— К примеру, по ширине ладони или силе удара? — Нет, это невозможно, — выдохнул криминалист. — Точно? Ты подумай. — Я не волшебник, Елена Павловна. — А я не ясновидящая, к сожалению, — с горечью усмехнулась Петелина и спохватилась, что слишком многое требует от экспертов. — Спасибо, Миша. И Масловой передай мою благодарность. Что бы я без вас делала. — Куда отправить заключение, вам или Харченко? — У Харченко будет много вопросов. Дело сейчас не у нас, он все равно передаст Шумакову. Давай ка шли мне, а я сама кому надо позвоню. Елена прошла несколько раз взад-вперед по дорожке, терзаясь сомнениями. Найдена важнейшая улика — большая удача, но о чем она говорит? Кто-то воспользовался платком, чтобы не оставить отпечатков на орудии убийства. Самсонову платок не требовался, он был в перчатках. Тогда кто? Удар могла нанести Сергиенко, но с таким же успехом она могла одолжить платок кому-то третьему. А вот еще вариант для защиты: у Сергиенко в тот день стащили платок, она увидела свою вещь на месте убийства, испугалась, что подумают на нее, и забрала. — Кто же убил Золотову? Кто убийца? Последние слова Петелина пробормотала вслух, проходя мимо любопытных мамочек. Те и так смотрели на озабоченную тетку с подозрением, услышали про убийство, подхватили свои коляски и поспешили уйти. 55 Елена села на освободившуюся скамейку. Проверила, как спит ребенок и набрала номер полковника Шумакова. — Здравствуйте, Геннадий Александрович. Петелина беспокоит. Вы ведете дело Баринова? — Ох уж этот Баринов! Попался нам, как заказчик убийства, и пошло-поехало, — ворчал Шумаков. — То хищения ему приплюсовали, а теперь еще и твое дело по убийству Золотовой нам передали. — И как успехи? — Да ты пойми, по наемному киллеру у нас с доказательствами полный порядок, хоть сейчас дело в суд передавай. А финансовые махинации дело нудное, не один месяц уйдет, чтобы разобраться. — Мне больше интересует убийство Золотовой. Баринов сознался? — Размечталась. Кто на себя будет добровольно труп вешать. Одно дело заказ неисполненный, совсем другое в убийстве сознаться. — Есть чем прижать? — Елена Павловна, я ведь как работаю? Появился подозреваемый, подсаживаю его на крючок — организую слежку, прослушку и тайную съемку. Добываю улики и тогда уж подсекаю, беру щучку за жабры. Все, рыбка в сетке — выпотрошу и на сковородку, то бишь в суд! Поняла? — Я не рыбак, но вы доходчиво объяснили. — Так и с Бариновым было по делу киллера. Мы основательно подготовились, поэтому улик вагон и маленькая тележка. А к убийству Золотовой меня через полгода подключили. Из твоего дела, извини, Баринову предъявит нечего. — Я знаю, поэтому и звоню. У Золотовой в момент убийства вырвали из ушей серьги с бриллиантами. Харченко мне рассказал, что вы их нашли. — Да, мы добыли важную улику, — похвастался полковник. — И доказали, что бриллианты принадлежали убитой. Камушки припрятал Баринов. — Странно все это. Зачем он их хранил? — Тщеславие убийцы. Ты бы знала, где мы их нашли? Под колпачком авторучки с золотым пером с дарственной надписью от Золотова! — Отца убитой? — Да. Сувенир два в одном — символ победы над прежним владельцем компании и его наследницей. Не удивлюсь, если бы он туда добавил фотографию с трупом Самсонова. Он требовал снимок от киллера. Петелина продолжала сомневаться: — А если Баринову подкинули бриллианты? — Ты все усложняешь. — Увы! Один раз упростила, теперь расхлебываю. — Елена тяжело вздохнула. Шумаков поспешил успокоить. Он объяснял: — На дарственной авторучке есть четкие отпечатки пальчиков Баринова и больше никаких. На бриллиантах остаточный след его ДНК. Он любовался трофеем! Представляешь, сидит в кабинете, достанет авторучку, снимет колпачок, выкатит на ладонь кумушки и гордится своим умом и коварством. — Он хранил авторучку в служебном кабинете? — удивилась Елена. — Да. При аресте Баринова мы не обратили на нее внимания, не за тем пришли. А вот когда явились к Самсонову за бухгалтерскими документами компании… — Самсонов занял кабинет Баринова? — уловила для себя главное Петелина. — А что такого? Как новый владелец компании. Это Самсонов потребовал расследования хищений. — Самсонов заинтересованное лицо, он причастен к убийству жены! — всполошилась следователь. — Я же передала заключение криминалистов о его перчатках. Он нанес первый удар! Шумаков замялся: — Не хотел говорить, но… Перчатки могут не приобщить к делу. — Это почему? — Адвокат Самсонова обжаловал процедуру изъятия улики. Он указывает на насилие со стороны оперативников, да и саму улику теоретически могли подбросить. — Что за чушь! Есть видео, как Самсонов достает перчатки с крыши гаража. Валеев снимал на телефон, я покажу. — На личный телефон. Хорошее ли качество? — усомнился Шумаков. — Вот когда мы устанавливали микрокамеру в кабинете Баринова, я выбил самую лучшую аппаратуру, чтобы картинка и звук были идеальными. Меня потом инженеры замучили — когда вернешь? А мы забыли ее в кабинете Баринова! Забрали только, когда изымали документы. — Уже при Самсонове? — Ну да. — И камера все это время писала? — задумалась Петелина. — Если аккумулятор не сел. — Можно посмотреть? — Я сдал ее в технический отдел. Там чистят информацию. — Позвоните им немедленно! Нужно сохранить запись. — Ты мне приказываешь, майор? — напомнил о субординации полковник. — Я вас прошу, Геннадий Александрович, спасите запись, если не поздно. Елена не заметила, как повысила голос, и малыш проснулся. Сынишка выплюнул соску и закричал. Его писк услышал Шумаков. — Петелина, ты уж определись, что тебе важнее: воспитывать сына или раскрывать убийства? Елена копалась в коляске в поисках соски, а сверху стал накрапывать дождь. — Сашенька, подожди. Да где ж эта соска? И дождь так некстати. — Значит, все-таки сын, — сделал вывод полковник. — Это правильно. — Вы еще не позвонили? Это неправильно! — вернулась к разговору Петелина. — Спасите запись, я чувствую, это важно. — Да звоню уже, неугомонная. Петелина вернулась домой. В этот день фитнес-браслет насчитал ей полуторную норму шагов. Она расхаживал по квартире, мысленно возвращаясь к разговору с Шумаковым, и поглядывая на смартфон. Дважды порывалась позвонить полковнику, но сдержалась, не хотелось прослыть назойливой. На службе всегда много дел и нервотрепка, а у молодой мамы одна забота — малыш. И что не говори про загруженность и усталость, официально ее времяпровождение называется отпуск. Поздно вечером Шумаков позвонил сам. — Ох, Петля, ну у тебя и чутье! — то ли похвалил, то ли ужаснулся полковник. По его интонации Елена поняла, что ожидания сегодняшнего дня оправдались. Случилось важное, поворотное событие, которое все изменит. Или она излишне оптимистична?