– Иза, ты выздоравливаешь, и это хорошо. Это замечательно… Но? – Но сейчас в твоем присутствии я теряю способность себя контролировать. Ты очень красива… …наверное, поэтому зеркало мне давать отказывается. Боится, что красоты не выдержит. – …и это все усложняет… Он вскочил на ноги. Расхаживать станет? Станет. И кот, который на сей раз втиснулся между шкафом и потолком – этакая рыжая меховая прослойка – зевнул. Ему было скучно. Мне – непонятно. – Меньше всего мне хотелось бы причинить тебе вред. Или нечаянно оскорбить. Чем он может меня оскорбить? Так, кажется, до меня медленно, но доходит. До меня вообще медленно доходят подобные вещи. – Кайя, твое… внимание меня не оскорбляет. – Я знаю. Тогда в чем проблема? Он остановился и, запустив руку в волосы, сказал: – И я этому рад. Но должна быть граница, а я ее не вижу. И рискую переступить раньше, чем можно. В переводе с изящного на нормальный делаю вывод, что секса ему хочется, но до свадьбы нельзя. Мне попался целомудренный супруг? И как я должна на эти танцы реагировать? Предполагаю, что сделать вид, будто ничего не происходит, но… волнует меня один нюанс, недопроясненный, так сказать. А поскольку кружева языком вязать я так и не научилась, спрошу прямо, раз уж пошла у нас такая вот доверительная беседа. – Кайя, ты же не думаешь, что я… что я… все еще… – Я все-таки краснею. А вроде бы взрослая девица, точнее не девица, в чем, собственно говоря, и проблема. – Не думаю. Кратко и доходчиво. Можно выдохнуть, но как-то не получается. Кайя же подхватывает меня на руки – по-моему, ему просто нравится таскать меня по комнате – и трется подбородком о мою макушку. – Дело не в тебе, сердце мое. Дело в том, что я перестану себя уважать. Мы с котом переглянулись, соглашаясь, что их светлости не следует перечить. В конце концов, уважительное отношение к чужим тараканам – залог счастливой семейной жизни. – В твоих покоях небезопасно. Поэтому до свадьбы ты будешь жить в подземелье. Прелестно. В местных подземельях я еще не бывала. Надеюсь, крыс там нет. Глава 27 ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД Самое большое заблуждение детства: кажется, что быть взрослыми, – это здорово… Из мыслей, которые приходят с опозданием Во глубине сибирских руд терпения явно не хватало. Ну ладно, руды были не столь и глубоки, а подземелья отличались повышенным уровнем комфортности. Если бы не отсутствие окон, я бы в жизни не догадалась, что нахожусь под землей. Мой будуар с примыкающей к нему ванной комнатой. Гостиная. Столовая. Ну и кабинет с камином, вычурной мебелью и столом внушительных размеров. – Это все для меня? – спросила я, впервые увидев эти самые «подземелья». Как-то наша светлость на другое настраивалась. Ну там цепи ржавые… решетки… Решетка, впрочем, имелась. Каминная. Узорчатая. Надраенная до блеска. – Ну… не совсем, – признался Кайя. – Я для дяди делал. А он отказывается переезжать. Говорит, что внизу ему удобнее. Еще более внизу, чем сейчас? Бездонный какой-то замок. – А что там? – Камеры. – То есть Магнус живет… – Там, где хочет жить. У него на это свои причины. Иза, дядя – сложный человек, но он к тебе привязался… А стены мягкие. Под тканью – сизого оттенка бархат – прощупывается слой не то войлока, не то шерсти. Кайя действительно старался сделать эти комнаты подходящими для жизни. И порядок здесь поддерживали вряд ли в ожидании того момента, когда можно будет нашу светлость от белого света укрыть. – …и я прошу, будь к нему терпимей. – Буду, – соглашаюсь я легко. – Он замечательный. Ну, я так думаю. А что? – Ничего. Не стой на полу, замерзнешь. Ага, с учетом, что пол здесь весьма условен. Ковры, ковры и сверху – полуметровый слой мехов. Ходить сложновато, зато падать мягко. Актуальное преимущество. – Сядь. – Кайя силой усаживает меня в кресло, а кресло подвигает к камину. – Иза, он – дознаватель. И ему порой приходится делать неприятные вещи. Некоторые… да почти все думают, что он получает удовольствие, их делая. Мой разум отказывается усваивать такую неконкретную информацию. На то, о чем думают все, мне глубоко плевать. Магнус – хороший человек. Так я и сказала, слабо отбиваясь от пухового платка. Мне и без него жарко! – Даже при условии, что дознание порой связано с пытками? – Кайя усаживается между мной и камином. И огонь, потянувшийся было к волосам, отшатывается. Мне кажется или меня на прочность испытывают? Подземелья, камеры, пытки. Логично. И с местным законодательством, полагаю, увязывается. Но Магнуса мне жаль. – Ему, наверное, тяжело. – Я дотягиваюсь, чтобы убрать рыжие пряди с глаз Кайя. Мешают же. Ну, мне во всяком случае. – Да. Он уже не молод. А иногда сила нужна. Там, конечно, палач есть, но… – Кайя, я о другом. Ему тяжело быть злодеем. Понимаешь? Магнус не похож на садиста, и вряд ли работает он из любви к искусству, скорее уж потому, что и эту работу кто-то должен делать. Да, при мысли о пытках меня переворачивает. Но Магнус – это Магнус. Кайя смыкает руки на затылке и подается назад. Вот бухнется в камин и решеточку погнет, не говоря уже о самом камине. Да и за него самого при всей ударопрочности несколько волнуюсь. – Я рад, если ты и вправду так думаешь. Сомневаться в моей искренности? Обидно, честное слово. – Он делает то, что должен был бы делать я. И то, что мне рано или поздно придется делать. Чистосердечное признание, от которого мне полагается в обморок упасть? Не дождется! Я, наверное, чудовище, если меня беспокоит не тот факт, что Кайя кого-то там пытать собирается, а тот, что и ему от этого будет плохо. Найти бы еще слова, чтобы внятно объяснить это самому Кайя. – Я понял, – тихо говорит он. – Спасибо. Пожалуйста. Мы сидим, разглядывая друг друга. И огонь, обнаглев, тянет рыжие лапы к моему мужу. Он касается кожи и с кожи соскальзывает, не оставляя следов. – И я так смогу? – Боюсь, нет. Если что-то проявляется, ну, кроме этого, – Кайя провел по щеке, точно желая стереть черные узоры, – то сразу. То есть я зря страдала? Нет, что с Настькой и с собой помирилась – это хорошо. И выяснила, до чего чудесный человек мой супруг. Но суперсилу тоже хочу! – Сердце мое, – Кайя смеется, и эта комната слишком тесна для его голоса, – ты и так лучше, чем я того заслуживаю. Безбожный подхалим… или божественный?