– Скажи ещё, что я единственная твоя любовь. – раззадоривала я в себе злость на него. – Думаешь, мне жизни не хватило, чтобы понять, что я любил только тебя? Я смотрела в его лицо и понимала, что ещё никогда не видела его таким беспощадно суровым. Внутри всё снова сворачивалось в болезненный комок. Я медленно сползла с Пашкиной груди и попыталась отвернуться, пряча слёзы, но Паша не отпустил. Удержал. – Не прячься от меня, Юла. Хочешь, побей. Не раз, наверное, мечтала врезать мне от души. Бей! – Пашка легко тряхнул меня, держа за плечи. – Только не уходи снова! Поодиночке у нас ничего не получится. Я могу годами просить у тебя прощения, но это ничего не изменит. Простить или по-прежнему ненавидеть, решать только тебе. Его голос стал невыносимо холодным, а сам он, несмотря на держащие меня за плечи руки, далёким и совершенно чужим. Между нами словно разверзлась ледяная пропасть и я почувствовала себя страшно одинокой и беспомощной. Как никогда растерянной. Мне больше не к кому было прижаться. Не в ком было искать опору. Никто, кроме Паши не мог мне помочь. Только он один знал правду и понимал меня. Я уткнулась лбом в мужской бок и разрыдалась. Пашка моментально сгрёб меня в объятия, согревая и утешая. – Не плачь, только не плачь, родная. – беспорядочно целуя моё лицо и плечи, шептал он. – Всё хорошо. Я рядом. Несмотря на усталость, которая навалилась после изматывающих событий двух свадебных дней, мне не спалось. Прикинувшись мёртвой мышью, я лежала в объятьях своего нового-старого мужа, и старалась дышать ровно и размеренно, делая вид, что сплю. Время от времени прислушивалась к тихому Пашиному дыханию, пытаясь понять спит он или тоже притворяется. Но тяжёлая рука, обхватившая меня поперёк талии и прижимающая спиной к Пашкиному животу, не вздрагивала и не двигалась. Лёгкое дыхание мужа шевелило мои волосы над ухом. В бледном, рассеянном лунном свете я рассматривала ажурную тень на стене, отбрасываемую тюлем и размышляла над Пашиными словами. Он был прав. Если я хочу идти дальше, то должна оставить прошлые обиды. Они мешают жить. В конце концов, когда-то я уже сумела это сделать и двигаться дальше. Строить свою жизнь. Я же никогда не была слабой! Боролась со всеми трудностями, билась, но не сдавалась. У меня был сын, ради которого, даже в самые тёмные и тяжёлые времена я вставала и шла вперёд. Просто наступил момент, когда я уже не смогла подняться, устала быть сильной, не для чего стало жить, и я сдалась. Сейчас у меня необъяснимым образом появился второй шанс. Новая жизнь. Для чего-то они мне даны? И Пашке тоже. Значит, нужно принять их как дар, не трусить и не паниковать. И будь что будет! Глава 31 Совершенно напрасно я переживала о нашем с Пашей сосуществовании на одной территории. Как только мы проводили свекровь домой, мило распрощавшись в аэропорту и помахав рукой взлетающему самолёту, наша жизнь, потихоньку стала входить в спокойное, размеренное русло. Нам даже заново привыкать друг к другу не пришлось, всё как-то естественно, само собой, складывалось. Несмотря на обманчивую внешность, в моём бывшем-настоящем муже не было уже той юношеской беспечности и легкомыслия. Это был взрослый, зрелый человек, умеющий принимать серьёзные решения. К тому же он очень старался снова завоевать моё доверие. Незаметно, но настойчиво ухаживал, заботился и няшил меня. А я мысленно посмеивалась над собой, но не могла пройти спокойно мимо, стоящего у плиты в одних только джинсах, Пашки, не проведя ладонью по заманчивой впадине между лопаток на его спине. Или, тихо подойдя сзади, не погладить ладонями широкие плечи, когда он сидит за письменным столом и строчит лекции в тетради. Пашка ловил мою ладонь, целовал самую серединку её, удерживая мой взгляд, и видя разгорающееся синее пламя в его глазах, я вспыхивала сама. Это была игра. Я, словно ненароком, дефилировала мимо него в красивом белье или выходила из ванной замотанная в одно только коротенькое полотенце, якобы "забыв" свою одежду в комнате. Пашке же достаточно было просто снять футболку, в одних только джинсах и босиком, прийти "за водичкой" на кухню, где я готовила. Постоянно соблазняли друг друга, но больше не заводили разговоров о любви или наших отношениях. Мы много обсуждали будущее, строили планы и разбирали варианты дальнейших действий. – Даже если я не буду работать по специальности, вышка мне всё равно пригодится. Когда точно буду уверен, в каком направлении действовать и развиваться – получу второе, третье образование, если понадобится. – Пашка складывал в дипломат конспекты и тетради с лекциями, готовясь к следующему дню. – Какой дебил придумал моду на эти чемоданы? Как я с ним раньше ходил? Нужно срочно купить новую сумку. Пашка раздражённо щёлкнул замочками, закрывая дипломат, и с недоумением и лёгким отвращением поставил его на стул. – Страшно неудобная вещь. На плечо не повесишь, руки всегда заняты, места много занимает. – перечислил все недостатки пластикового кейса. – Зато ты первый модник в институте. – подсмеивалась я, сидя на диване и наблюдая за Пашкиными сборами. Муж только недовольно сморщил свой красивый ровный нос в ответ на мою реплику. – А ты, Юль? Куда учиться пойдёшь? – закончив сборы, Пашка плюхнулся рядом со мной на диван. – Вообще-то, у меня есть диплом. Был. – я осознала, что полученное когда-то образование сгорело, испарилось вместе с моей прошлой жизнью. – А какая у тебя была специальность? – Пашка протянул руку, заправил мне за ушко выбившуюся прядь и с любопытством посмотрел на меня. Ему было интересно всё, вся моя прошлая жизнь. – Технолог рыбного производства. – и глядя на его скептически приподнятую бровь и улыбку, засмеялась. – Ну это была самая невостребованная специальность, туда почти не было конкурса при поступлении. Ты же помнишь, что отличницей я не была? В прошлом я всё-таки окончила институт. Отучилась на вечерне-заочном отделении. Так нам с мамой было удобнее приглядывать за Серёжкой. – Ты работала на рыбзаводе? – неверяще и даже сочувственно смотрел на меня Пашка. – Пока я окончила институт, все рыбзаводы уже развалились. Так что нет. По специальности я не работала. – я поджала под себя ногу, устраиваясь поудобнее и разворачиваясь лицом к сидящему рядом мужу. – И сейчас я точно не хочу учиться на технолога. – А куда пойдёшь? Может, в мед или в пед? В нашем городе, кроме мореходного училища, куда принимали только парней, было ещё три института. Медицинский, педагогический и институт рыбного хозяйства. Ну и консерватория, но это совсем не про меня. Я в задумчивости почесала нос. И правда, куда пойти учиться? Не в медицинский же. И не в педагогический. – Юль, а кем ты мечтала стать? – неожиданный вопрос застал врасплох. Я рассеянно захлопала глазами, глядя в заинтересованное лицо Паши. И правда, кем я мечтала стать? Ведь наверняка когда-то мечтала. Но совсем не помнила об этом. – Юла, ты так глубоко задумалась, что мне уже стало страшно. – посмеиваясь Пашка поднял руки в шутливом умоляющем жесте. – Только не говори, что мечтала стать космонавтов или актрисой. Я фыркнула в ответ. Не знаю я, кем хочу стать. Лет двадцать не задумывалась уже. – Ты же понимаешь, что это бесперспективные профессии в ближайшем будущем? Всё развалится. И космос, и кинематограф. – И что теперь? Учится на экономиста или юриста? – я возразила из чистого упрямства. – Мама всю жизнь бухгалтером корпела. Я скучнее и зануднее работы не представляю. – Юрист неплохо, конечно, но необязательно. Зарабатывать деньги буду я, а ты выбери себе занятие по душе. – Актрисой? – подначивала я с самым серьёзным видом. Никогда не мечтала об этой профессии, но удержаться от шуточек не получилось. – Ну если хочешь, можешь актрисой. – неохотно согласился Пашка. – А можешь совсем не работать. Я сумею прокормить нас. – А если бросишь меня, я как жить буду? А если в сорок бросишь, или в пятьдесят? Найдёшь двух по двадцать. И прости-прощай, любовь всей моей жизни! Ага! Прямо сейчас! Разбежалась! Нашёл дурочку. Доверить своё будущее благополучие ему? – Я же сказал, что не брошу. – насупился, нахмурил брови свои соболиные. – Юля, прекращай! Пашка сердился, я злилась. Вот так, зачастую из малейшей искры у нас разгорались ссоры. Я дулась в углу, а Пашка уходил заниматься какими-нибудь домашними делами. На удивление он оказался очень приспособленным к бытовым заботам. Мыл полы и посуду. Запросто мог затеять стирку в старенькой стиральной машине. И очень вкусно готовил. Не делил домашнюю работу на мужскую и женскую. Без проблем мог перегладить постельное бельё или мои блузки и платья. А я, глядя на него со стареньким утюгом в руках, не могла долго обижаться. Кто может устоять от вида полураздетого атлета со шваброй в руках или пекущего блины и ловко переворачивающего их на сковороде? * * * – Юль, ты не беременна случайно? – вопрос мамы застал меня, с аппетитом поедающую хрустящий огурец, врасплох. Я с удивлением покрутила малосольный огурчик, рассматривая его со всех сторон. Вкусно же просто! – Нет, мам. Не беременна. – Вы бы повременили с ребёночком. Пожили для себя. Не спешите. – мама пыталась делать вид, что это просто случайный разговор. Отвернулась к плите, на которой закипал чайник. – В чём дело, мам? Ты не хочешь внука? – я отодвинула подальше от себя миску с огурцами, одуряюще вкусно пахнущими свежим укропом и чесночком. – Подумала, рано вам. – пожала мама плечами, не поворачиваясь ко мне. – Вы молодые совсем. Паша ещё учится. Да и тебе в этом году опять попробовать поступить надо. Не ко времени пока детки. – Ма-а-м? Ну-ка посмотри на меня. – Ну что? – мама как-то устало и удручённо вздохнула и повернулась. – Что случилось? С чего такие разговоры? – наседала я. – Да ничего не случилось, Юль. Так просто, подумала, что не спешить бы вам с ребёнком. Она суетливо разливала кипяток по чашкам. Гремела крышечкой заварного чайника. Дёргаными движениями достала чайные ложки из выдвижного ящика шкафчика. Я не сводила с неё требовательного взгляда. – Ну что ты так на меня смотришь? Пей чай, пока горячий. – пододвинула она ко мне сахарницу. – Сахар клади, или вот, конфеты у меня есть. Остались со свадьбы. – Говори, о чём думаешь. Что не так, мам? Я смотрела на её поджатые губы, на нахмуренные брови. – Признавайся, что хотела сказать? – Я тебе уже не раз об этом говорила, Юль. Чем тебе наши парни не нравились? Простые, работящие, из знакомых семей. Мы все тут друг друга знаем! А Павел твой... – Что Павел? – как тогда, так и сейчас уступать я не собиралась. – Чем Паша мой не угодил? – Да угодил, угодил. Только одного ты дочка не понимаешь, – устало вздохнула мама. – не пара ты ему.