— Говорят, да? Я, вроде, почти ни с кем это не обсуждал. Но вообще, да, это правда. — Не ожидала, Даня… — Почему? — поднял брови Даниил. — Мне кажется, женитьба — очень распространённое явление среди мужчин моей возрастной категории. — Не ожидала, что так быстро встретишь другую. — По скорости я тут вряд ли сравнюсь с тобой. Ты находишь нового мужчину, когда прежний ещё считает твоим мужчиной себя. А мы с моей будущей женой были знакомы очень давно, с детства. Просто иногда жизнь даёт второй шанс, возможность заново увидеть друг друга, посмотреть другими глазами. Это классно. — Ты так и не смог забыть? Не смог простить меня? — Полина печально смотрела на Даньку. — Если ты о Виталике, то можешь не париться: я давным-давно всё простил и всё забыл. — А я помню, Даня. — Значит, у тебя память ещё лучше, чем моя. — Даня, меня повысили. — Поздравляю, — кивнул Даниил, отставил пустую тарелку из-под супа и взял второе. — Ты этого достойна. — И не просто повысили. Я уезжаю в Москву, где возглавлю один из филиалов. — Здо́рово, рад за тебя. Не побоюсь предположить, что ты счастлива. — Спасибо, Даня! Почти счастлива. Я хочу, чтобы мы поехали вместе с тобой. Я узнала, там есть работа и для тебя. — Дай угадаю, Полина! Должность генерального директора? Ты уже заявилась на конкурс от моего имени? — Даня, перестань. Работа в сфере твоей компетенции. Я не дура, и всё давно поняла. Ты такой, какой есть… и ты самый лучший. Ты же сам только что говорил о втором шансе и о возможности взглянуть на человека другими глазами. — Это у тебя временное ощущение, Полина, не переживай, пройдёт. Я понимаю, что у тебя дискомфорт от такого несовершенства восприятия, когнитивный диссонанс. Однако всё как рукой снимет, едва ты встретишь в Москве успешного, амбициозного мачо. Такого, как Виталий. Кстати, а где он? Почему в Москву не едет следом за тобой? Полина поморщилась: — Мы давно расстались. Даже вспоминать о нём не хочу. — Бывает, Полина. Ничего страшного, какие твои годы! Даниил быстро расправлялся со вторым блюдом, а Полина так и сидела над нетронутыми рыбой и рисом. Всё же блюдо из «столовой для плебеев» не вдохновило её. — Я не буду на тебя давить, Даня. Знаю, что это бесполезно. Но я очень хочу вернуть тебя. Мечтаю о том, что мы полетим в Москву вместе. Предоставлю тебе возможность подумать самому и принять решение. Полина достала из сумочки небольшой лист бумаги и протянула Даниилу. — Что это? — Даниил продолжал есть, не прикоснувшись к листку. Полина положила лист на стол и подвинула к Даниилу. — Это билет на самолёт. У меня есть доступ к твоим персональным данным, и я заказала для тебя билет. Хотела отправить его тебе в электронном виде, но ты меня везде заблокировал. Вот, распечатала. Вылет послезавтра днём. Так что подумай. — Надо озаботиться доступом сотрудников к чужим персональным данным, — пробормотал Даниил. — Там всё чисто. Моя деятельность напрямую связана с персоналом, потому и доступ есть. Даниил отодвинул тарелку, взял стакан с яблочным компотом и булочку с глазурью. — Ладно, мне пора, — Полина бросила взгляд на изящные дорогие часы, красиво обхватывающие её запястье. Она встала и взяла свою сумочку. — Даня, я очень надеюсь на то, что ты примешь правильное решение. Не будь глупцом. И не считай дурой меня. Я умею извлекать уроки из собственных ошибок, потому в этот раз всё у нас будет совсем по-другому. — Я приму самое правильное решение, можешь не сомневаться, Полина. — Я не прощаюсь, Даня! Полина кивнула и уже пошла было к выходу. — Полина! — позвал её Даниил. Остановившись, она резко обернулась. — Тут столовая самообслуживания. Хмыкнув, Полина вернулась, забрала свою тарелку с нетронутой едой, вилку, стакан, и, гордо вскинув голову, прошествовала к специальному окну для грязной посуды. Данька спокойно закончил обед, убрал посуду со столика и пошёл в офис. Ему необходимо было сделать ещё одно важное дело до окончания обеда. Билет удалось вернуть. Видимо, когда деньги пришли на карту Полины, та всё поняла и начала искать способ связаться с Данькой. Вскоре разгневанная Полина позвонила ему на рабочий телефон. — Неужели нельзя было сразу сказать, что не полетишь со мной, и всё? А не оставлять мне надежду и не унижать меня подобным поступком? — Я тебя не обнадёживал, Полина, и уж тем более, не унижал. Ты всё сделала сама, от начала до конца. Кто виноват в том, что ты сама не можешь разобраться, как можно поступать, а как — нельзя? Пожалуйста, больше не пытайся связаться со мной. На этот номер вообще запрещено звонить по личным вопросам. — Даня, подожди! Прости меня, — голос Полины как-то угас, стал тусклым. — Простил, я же сказал. Искренне желаю тебе огромных успехов на новом месте. Не сомневаюсь, у тебя всё получится. — Спасибо, Даня. И прощай. — Прощай, Полина. Данька нажал отбой и посмотрел в окно на серое небо. Как ему сейчас не хватает Кати! Она всё всегда про него понимает. Знает, когда можно высказаться резче и даже немного высмеять тревоги Даньки. Знает, когда нужно его погладить по голове, как маленького, даже немного пожалеть. Знает, когда нужно просто выслушать, взяв за руку. Каждый вечер, встречаясь дома за ужином, они подробно рассказывают друг другу о том, как проходил их день. Катя всегда видит, если Даниил расстроен или встревожен. — Рассказывай, — говорит она и ставит перед Данькой тарелку с чем-нибудь непременно очень вкусным и уютным. И половина беды сразу отступает, а усталость как рукой снимает. Даньке сразу вспоминается далёкий зимний день, когда они с Венькой схлестнулись у оврага с компанией Пашки Тетерина. Как сказала тогда тётя Лида: «Мойте руки и садитесь за стол. Пока ужинаем, всё расскажете». Данька до сих пор помнил отварную картошку и тушёную капусту с фаршем. Он ел, а беды отступали. Катя полностью переняла у своей мамы способность создавать уют и окружать всех добротой, заботой. А на следующий день Димка повёз маленького и испуганного Даньку в кафе, а потом успокоил его и решил все проблемы, отогнал тревоги и беду. И дело ведь совсем не в еде, а в самой обстановке доброты, понимания и семейного уюта. Данька ценил это превыше всего, так же, как настоящую дружбу, проверенную годами. * * * Вечером, когда он приехал домой, Катя уже ждала его. Пару раз в неделю она училась до вечера, и в такие дни Даниил её встречал из академии, и у них было «свидание»: они ехали в кино, в кафе или, если позволяла погода, гуляли. А что поделать, раз уж в их отношениях не было конфетно-букетного периода? Приходилось навёрстывать, и им обоим это очень нравилось. А ещё у них никогда не переводились темы для длинных бесед. В этом плане им повезло: у них были как общие детские воспоминания, так и «отдельные», у каждого свои. В остальные дни Катя освобождалась раньше, готовила ужин и ждала Даньку с работы. По выходным они ездили по магазинам, закупая продукты на неделю, готовились к свадьбе, а если оставалось время, выезжали за город. — Переодевайся, мой руки, и быстро за стол, — скомандовала Катя. Данька схватил её на руки и закружил. Он был так счастлив, что дома всё хорошо, всё как обычно, и о досадно-неприятном дневном инциденте можно забыть. Предварительно рассказав обо всём Кате: у них нет секретов друг от друга. — Так-так-так, — Катя притворно нахмурилась, сдвинув красивые тёмные брови. — Чувствую, не зря я приготовила сегодня твои любимые отбивные с помидорами и с картошкой, ибо произошло нечто из ряда вон, по глазам вижу. Необходим антидепрессант. Рассмеявшись, Данька пошёл переодеваться. — Мой антидепрессант — это ты, — крикнул он из комнаты. — Единственный, который помогает. Самый эффективный. Потому спать сегодня ляжем пораньше. — Тогда не увлекайся отбивными, — парировала Катя. — А то тяжело будет…засыпать. — Не обещаю, что не буду увлекаться, но ко сну мы отойдём отлично, не сомневайся, — Данька вышел из комнаты в майке и шортах, прошёл в санузел и начал умываться. Он уже полностью восстановил прекрасное настроение. — Очень уж ты хорошо готовишь. Вот свадьба пройдет, и надо будет вернуться к тренировкам, а то откормишь меня, а потом разлюбишь такого бегемота. Катя подошла к Даньке и протянула ему полотенце. — Не разлюблю. Так что прошу к столу. Но к тренировкам вернуться надо, для здоровья полезно.