И Лиля терпела из последних сил. Хотя многое скрашивали рассказы Алисии. Как оказалось, королевский двор делится на три партии. Одна – самая крупная – это сторонники короля. Те, кто во всем его поддерживает, одобряет, и вообще – король всегда прав. Вторая партия – оппозиция. Куда ж без нее… Здесь она мирная, потому что Ативерна страна богатая и спокойная (тьфу-тьфу-тьфу). Конечно, они по мере сил продвигали свои интересы, старались что-то выгадать, вполголоса критиковали королевскую власть… Ну и гордились своей свободой. Эдоард их сильно не гонял. Если будет необходимость, оторвет головы. А пока пусть резвятся. Третья партия – маятники. То туда, то сюда… их большинство. Эдоард умело поддерживал равновесие, то удаляя одних, то приближая других. А еще были родственные интересы, семейные… да есть очень многое. Алисия рассказывала. Лилиан приглядывалась. И все больше понимала, что это – не ее. Не бывать ей придворной дамой. Скучно, тошно, тоскливо, неинтересно. Медик ты, Аля. Была и останешься. И как к лекарю к ней обращались многие. Тахир не отказывал никому, набирая бонусы себе и своей ученице. Вот болезням при дворе было раздолье. Лиля уже видела многое, от банальной экземы до сифилиса. И радовалась только одному. Хорошо хоть ее супруг не наградил. Антибиотиков-то нет… Эх… жизнь. Глава 5 Знакомства в верхах и низах Амалия Ивельен посмотрела на близнецов в колыбели. Ее дети. Ее и Питера. Два мальчика, Роман и Джейкоб. Питер аж весь светится. А Амалия помнила только боль. Красное полотно боли, застилающее весь свет и скручивающее внутренности в смертельной судороге. В какой-то момент она подумала, что умрет, и не испугалась этого. Умирать страшно, когда за чертой тебя никто не ждет. А ее ждать будут. Она знает. Потом она подумала про Сэсси и Джеса, про… Она ведь не сможет оставить своих детей, правда? И попыталась выбраться назад. Но боль давила, отбрасывала, не пускала, и женщина теряла волю к сопротивлению. А потом, в какой-то миг стало легче. Над ней склонилось женское лицо. И Амалии показалось, что это святая. Она что-то говорила, и боль уходила. Постепенно… А потом женщина услышала крик своих детей. И поняла, что жива. После уже она узнала, что это была Лилиан Иртон. А еще поняла, что ореол сияющей вызван закатными лучами солнца, которые ярко осветили женщину. Потом, все потом. И искренне удивилась. Корова? Ну, братик! Как Лилиан Иртон ни назвать, но уж точно не так. В зеленых глазах светился незаурядный ум, розовые губы улыбались, а статная фигура… Да, статная, но не жирная ведь, позволяла нести себя с достоинством! И с каким! Женщина знала себе цену. И цена была высока. Она уехала, и на следующий день прибыли трое вирманок. Амалия только глазами похлопала. Докторусы рекомендовали ей лежать хотя бы дней десять. Она и лежала… Вирманки устроили в спальне локальный ад. Хотя такого слова Амалия и не знала. Они мыли, чистили, вытряхивали, гоняли служанок, и на возмущение четко отвечали, что все болезни от грязи. А госпожа графиня приказала позаботиться о госпоже маркизе. Дискуссия закончена. И Амалия не могла не заметить, что дышать стало легче. Что дети меньше плакали. Что ей самой приятнее, когда ее обтирают надушенной водой два раза в день. А уж когда прибыли подарки от Лилиан Иртон на рождение детей… Фероньерку Амалия оценила. Как и длинную сорочку, отделанную кружевом. То есть у этой сорочки верх, который должен прикрывать грудь, был кружевным, а остальное из шелка. И всякие кружевные мелочи. И это сделано в Иртоне? В захолустье? В имении Джеса? Невероятно! Но это – было. Амалия не могла дождаться, когда встанет с постели. Ей безумно хотелось пообщаться с новой родственницей. Понять, откуда что взялось. Разобраться, как ее проглядел брат. А сама Лилиан Иртон, прислав служанок, даже не писала. Ей было капитально не до того. Зато многим было дело до Лилиан Иртон. Например, представителям гильдий докторусов и стеклодувов, которые первыми пострадали от инициативы графини Иртон. И сейчас в гильдии докторусов шла беседа. Обсуждалось, что в их огород запустили ханганского козла. От кого происходят все блага докторусов? Да разумеется, от богатых клиентов. А тут! Роды у Ивельенов принял этот заморский гад! Графине Марвел (с которой кормились аж три докторуса) тоже помог. Да так удачно, что граф Марвел приказал «гнать палкой шарлатанов до ворот!». И прогнали. А заслышав о таких приятных вещах, к Тахиру потянулись пациенты. Ему же деньги, ему подарки, ему… и его ученикам! Вот где беда-то! Ученики – вот главное зло. Он уедет, они останутся. И уже вне гильдии. А кто им помешает набрать своих? А если они действительно начнут помогать людям? Какое самое страшное зло для лекарей? Эпидемия? Вот уж ничего подобного! Главная беда – это качественно вылеченный пациент. Ему ведь повторные услуги докторуса уже и не требуются. И как тогда жить? Лечить бедняков? Да кому они нужны? Что с них возьмешь? Докторусы (в том числе и придворные, они ведь тоже состояли в гильдии) думали, размышляли, советовались (попутно уничтожив пару десятков кувшинов вина) и наконец, пришли к выводу. Мерзавец-ханган нарушает их исконные права. Подействовать на него они никак не могут. Он личный докторус графини Иртон. Подействовать на графиню? После того, как она выкинула докторуса Крейби, увольте. У нее вирмане, у нее ханганы… Хватило и графа Марвела с его палками. Что решит сделать графиня Иртон, вообще неизвестно. Обычно люди докторусов уважают. А вот графиня… Про повитуху она высказалась явно непечатно (думала, что ее никто не слышит, но двери-то были приоткрыты), про докторусов, которые вместо того, чтобы помочь роженице, сидят и жрут вино, – тоже. Воздействовать на нее нечем. Остается только жаловаться королю. В связи с попранием прав гильдии… А почему нет? Не дело бабе лезть в лекарские заботы. Не дело! Вот и надо ее оттуда выкинуть! И чем скорее, тем лучше. Так что составляем петицию и идем плакаться королю. Лиля закончила крутиться при дворе, в Тараль прибыли первые рабочие, и женщина со вздохом облегчения попрощалась с нудными для нее приемами и балами. Теперь посвятить пару дней Миранде и своим людям, и за работу. Казалось бы, так. Ан нет. Двор не хотел отпускать свою игрушку, не насытившись. И следующие несколько дней дома прошли для Лили под знаком песца. Другого слова она подобрать не смогла. Ее дом стал местом паломничества. Она выезжать не собиралась. Пригласить ее могли, но графиня могла и не приехать. Мол, занята. И отказать, на волне своей полезности у короля, она могла кому угодно. Кроме альдона. Но тот точно ее к себе не потребует. Приглашать Алисию? Та одна и приедет. И еще поиздевается, мол, невестка занята. Некогда ей по гостям разъезжать.