор, как это слово вызывало во мне подобный восторг. Однако сейчас оно обозначало нечто большее. Нет. Гораздо большее, чем некое место или страна. Оно означало, что скоро я смогу увидеть Милу. Никогда не думал, что буду до такой степени волноваться по поводу кого–то, кого никогда не собирался даже подпускать так близко. Но создавалось ощущение, что наши прямолинейные отношения помогли отбросить в сторону всю ненужную мишуру, оставляя нам с Камиллой что–то по–настоящему стоящее. Казалось, я, наконец, ожил и впервые в жизни иду по правильной дороге. Навстречу к Миле. Когда я возвращался, Милуша меня ждала. Я понимал… Понимал, что теперь я не просто возвращаюсь. Я уже стремлюсь именно к ней. Раньше у меня никогда не было ничего подобного. И это слегка пугало. Но понимание того, что Камилла со мной, наоборот, почему-то успокаивало. Я чувствовал, что, несмотря на глупую договоренность, она что–то испытывает ко мне. И я старательно уговаривал себя, что надо еще немного подождать, что пройдет время, и Мила снова поверит в нас. Ведь она, как прежде, улыбалась, ласкала меня, поддерживала! Хотя во всем прочем дистанция сохранялась. Не было больше посиделок с моими друзьями, походов в кафе или куда–нибудь еще. Когда я, спустя какое–то время, заикнулся было о том, что нас пригласили на день рождения, она отреагировала совсем не так, как я ожидал. До сих пор вспоминаю с болью в сердце. Потому что… Когда она повернулась ко мне в тот раз, ее яркие глаза впились в мои. Взгляд стал таким холодным, что вся сладость нашей близости мгновенно ушла. Так холодно, что я почти начал задаваться вопросом, придумал ли я ее любовь и хоть какое-то лояльное отношение ко мне. Начал верить, что всего этого, вероятно, никогда не могло быть в Милкиных глазах. Она вскинула бровь: — Максим, ты меня с кем–то перепутал? У нас с тобой встречи узконаправленные. Я отступил тогда. И больше не заикался даже ни о чем подобном. Было, кстати, еще кое–что, о чем я вспоминал с грустью и непонятной тоской. Камилла больше никогда не прижималась ко мне так, как будто искала поддержки. Не заглядывала мне в глаза… Словно искала там нежность? Не знаю. Не определился. Но такого больше не было. Все это безвозвратно кануло в Лету. Да, Камилла закрывала глаза на то, что я нарушал нашу договоренность. Но сама она всегда четко придерживалась границ, установленных в тот злополучный вечер. Время шло. Все вокруг решили, что мы расстались. Только самые близкие друзья знали, что я с Милкой. Остальные были убеждены, что мы разошлись. А я и не спорил. Как когда–то для Камиллы, для меня теперь стало важно только то, что есть на самом деле. А она была со мной. Прошло больше года с того разговора. И Камилла все еще была со мной. Знаете, на уровне подсознания я все время ждал, что она решит найти мне замену. И выдохнул с огромным облегчением, когда понял в какой–то момент, что все шло так же, как и прежде. Однажды я даже поймал себя на мысли, что вспоминаю о дочери Милы. Она по–прежнему проводила все выходные с ней. И мне в голову пришла гениальная мысль. Я подумал, что ведь можно и не терять эти дни для нашего общения. Можно проводить их вместе. Именно тогда и возникла идея позвать Камиллу куда–нибудь с дочкой. Сразу, как только мне подвернется подходящий случай. 40. Максим — Камил, — я выдохнул ее имя, собираясь с силами, чтобы рассказать о том, как я сожалею обо всем. Но она, не выслушав меня, продолжила: — А на озере возле дома Алеши… Я окончательно поняла, что сама придумывала то, что хотела. Людям свойственен самообман, знаешь ли. Иногда он помогает выжить. Я не выдержал отстраненности в ее голосе, и, подойдя к подоконнику, попытался обнять. Но Камилла не поддалась в ответ на мои объятия, а лишь отвернулась к окну. — Макс, я перестала тешить себя надеждами и фантазиями. Я поняла, что все ушло. Просто я цеплялась за иллюзию, создающую видимость того, что я все еще жива, что могу чувствовать. По моему телу прошелся озноб от таких слов. Не успел я сказать хоть что–то, как она продолжила: — Но ты очень хорошо умеешь все обозначить, пусть и не прилагая к этому больших усилий. Макс, тогда на озере я поняла, что даже для такой имитации нужно выбирать подходящий объект. А то уж очень тяжело потом. Она погрузилась в какие–то мысли, а я не знал, что сказать. Да и стоит ли вообще что–то сейчас говорить⁈ Лично мне было непонятно. — А знаешь, что самое плачевное? — с надрывом в голосе Мила задала вопрос. Вариантов–то много, дорогая. Снова ответил ей в своей голове. Но ни один из них не выступит в мою пользу. Поэтому озвучивать их точно не буду. — Даже в тот день, когда ты узнал, что я снова живу с мужем… Какая была реакция? А? Не помнишь? Помню, милая. Помню. Но мне даже произнести в слух что–то из этого стыдно. А что она? Камилла сейчас не обращает внимание ни на мое молчание, ни на мое состояние. Она плавно продолжает добивать меня. — Ты был возмущен тем, что я тебе об этом не сказала, — отвечает Мила за меня. — Всегда ты, Макс. Нас и не было, понимаешь? Ты, ты и еще раз ты. А раз все так, то нам лучше расстаться. Насовсем. Обрубив все концы. Я уже начинала с самопожертвования ради тех, кого любила. И закончила ненавистью к тем, кому принесла себя в жертву. Больше не хочу. Давай начнем строить жизнь сначала. Отдельно друг от друга. Вместе у нас не выходит. — Камилла, нет! — в моем голосе было отчаяние.