— И почему я не удивляюсь, — тихонько вздыхаю я. — Ладно, надо так надо. В аудитории тихо, только слышно, как работает газонокосилка за окном. Я сижу за преподавательским столом, то и дело поглядывая на часы. В группе двадцать человек, большинство всё ещё пишут свои билеты. Мысленно радуюсь, что тут есть кондиционер, иначе бы мне непросто пришлось. Я стараюсь особо не задерживать взгляд на ком либо, но всё равно время от времени встречаюсь с Машей взглядом. Она сидит недалеко от меня — на третьей парте справа. Довольно смело. Видимо, не списывает и гарнитуры вроде бы не видно. — Готовы? — спрашиваю после очередного зрительного контакта с ней. Она неуверенно кивает. Я указываю ей на свободную парту перед собой. Маша осторожно подходит и садится. — Вы что, специально попросились принимать наш экзамен, чтобы мне отомстить? — спрашивает недоверчиво прищурившись. А мне было интересно, как она себя поведёт. Что ж, не я подняла эту тему — Вау, — усмехаюсь я. — Вот это у вас и самомнение, Мария. Видимо не прошла даром ваша подработка. — Я уже уволилась, если что, — произносит она недовольно. — Да мне, в общем-то, всё равно, — я пожимаю плечами. — И да, не обольщайтесь, ваша персона не настолько значима для меня, чтобы специально напрашиваться к вам на экзамен. — То есть, вы не собираетесь меня валить? — Зачем бы мне делать это? — удивляюсь я. — Если готовились, отвечайте по билету. Я тут для того, чтобы оценить ваши знания. Маша опускает взгляд на свой билет. Читает вопрос, а после начинает неуверенно отвечать. Я испытываю даже какое-то разочарование. Знания её очень поверхностны. Вопрос по билету она практически не знает и всё время пытается отойти от него, чтобы показать мне, что она что-то учила. Словом, напрашивается тройка, что для неё явно нежелательный результат. Я на всякий случай включаю запись на диктофоне, на случай, если она захочет оспорить оценку. На дополнительные вопросы она тоже не может ответить. И с каждой минутой смотрит на меня всё злее и злее. — Мария, ну, это три, — произношу со вздохом. Она закусывает губу с досадой. — Первая тройка в зачётке… — бубнит себе под нос. — А можете не ставить? Я пересдам. — Ладно, — отвечаю со вздохом. В душе надеюсь, что к этому времени уже уеду рожать. После экзамена возвращаюсь на кафедру. Знаю, что это нехорошо, но меня охватывает злорадство. Я не хотела завалить Машу на экзамене, но теперь мне отчего-то так смешно. Я отлично помню, как она мне в лицо сказала, что уведёт моего мужа, а сегодня чуть не плакала, когда просила не ставить ей тройку в зачётку. Как же это нелепо! — Юлия Алексеевна, у вас что-то хорошее случилось? — спрашивает Ирина, проходя в кабинет. — Да ничего особенного, — отвечаю я, так глупости всякие лезут в голову. *** — Они смотрели на меня так, будто хотели, чтобы я сквозь землю провалилась! — произношу я, взволнованно потирая ладони. — Да не придумывай, — улыбается Паша. — У тебя просто очень красивое платье. Вот все и засмотрелись. — Всё равно, я больше на твои корпоративные вечеринки ни ногой. Не хочу, чтобы твои фанатки знали меня в лицо. А то ещё пришибут кирпичом в подъезде. — Ладно-ладно, — Паша обнимает меня сзади и прижимает к себе. — Как моя жена скажет, так и будет. Он касается губами моей шеи. Целует выступающие позвонки. Опускается всё ниже и ниже по открытой спине. Волны приятной дрожи проходят по телу одна за другой. — Эй, что это ты делаешь? — шепчу я взволнованно. — То, о чём весь вечер мечтал, — отвечает Паша игриво. — Тебе не нравится? — Нравится, — произношу я с придыханием. — Но ты разве не устал? Сегодня был длинный день. — Я хочу побыть с тобой наедине немного, — признаётся он смущённо. — Раз уж мы тут, а за сыном присматривает бабушка. Вот оно что. Обычно он не жалуется и не пристаёт ко мне, зная, как сильно я устаю с маленьким ребёнком. Из-за его сдержанности мне в какой-то момент стало казаться, что его страсть ко мне начала угасать. Но Паша тоже скучает по мне, как и я по нему. Счастливая улыбка появляется на моих губах. — Мне тоже этого хочется, — произношу я, касаясь его предплечья. Паша расстёгивает молнию сзади и помогает мне выбраться из множества слоёв кружева и шёлка. — Какая же ты красивая, — говорит, заглядывая мне в глаза. Я невольно краснею и зажмуриваюсь, когда он касается губами моего лба. Руки тянутся к его шее, зарываются в волосы на затылке. Я вспыхиваю от желания будто спичка. Прижимаюсь к нему горячим телом. Ловлю каждое его касание жадно и неистово. Пальцы спешат справиться с пуговицами на его рубашке. Паша сбрасывает её на пол и, толкнув меня в приятную бескрайнюю упругость гостиничной кровати, накрывает своим телом. Его ладони исследуют каждый сантиметр моей кожи, будто в самый первый раз. Поцелуи обжигают. Я плавлюсь в его руках, но всё равно продолжаю просить ещё. Хочу полностью отдаться ему. Мои ноги обвивают его бёдра. Я подаюсь ему навстречу, раскачиваясь на волнах удовольствия. Бешеное биение сердца отдаётся в висках. Как же я ждала этого! Паша склоняется к моим губам, целует их жадно. Его движения становятся сильнее и резче. Вдруг протяжный стон срывается с моих губ. Тело сводит судорогой. Я чувствую, как меня уносит бурным потоком. Совсем иное блаженство разливается по телу. Паша сжимает меня в объятиях, делает ещё несколько мощных толчков и кончает вслед за мной. — Люблю, — шепчет над самым ухом. Засыпая, я думаю о том, какая же удивительная штука жизнь. Когда-то мне казалось, что я никого не смогу полюбить кроме первого мужа. Ещё казалось, что никто кроме меня, не способен полюбить меня. Но теперь я знаю, что заблуждалась. Людям даётся сколько угодно возможностей стать счастливыми. Главное, прислушиваться к себе и идти за тем, чего ты на самом деле хочешь.