Постояв какое-то время, поняла, что это не выход, сидеть и ждать. Нужно действовать. И действовать решительно. Завела двигатель и вырулила со двора. Мне нужно было попасть в свой отель и как можно скорее. Именно туда должен был приехать Володя и пропустить его приезд, я просто не имела права. Поэтому до гостиницы я буквально летела. Выключив на время все эмоции, я тупо жала на газ и почти не смотрела на скорость. Стрелка на спидометре стояла, как приклеенная на отметке девяносто и не опускалась даже на поворотах. Плевать. Неважно. Гори оно всё белым пламенем. Вместе с Бугровым и его рыжей подстилкой. Слёз не было, только злость и ярость. Мне хотелось убивать, крошить, мстить! Я никого никогда так сильно НЕ ненавидела. Просто считала это непродуктивной эмоцией, которая сжирала положительные чувства, заставляя себя чувствовать последним дерьмом. Много прочитав об этом, я старалась придерживаться лишь позитивной ауры, делать людям добро и думать только о хорошем. — Да чтоб у него всё высохло и отвалилось. - Зашипела я, но легче почему-то не стало. - Слишком мелко плаваете, Надежда. Давай ещё разок. Открыла окно и прокричала на всю улицу. — Гудрон жёванный! Подмышка потного индейца! Чтоб тебе икалось до посинения! Посмотрела на себя в зеркало заднего вида и увидела в глазах столько ненависти, что стало страшно. Она плескалась и разливалась из берегов. После того как я вспомнила все те ругательства, которые знала в своей сумасшедшей молодости, мне стало полегче. Повернув на нужном мне перекрёстке, сильно газанула и не заметила, как по зебре переходит девушка с коляской. – О нет! - Закричала я и зажмурилась. Глава 18.1. Грудное молоко. Сердце мгновенно ушло в пятки, я резко нажала на педаль тормоза, и меня отбросило на руль. Ударившись грудью, я завыла. Кажется, никто не пострадал, кроме меня. Но это не точно. — Ой, мамочки. Больно. - Потёрла ладонью стукнувшее место, сморщилась от тупой боли и поняла, что там будет синяк. Рука намокла, и я вдруг осознала, что теперь мне некуда будет девать молоко. Грудь набухла и представляла сейчас бомбу замедленного действия. Мне надо было срочно сцедиться. Подняв глаза на дорогу, я увидела, что передо мной стоит молодая женщина, и смотрит в упор. Она не орала, не размахивала руками, не злилась. Просто стояла и прижимала кричащего ребёнка к своей груди. И тихо его успокаивала. Выбежав из машины, я остановилась в паре метров от девушки и прошептала. — Простите меня… я не хотела. Вы в порядке? - Сделала шаг к незнакомке, но та отстранилась. — Нормально. – Испуганным голосом произнесла девушка и потянулась к коляске. — Вам помочь? Давайте я вас подвезу. Куда вам надо? Подошла и подняла упавшую коляску. Неужели это я её уронила? Задела машиной? — Вы не ранены? — Нет! Оставьте нас. - Чётко произнесла девушка не своим голосом. Точнее, он был как будто деформированным. Натянутым как струна, того гляди порвётся. Я не могла её оставить, чувствовала, что ей тоже нужна помощь. Вот только почему-то она никак не могла её попросить. — Хорошо, я оставлю вас, но только после того, как довезу вас до больницы! – Схватила коляску и потащила её к багажнику. — Постойте же! – Крикнула девушка и побежала за мной. Но я не останавливалась. Каким-то внутренним чутьём чувствовала, что если я не помогу этой девушке с ребёнком, буду жалеть потом всю жизнь. Открыв багажник, я услышала звуковой сигнал позади меня, подпрыгнула и выругалась такой бранью, как учил меня Володя. Резко повернула голову и увидела автомобиль, который стоял и изрыгался сиреной. — Убери машину, чокнутая! Чего встала на дороге? – Услышала я хамоватый тон какого-то плешивого бугая, высунутая морда которого напоминала зад макаки. — А ну, закрой пасть, чмо! – Рявкнула я и махнула рукой вперёд. – Проезжай мимо, чего встал как говняной столп. Поправила волосы, вздёрнула подбородок и взглянула на незнакомку. Она тихо улыбалась и прятала от меня глаза. — Только так с ними и надо! – Захлопнула багажник и, открыв пассажирскую дверь, вытащила из детского кресла динозаврика. Посадила его рядом и строго-настрого наказала сидеть и не высказываться насчёт того, что место занял чужой ребёнок. Повернулась к незнакомой девушке и показала ей, куда посадить своего успокоившегося малыша. — Меня Надя зовут, а вас? – Протянула руку девушке, и она пожала её в ответ. Ладонь оказалась холодной, а пальчики - тоненькими. — Катерина. – Тихо произнесла и побледнела. Посадила раскрасневшегося малыша в машину и пристегнула ремни. Закрыла аккуратно дверь, чтобы не напугать ребёнка, и встала около меня, не зная, что делать дальше? — Поедем Катерина, пока не приехал ещё какой-нибудь мужик, и не показал нам свой характер. — Они все одинаковые. Сначала клянутся в любви, потом изменяют и выставляют за дверь. Я рассмеялась истерическим смехом и обошла машину. — Катерина, кажется, мы с тобой подруги по несчастью. – Села я на водительское кресло, а девушка – на пассажирское. Завела машину и отъехала на безопасное место, на обочину. — Почему? - Удивлённо посмотрела на меня Катя. - Тебе тоже изменили? Я кивнула и взглянула в большие темно-карие глаза скромной девушки. Её бледное лицо не выделялось на фоне волос мышиного цвета, заплетённого в тоненький хвостик, и даже розоватые губы не спасали ситуацию. В прошлой жизни я проходила мимо таких девушек, не замечала и не удостаивала взглядом. Моя прошлая жизнь закончилась два дня назад и сейчас меня окружали другие люди. — А ещё отобрали ребёнка, которого я люблю больше жизни. – Противный ком подполз к горлу, и на глазах выступили слёзы. Девушка сжала мою руку и нахмурила лоб. — Не-е-ет. Не может быть. Это бесчеловечно. – Полезла в сумку и достала оттуда упаковку салфеток. – Разве можно отобрать ребёнка у матери? — Мой муж – чудовище и об этом я узнала только сегодня. – Сжала её руку и взяла протянутый мне бумажный платочек. — Ваша… хм… твоя грудь. – Показала пальцем на свитер. —Я не знаю, куда мне теперь девать это молоко! – Вскрикнула я и отчаянно сжала набухшую грудь. Ребёнок сзади заплакал, и я подумала на миг, что это Максюша. Повернулась и поняла, что ошиблась. – О боже. Дай мне сил. — Надя, послушай меня. Сам Бог послал меня тебе. – Улыбнулась и я увидела, как невзрачная девушка расцвела. Потянулась к ребёнку и сунула соску ему в рот. — Что это значит? – Шмыгнула носом и вытерла слёзы салфеткой. — Моя маленькая дочка никогда не пробовала материнского молока, потому что из-за моей болезни врач запретил мне её кормить. — А?.. - Захлопала ресницами, начиная понимать, о чём говорит Катя. - Твоя дочь — искусственница? — Да, к сожалению. - Грустно произнесла девушка и посмотрела на меня. - Но всё может измениться, благодаря тебе. - Кивнула в сторону дочери. — О Боже! О Боже! Конечно же. - Взглянула на Катю, всё ещё спрашивая разрешения. - Можно? — Да! - Радостно воскликнула и посмотрела на часы. - Валюше как раз пора подкрепиться. ​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 19. Опять эта Алла! Я пересела на заднее сиденье, стянула свитер и осталась в белой майке и бюстгальтере. Взяла маленькую девочку на руки и погладила её пушистые волосики. Она была такая худенькая, слабенькая, словно недоедала. Или дело было в искусственном вскармливании? Мой Максюша в этом плане рос богатырём. Кушал хорошо и набирал вес очень быстро. Тяжко вздохнув, запретила себе грустить, зная, что скоро я увижу своего малыша. Надо только подождать немного, и мой сын снова будет со мной. – Так значит тебя зовут Валюша? - Посмотрела на голубые глазки девочки и крохотный носик кнопочкой. - И ты никогда не пробовала материнского молока. Бедняжечка. Ну ничего мы сейчас это поправим. Поможем друг другу. Посмотрела на Катю, сидящую на переднем сидении и её умиротворённое лицо. – Катя, чем ты кормишь Валюшу? - Расстегнула бретельку бюстгальтера и сдвинув майку, приложила кряхтящего ребёнка к груди. Маленькая, кажется, не понимала, чего от неё хотят? Но это длилось пару секунд, пока она наконец не нашла сосок и не присосалась к нему своими пухленькими губами. – Ого! - Подняла глаза на девушку и улыбнулась. - Вот это сила, я понимаю. – Хожу на молочную кухню и беру смеси, кашки и соки. Всё, что положено детям-искусственникам. – У тебя, что нет денег на нормальную еду? - Спрашиваю без задней мысли и перемещаю ребёнка ко второй груди. Первую опустошила почти полностью.