– Или в окно, – кочергой Герман указал на распахнутые створки. Шторы колыхались от ветра, так и норовя вылететь наружу. – И что ему было нужно? – я была в растерянности. – Кажется, я знаю, что, – Герман подошёл к кровати. Прежде я не обращала на нее внимания, и заметила только сейчас. На аккуратно застеленном покрывале лежал мой плюшевый лось Евгений. Вернее, то, что от него осталось. Тело игрушки было распорото, будто бы хирург прошёлся скальпелем по его брюху. Из дыры торчал синтепон; на белых волокнах алели капельки крови. – Евгений… – прошептала я. Глаза наполнились слезами. Герман недоуменно нахмурил брови, но, кажется, вскоре и сам понял, что так звали мою мягкую игрушку. – Это была моя любимая игрушка! Зачем?! Зачем он это делает? – обращалась я к Герману, точно он мог знать ответ на этот вопрос. – Ты уверена, что не хочешь вызвать полицию? Я покачала головой и села на кровать, закрывая лицо руками. Сегодня я снова ночевала у Германа. На этот раз я взяла больше вещей, чтобы после пар снова вернуться к нему. Я решительно не хотела находиться в этом доме одна. И даже несмотря на то, что закрыла замок двери чёрного хода на дополнительную задвижку, открыть которую можно было только изнутри, в этом месте я все равно не чувствовала себя в безопасности. Он пробрался внутрь, а значит, может вернуться. Он найдёт способ, я была в этом уверена. Через несколько дней состоялся Слёт. Я ждала его не только ради того, чтобы проявить себя, но еще и потому, что хотела хотя бы на пару дней сбежать от этого кошмара. Слёт проходил в Казани, и я очень сомневалась, что «тайный друг» последует за мной и туда. Возможности его велики, но все же не безграничны. Наша команда заняла второе место, уступив победу ребятам из столицы. Но мы все равно были этому рады: это было состязание между поистине сильнейшими студентами. Нас было шестеро, и мы расположились в небольшом хостеле, который находился совсем недалеко от реки. В Казани мы пробыли три дня, два из которых были полностью заняты на Слёте, а третий посвятили прогулке по городу. Больше всего мне запомнился театр кукол. Я и не помню, кому первому в голову пришла идея купить билет на спектакль в этом причудливом, точно сошедшем со страниц сказки театре. Это решение стало самым спонтанным в этой поездке, и из-за него мы едва ли не опоздали на самолёт. Но оно того стоило. Это было так легко – просто взять и сделать то, что хочешь. Когда мы возвращались домой, родители должны были уже приехать из отпуска. Мама встретила меня в аэропорту, и, наверное, никогда прежде я не была настолько рада ее видеть. Наконец-то больше я не останусь дома одна. Жаль, конечно, что больше я не могла просто взять вещи и пойти ночевать к Герману. Мне так нравились эти уютные посиделки. Наверное, с приездом родителей наше неформальное общение закончится. Но и тот, кто представился Туре, не будет терроризировать меня настолько нагло. В том, что аноним не исчезнет навсегда, я не сомневалась, но надеялась, что он хотя бы постыдится родителей и сбавит обороты. – Ну как все прошло? – мама побежала навстречу и обняла меня, стоило мне только появиться в поле ее зрения. – Лучше не придумаешь! – и это было правдой. Всю дорогу до дома мы болтали о поездке в Казань, их отпуске и моей учебе. Мама загорела, это было видно даже в тусклом свете фонарей. И она определённо была счастлива, а я – рада за нее. Дома нас должен был встретить папа. Мама сказала, что к моему приезду он обещал приготовить свои фирменные панкейки. Сегодня вечером и завтра я могла наслаждаться последними деньками родительского отпуска, когда вся семья была наконец-то в сборе. Потом они снова пропадут на своей бесконечной работе. Но хотя бы будут рядом. – У меня есть ключи! – заявила мама, когда мы приехали. – Нет, я позвоню в звонок! Пусть встречают нас! – и, обгоняя ее, я поспешила к двери. Прошло около минуты, прежде чем дверь открыли. – Папа! – радостно воскликнула я, но вскоре улыбка померкла. Лицо отца было мрачнее тучи. – Папа…что-то случилось? – Дымка… – Что с ней?! Тон, которым папа произнёс имя нашей кошки, не сулил ничего хорошего. Это заставило меня вздрогнуть. – Дымку сбила машина. – Что?! – Когда я приехал из магазина, то нигде не мог ее найти. Думал, может испугалась и забилась куда-то в угол. Отвыкла от нас. А потом пошёл выносить мусор, и там, на обочине… – Не может быть… – прошептала я. – Ее тело уже начало коченеть к тому моменту, как я ее нашел. Я не могла в это поверить. Дымка. Наша кошка. Столько лет она жила с нами, росла на моих глазах. – Как это могло произойти, папа? Но он лишь пожал плечами. – Почему она убежала? Она никогда не сбегала из дома! Как она вообще очутилась на дороге?! Почему ты за ней не уследил? – куча вопросов сыпались из меня, но ни на один из них не находилось ответа. Да и сейчас все это было уже неважно. Дымку сбила машина. Она умерла. Ее больше нет, как и Туре. Все, кто дорог мне, умирают. Но почему? Что я сделала не так?! Сняв куртку, я зло швырнула ее на диван и побежала наверх. Вот и закончился семейный ужин, даже не успев начаться. Из комнаты Макса доносились тихие всхлипывания. Значит, он был уже в курсе. Бедная Дымка, она хоть и была взрослой, но могла прожить еще несколько лет! В комнате, не включая свет, я бросилась на кровать. Хотелось плакать, но слез не было. Я просто лежала и смотрела в потолок. Потом перевернулась набок. В этот момент под подушкой что-то зашуршало. Мне показалось, что под головой лежит бумага. Я запустила руку под подушку и не ошиблась: там действительно что-то было. Страх и нехорошее предчувствие сковали по рукам и ногам. Добыв находку, я поспешила к настольной лампе. Это было фото Дымки двухлетней давности. Я выкладывала его в свой «Инстаграм», но точно никогда не распечатывала на бумаге. Впрочем, не надо было и думать, чтобы понять, что это такое и откуда здесь взялось. Мордочка Дымки была перечёркнута красной краской. Я перевернула фото. «За все в этой жизни нужно платить. Тем более – за любовь». Дымку не сбивала машина. Это был он. Глава 18 АНОНИМ Я не хотел причинять ей вред, не хотел заставлять ее страдать, но…она заслужила. Она заслуживает каждую гребанную слезинку, которую проронила из-за меня. Я допустил фатальную ошибку – залез в ее компьютер и изменил презентацию, чтобы оттолкнуть ее от Германа, но получилось все совсем наоборот. Эти жалкие создания лишь сблизились еще больше! А я намекал ему, чтобы он оставил ее. Даже не намекал – говорил прямо. После того, как она ночевала у него в первый раз, я залез на его участок по все той же припрятанной лестнице, которую мне подарил мужик из гаражей. И оставил своё послание и ему. Деревьев, к которым можно было бы прикрепить записку, было не много; я постарался выбрать самое видное место. Для этого же в городе прикупил огромную банку красного акрила (разновидность краски, прим.автора). А он все равно ничего не понял! Я не мог видеть их вместе. Это превращало меня в зверя, уничтожало ту капельку добра, которая еще оставалась в моей душе. Я был готов увидеть ее с кем угодно, но только не с ним! Это было неправильно, нечестно, несправедливо. Какого-то черта этот урод заступился за нее перед комиссией. Разве он не был оскорблен моим слайдом? Пока я вынашивал идею мести, она успела вновь остаться у него на ночь. Тогда-то месть и родилась сама собой. Мне просто хотелось заставить ее бояться. Это стало для меня наркотиком. Именно поэтому я уничтожил самое дорогое, что у нее было – плюшевого лося, ее любимую игрушку. Когда ночами я приходил к ее окну, чтобы посмотреть на нее, то видел, как она спит, обнимая его. Мне было известно, кто подарил ей эту игрушку. Более того, я знал этого человека лучше, чем она. Так что это был двойной удар. Да и если придерживаться одной линии, то стоит делать это до конца. В день, когда я сделал это, на улице шёл дождь, так что все мои ботинки были в грязи. Я намеренно не стал вытирать подошвы: оставить следы – это дерзко. Пусть она знает меня таким. Без труда пробрался во двор Рыбниковых и достал ключ из-под крыльца чёрного хода. Я тысячу раз видел, как это делает Даша, когда наблюдал за ней из леса. До чего же наивная девушка! Плюшевый лось сидел на ее кровати и глядел на меня своими тупыми пластиковыми глазами. – Ненавижу! – сквозь зубы процедил я, вспарывая его брюхо перочинным ножом, который теперь неизменно носил с собой. В этот же момент я случайно задел руку, и из пореза на ладони засочилась алая кровь. Сначала посетовал на то, что мне не везёт, а потом вдруг обрадовался. Вытер руку о белый синтепон, и тот мгновенно впитал красные капли. Так выглядело даже лучше. Страшнее. Я решил не уходить тем же путём, а вылезти через окно. Пусть она думает, что я все еще здесь. Она увидит дорожку следов, которые ведут в ее комнату, но не увидит тех, которые бы вели обратно. А значит, подумает, что я затаился наверху. Следующей была кошка. В ту ночь Даша опять ночевала у него. Я вновь наступил на те же грабли! Пугая ее, я не взял в расчет, что ей будет страшно оставаться в доме. И куда же она могла пойти? Ну конечно к нему! Да и не только в ту ночь – она буквально поселилась у него до отъезда в Казань на этот дурацкий Слёт. Я писал записки каждый день. Не мог без этого – руки сами тянулись к бумаге. Складывал их в ящик, но не отправлял. Проникать на территорию Германа было слишком рискованно. А потом я отыгрался на Дымке. Благодаря сообщениям в соцсетях Даши я выяснил день, когда она возвращается из Казани. Оттуда же узнал, что в этот же день, но утром из отпуска приезжают ее родители. Осталось только дождаться, когда они отлучатся, и взять в руки нож. Это произошло ближе к вечеру. Я все ноги отсидел, пока ждал. Ее мать куда-то укатила на машине (подозреваю, забрать Дашу из аэропорта), а потом уехал и отец. Я не знал, как долго их не будет, а потому действовать пришлось быстро. Я не знал, чем лучше приманивать кошку, поэтому набрал с собой самых разных кошачьих лакомств. Но все оказалось куда проще: когда я вновь открыл дверь чёрного хода ключом, добытым из-под крыльца, Дымка сама ко мне вышла. Она ласково потерлась о мою ногу, оставляя светлую шерсть на чёрных джинсах. Прости меня, Дымка. Ты не виновата. Жизнь бывает жестокой. Видит бог, я не хотел причинять тебе боль, но это было нужно для того, чтобы причинить боль ей. Я взял животное на руки. Кошка была спокойна. К горлу подступил ком. Я тут же вспомнил Афоню, который ждал меня дома. Маленькое пушистое существо, которое я совсем недавно спас от верной гибели на улице. Неужели такое бывает в самом деле: одного мы спасаем, а другого…собираемся убить? Сделав это, я заплакал. Наверное, впервые за много лет. Я вспорол ее брюхо точно так же, как совсем недавно вспорол его плюшевому лосю. Но в отличии от игрушки Дымка была живой. Я бросил ее на обочину. Зажмурив глаза, наступил ботинком на беззащитное тельце, чтобы создать видимость, что животное раздавила машина. Я проплакал всю дорогу, а, придя домой, взял на руки Афоню и долго его не отпускал. – Считается ли твоё спасение искуплением моего греха? – спросил я, глядя на котёнка красными от слез глазами. Я пролежал два дня, никуда не выходя. Даже не хотел знать, что будет с Дашей, когда она увидит, что я натворил. Перед тем, как уйти, я оставил записку под ее подушкой. Вся семья будет думать, что Дымку сбила машина, и лишь она узнает правду. Я страдал вместе с ней. Мне было жаль, правда жаль. Но как всегда я ничего не мог с этим поделать. Через два дня корм Афони начал заканчиваться, поэтому я всё-таки был вынужден выползти из своей норы и отправиться в магазин. Последний раз я покупал ему дорогой корм в зоомагазине, но сегодня идти никуда не хотелось, так что я понадеялся, что смогу найти что-нибудь стоящее в «Шеснарике». В маленьком душном помещении столпилась очередь. Наверное, магазин недавно открылся после обеденного перерыва. – Кто последний? – спросил я. В ответ мне что-то невнятно промычал один из алкашей. Наверное, это означало, что последний он. Я занял очередь и терпеливо ждал. Около выхода, распивая свеже купленную двухлитровую бутылку пива, мужики рассуждали, почему денег всегда мало. Одеты они были не по погоде легко, и первое, что бросалось в глаза – множественные наколки на их плечах. Наверное, бывшие уголовники. Чёрные вперемешку с золотыми зубы и потрёпанные шоферские фуражки свидетельствовали в пользу моей догадки. Они горланили на весь магазин, так что не подслушать их разговор было невозможно. Одного из них уволили с работы, когда сократили штат. Другому зарплаты едва хватало, чтобы рассчитаться с долгами. Дождавшись своей очереди и наконец купив корм, я поторопился покинуть магазин, однако уже через несколько шагов остановился и задумался. Затем развернулся и направился обратно. – Эй, мужики! – окликнул уголовников я. – Че надо? – спросил один из них, явно готовый в любую секунду вступить в бой. – Дело есть! Только это приватный разговор. Выйдем на улицу? – У нас тут все свои. А от своих секретов нет! – заявил все тот же мужик. – Нарываешься?