В суматохе дел Лиля радовалась только одному. Что у нее не воровали. Ибо некому было. Эввиры вняли после разборок с Варилем. А другие купцы… Разве что Торий Авермаль, про дружбу с которым Лиля не забывала. Но барон был умен и не лез выше головы. Отлично понимая, что лучше иметь десять раз по золотому и спокойствие, чем один раз десять золотых, а потом пинки и подзатыльники. Нет, такого ему и даром не нужно было. Требовали внимания вирмане, точнее, вирманки. Лиля периодически учила их всяким нужным вещам из медицины. Его величество устроил прием в честь ханганов и пожелал видеть на нем графиню Иртон. Лиля честно пришла. Во всем блеске модных новинок. Посверкала браслетами на руках и хотела удрать, но свои права на графиню заявили принцессы. В результате чего мир обогатился новыми историями о бароне Холмсе. Да и не только о нем. Конан Дойл, если кто не знает, писал и многое другое. «Секрет комнаты кузена Джеффри», «Бразильский кот» – эти рассказы тоже подходили для данной эпохи. Чуть-чуть поменять детали, и вот оно, во всей красе. Принцессы слушали с тихим восторгом. Зато все остальные придворные зеленели от зависти. Кое-кто пытался приблизиться, но или Анжелина или Джолиэтт отсылали нахалов повелительными жестами. Так почти весь вечер и проболтали. Исключением стал маркиз Фалион, с которым Лиля честно протанцевала два танца. Больше нельзя было. А все остальное время маркиз давал советы по воспитанию щенков – он разбирался неплохо и в собаках, не только в лошадях. Принцессы завидовали Миранде и набивались получить жеребенка и для себя. Но тут Лиля развела руками, сказав, что ханганы ей не подчиняются. Зато ребенка от Лидарха она может организовать. Разумеется, с помощью маркиза Фалиона… Это услышал Эдоард и заметил, что о подарке не может быть и речи. Пусть маркиз зайдет к нему в кабинет после приема, поговорим о разведении лошадей. Фалион позже долго благодарил Лилю и прислал ей огромнейший букет цветов, перевязанный золотой цепочкой красивого плетения. Подарок Лиля приняла и носила с удовольствием. Они договорились о подходящей кобыле для Лидарха и готовили конюшни. Работа захлестывала волнами. И другого слова тут было не подобрать. Великий Ханган прислал еще десяток докторусов, которые теперь ходили за графиней, записывая каждое ее слово. Лиля сначала взвилась, но потом махнула рукой. Вот честно – Тахир рано или поздно уедет. Уедут и его коллеги-докторусы. Уедет с ними и полученное от нее знание. Жалко ли ей? Окститесь! Жалко знания, которые могут спасти людям жизнь?! Как у вас язык поворачивается такое подумать! Пусть знания расходятся по миру. Единственное условие, которое поставила Лиля, – каждый докторус по возвращении домой должен был выучить не меньше трех детей своему ремеслу. Бесплатно. Но качественно передав ее знания. Согласились все. Лиля потом узнала, что Амир пообещал спонсорство. И пусть! Пусть учатся! Кто-то станет хорошим хирургом, кто-то терапевтом. Докторусы из Ханганата нравились ей своим отношением. Сказано – зеленое. Вот они «зеленое» напишут и зеленым покрасят. А не будут, как местные, шесть раз доказывать, что это красное, а красить – синим. А ведь и такое бывало. С Джейми она вообще сцеплялась по поводу тех или иных трав… Это потом он привык, что графиня права. А сначала… Вирманки слушались беспрекословно. Но у них нет выбора. А местные… Ганц Тримейн отобрал для Лили десяток девочек и мальчиков. Из своего «Тримейн-отряда». Тех, кто был слишком слаб, чтобы выжить на улице. И для начала их пришлось отмыть (вопли ужаса), откормить (вопли восторга) и только потом начать учить. Справедливости ради, дети старались. Впитывали информацию как губка. Переписывали свитки под диктовку, учили основы гигиены и эпидемиологии. Вовсю работала и бумажная фабрика. Да-да, его величество весьма заинтересовался этим проектом. А более того – альдон Роман. Мужчины отлично поняли, что рано или поздно что-то такое появится. Сейчас есть время и возможность? Ладненько. Пусть оно появляется под руководством короны и Церкви. Альдон выделил Лиле два десятка монахов в подручные. И прислал нескольких пасторов, вплотную занимающихся наукой. Лиля едва не переругалась с ними, но потом успокоилась и постепенно нашла общий язык. Хочется людям сопровождать каждое действие молитвой? Да и пусть! Дело новое, незнакомое… Лучше пусть это будет под патронажем Альдоная. Пасторы, кстати, оказали большую пользу. С их помощью Лиля смогла сделать бумагу белее и прочнее. Но и неудивительно. Церковь в этом мире занималась наукой. И хотя многое в ней было от алхимии, реактивы-то оставались качественными. Молись, не молись над киноварью – ртуть в ней будет по-любому. А когда Лиля увидела оксид бария, она вообще была счастлива. Из него же можно получить перекись водорода! А перекись водорода – это антисептик, отбеливатель, это… Одним словом, надо! Поэтому четверых монахов сразу засадили именно за эту реакцию. И, потренировавшись неделю, они стали гнать перекись в больших количествах. Хватило бы бария. Единственное, о чем жалела Лиля, – об отсутствии электролиза. Но тут уж физика прошла мимо. Причем настолько, что дальше некуда. Девушка помнила про обтирание эбонитовой палочки. Или янтарной. Но и все тут. Остальное было вне ее знаний. Что, обтереть одновременно три десятка палочек и сунуть их в раствор? Чтобы разряд прошел? Как-то сомнительно. Эх, вот никогда не знаешь, что и где тебе пригодится. Знала бы – физика бы морально изнасиловала, но сейчас стоял бы у нее ветряной генератор. Вроде и такие изобретали? Одним словом, бумага просто обязана была появиться. Король тоже не остался в стороне, выделив Лиле три десятка человек от своих щедрот. Пока не переедет в Тараль. Вся эта компания расположилась в реконструируемом замке, чуть ли не в палатках во дворе, и принялась творить. Кто-то трудился над отбеливателем, кто-то над формами, заливкой, прессом… Через три недели на суд его величества были представлены два десятка листов бумаги. Достаточно белой, тонкой и прочной. Часть листов была с зеленоватым оттенком, часть с желтоватым. Да и наплевать! Выпускать будем все три вида! Для книг желтоватую, для церковной литературы – зеленоватую, для государственных указов – белую. Его величество потер руки и распорядился выпускать. Благо затраты ничтожны, часть налога с крестьян можно взять нужными растениями, и фабрика проработает всю зиму. Хотя уже сейчас ясно, что Тараль всех не вместит. И «бумажникам» надо выделять новое место. Лиля не возражала. Ей было тяжело разрываться между всеми проектами. Поэтому она уже давно обзавелась блокнотом, в который и заносила самое важное. Кстати, надо бы поговорить с Хельке и выпускать нечто подобное. И карандашом заняться. Графит – тот же уголь. Сделать грифель, а потом использовать самое простое. Косметический карандаш все ведь видели. А Лиля еще и представляла, как он устроен. Разобрала в свое время почти десяток. Вот, выкручивающиеся оболочки из золота, серебра, простых сплавов. А потом можно и на цветные карандаши замахнуться. Лиля злилась и понимала – ее жизни для этого не хватит. Ничего. За ней придут другие. А ей надо просто передать максимальное количество знаний. И она работала. За графиней следовала Миранда. Приезжал в гости Фалион-младший. И возился и с Лидархом, и с жеребенком. Он обожал и того и другого. Миранда проводила с ним много времени. Девочка твердо была уверена, что своего коня надо растить самой. Лиля много работала, ездила верхом, в свободное время училась метать ножи у Эрика. Своего рода счастье, спокойствие и равновесие. Почти. «Ваше сиятельство, довожу до вашего сведения, что сегодня ночью умер Карист Трелони. Отравился рыбой. Расследование не начато, но рыбу он в жизни не ел. Пятнами от нее покрывался. Искренне ваш, барон Авермаль». Получив кратенькую записочку с голубем, Лиля задумалась. Рыбой, значит, отравился. Или грибами. Не важно. Важно другое. До него добрался заказчик. Почему только сейчас? Лиля подозревала, что, знай она ответ, она бы знала и заказчика. Но сама сформулировать ничего не могла. Так, что-то на грани разума. Отъезд? Рана? Дела? Пес его знает. Слишком много вариантов. Ах, где вы, милый мистер Холмс?! Сколько сказок Мири ни рассказывай, сама умнее не станешь. Сколько «халва» не повторяй… Оставалось только одно. Ловля на живца. Лиля отлично осознавала, что это опасно. Что она может погибнуть. Что это недопустимый риск. Но! Покушаться на нее будут в любом случае. Она просто предвосхищает события и направляет их в нужное русло. И вообще… А если эта скотина покусится на Миранду? Зар-р-р-рою! Одним словом, письмо Джесу Иртону ушло. А от него пришло два ответа. Один – тайный, доставленный ее личным гонцом. Второй же… Лиля изрядно развлеклась, положив их рядом с собой и читая одно за другим. Первое, официальное, было как сахарные шарики в шоколаде, залитые сиропом. Но самое нужное в нем присутствовало. «Моя обожаемая супруга! Льщу себя надеждой на наше скорое свидание. Как только посольство возвратится на родину, мы наконец-то сможем заняться нашими семейными делами. Я признаю, что непозволительно запустил их и надеюсь вымолить прощение. А также искренне надеюсь сгладить в вашей памяти страшный эпизод с потерей ребенка. Миранда будет в восторге, если мы подарим ей братика. Или сестренку. Лично я буду счастлив в любом случае. Насколько я понимаю, вы тоже не против. А если вам будет угодно, я увезу вас рожать в свое поместье у моря. Не в Иртон, нет. Туда, где я провел детство. Тихое местечко, проверенные слуги, спокойствие, уют и безопасность. С нетерпением жду встречи. Ваш Джерисон, граф Иртон». Ну если после такого убивец не расшевелится, зовите его кретином. Лиля злобно усмехнулась. Второе письмо резко отличалось от первого. Оно и понятно – шло мимо цензуры. «Любезная моя супруга. Не сомневаюсь в вашей деловой хватке. И уверен, что дела вы ведете честно. Что ж, сойдемся на деловом соглашении. Об остальном при встрече. Сейчас же… Не буду скрывать – я обижен вашими намеками на везение. Будь моя воля, вы жили бы спокойно и счастливо. А сейчас… Вы уверены, что сможете предотвратить покушение? В противном случае не повезет вам и только вам. Я соглашаюсь на ваш план, потому что иначе не могу уверить вас в чистоте своих намерений. И желаю удачи лэйру Ганцу в поимке негодяев. Если вы пожелаете воспользоваться моими людьми или деньгами для поимки негодяев, считайте, что у вас есть на то мое разрешение.