– Все так же. – А-а. Какое-то время Роберт лежал, глядя на нее. – Ну ладно, – сказал он и, перевернувшись на другой бок, закрыл глаза. В шесть тридцать зазвонил будильник. Обычно на кнопку нажимала Вирджиния, но, поскольку она этого не сделала, Невилл сам утихомирил будильник, перегнувшись через ее вялое тело. Она по-прежнему лежала на спине, по-прежнему смотрела в потолок. – Что такое? – забеспокоился он. Вирджиния взглянула на него и покачала головой, не отрывая ее от подушки. – Не знаю, – сказала она. – Просто не могу заснуть. – Почему? Она что-то нерешительно пробормотала. – Опять слабость? – спросил он. Вирджиния попыталась сесть, но не смогла. – Лежи, малыш. Не шевелись. – Он положил ей руку на лоб. – Жара нет. – Я не чувствую себя больной, – сказала сна. – Просто… усталость. – Ты бледная. – Знаю. Я на привидение похожа. – Не вставай, – сказал он. Она встала. – Не хочу, чтобы со мной нянчились, – упрямо заявила она. – Давай одевайся. Со мной все будет нормально. – Малыш, если тебе плохо, лучше не вставай. Она погладила мужа по руке и улыбнулась. – Со мной все будет нормально. Давай-ка собирайся на свою работу. Бреясь, Роберт услышал, что мимо прошуршали ее тапочки. Он открыл дверь и увидел, как жена, закутанная в халат, слегка пошатываясь, очень медленно пересекает гостиную. Он вернулся в ванную, неодобрительно покачав головой. Ей лучше не вставать. Раковина казалась закопченной: опять пыль. От этой дряни нигде спасения нет. В конце концов ему пришлось соорудить над кроваткой Кэти полог – чтобы пыль не садилась ей на лицо. Для этого Роберт разрезал палатку надвое и прибил верхний край к стене над кроваткой, а нижний закрепил булавками на боковине матраса. Он не смог как следует побриться, потому что к мылу прилип песок, а второй раз намыливать щеки было уже некогда. Невилл умылся, достал из шкафа в коридоре чистое полотенце, утер лицо. Прежде чем вернуться в спальню и одеться, он заглянул в комнату дочери. Кэти еще спала. Ее маленькая светловолосая головка неподвижно лежала на подушке, щеки разрумянились от глубокого сна. Он провел пальцем по наружной стороне полога и тут же отдернул его – палец посерел от пыли. Недовольно тряхнув головой, он вышел из комнаты. – Когда же кончатся эти чертовы бури, – проворчал Роберт, десять минут спустя войдя в кухню. – Я уверен… Он умолк. Обычно жена стояла у плиты – переворачивала омлет, или тосты, или блинчики или варила кофе. Сегодня она сидела за столом. На плите грелся кофейник – и больше ничего. – Милая, если тебе нехорошо, иди опять приляг, – сказал он ей. – Я могу сам себе организовать завтрак. – Все в порядке, – ответила она. – Я просто отдыхала. Извини. Сейчас встану и поджарю тебе яичницу. – Сиди, – остановил он жену. – Я не безрукий. Он подошел к холодильнику и открыл дверцу. – Что же это за напасть такая? – вздохнула Вирджиния. – У половины людей в нашем квартале то же самое, а ты говоришь, что у тебя на заводе каждый второй не выходит на работу. – Может, вирус какой-нибудь? – предположил он. – Не знаю. – Она покачала головой. – То бури, то москиты, то все хворают – жизнь превращается в сплошное мучение, – сказал Роберт, наливая себе из бутылки апельсиновый сок. – Гляди-ка: легок на помине. Он выловил из наполненного соком стакана черную крошку – насекомое. – Ума не приложу, как только они забираются в холодильник. – Боб, я ничего не буду, – сказала Вирджиния. – Апельсиновый сок не будешь? – Не буду. – Тебе от него полегчает. – Нет, спасибо, милый, – повторила она, попытавшись улыбнуться. Роберт поставил бутылку обратно в холодильник и сел напротив жены, зажав в руке стакан. – У тебя ничего не болит? – спросил он. – Может, голова или еще что-нибудь? Вирджиния отмахнулась рукой. – Если б я только знала, в чем дело, – сказала она. – Вызови сегодня доктора Буша. – Вызову, – согласилась она, привставая со стула. Невилл накрыл ее руку своей. – Нет, милая, нет. Сиди себе, – сказал он. – Но нет же никакой причины. Просто мутит. Она говорила сердитым тоном. Сколько он ее знал, Вирджиния всегда была такая. Если заболевала, то злилась на болезнь. Воспринимала недомогание как личное оскорбление. – Давай-ка я доведу тебя до постели, – предложил он, приподнимаясь с табурета. – Нет. Позволь мне немножко посидеть тут с тобой, – попросила она. – Когда Кэти уйдет в школу, я снова прилягу. – Ну ладно. Ты правда ничего не хочешь? – Ничего. – А кофе? Она покачала головой. – Не будешь есть, захвораешь по-настоящему, – сказал он. – Я просто не голодна. Роберт допил сок и встал, чтобы приготовить яичницу. Разбил два яйца в глубокую сковороду с топленым салом. Достал из ящика хлеб и вернулся с ним к столу. – Давай в тостер положу, – сказала Вирджиния. – Следи за… О боже. – Что такое? Она слабо обмахнула рукой лицо. – Москит, – пояснила она, поморщившись. Он подошел к ней и через миг раздавил москита между своими ладонями. – Москиты, – проговорила она. – Мухи, песчаные блохи. – Мы вступаем в эпоху насекомых. – Это плохо, – продолжала она. – Они переносят болезни. Надо бы сделать вокруг кровати Кэти еще и сетку.