— Слон тут только ты! — выплевывает он, а я губы поджимаю. Мы давно не поднимали тему моего веса, тем более мне казалось, что я так похудела, что даже беременность этого не портит. Отворачиваюсь, чтобы слез моих не видел. Я уже плакала при нем, больше не хочу. Дураки все те, кто говорят, что худоба делает счастливой. Я похудела ради Наиля, думала, что это хотя бы его вернет, а все напрасно. Он все равно женится на другой. Я и ребенка оставила по этой причине, была уверена, что Наиль тут же на мне женится, и мы наконец заживем так же волшебно, как в тот месяц. Дура, господи, какая же я дура! — Кристина! – летит мне вслед, но я не останавливаюсь. Он нагоняет меня тут же, разворачивает, к себе прижимает. – Обиделась что ли? Я уже по привычке. Ты реально как слон по мне потопталась… «— Ну и отвали от меня!» – кричу, но не отхожу, все тело стянуло пленкой, двигаться не дает. Я словно под гипнозом. Его руки, как назло, ползут по телу, лишая возможности не то, что думать, но даже говорить внятно… Могу лишь рявкнуть… — Да я и отвалил, только ты на свадьбу пузатая сама приперлась. — Да пошел ты! — Куда? – давит он на поясницу, другой рукой уже мягко сминая грудь. Мне надо сопротивляться, да? Оттолкнуть его, убежать, закрыться в комнате и потребовать… Чего – то там… Но я… Я, черт возьми, так по нему соскучилась. По его ласкам, по запаху, по губам, что сейчас так близко. Он порядочно накидался, от него разит пряным коньяком, но даже сквозь него, я чувствую его естественный неповторимый аромат. Только у него такой. Сладкий и горький одновременно… Его касания становятся грубее, причиняя боль… Но мне все равно лишь бы он и дальше меня вот так касался, прижимался лбом, говорил… — Туда… — Я и планирую туда, — пальцы, что гладили поясницу ползут все ниже, задирая и без того короткую футболку, оголяя задницу, по которой, словно щипая, бегут мурашки. Его наглые руки уже лезут дальше, трогая полоску трусиков, изрядно намокшую. Нужно оттолкнуть его, вот-вот, прямо сейчас нужно, пока не зашли слишком далеко, пока дорогу назад разрушит ураган. Он же уносит все попытки здраво мыслить, любые намеки на благоразумие и гордость. — Мокрая, блядь, ты всегда такая мокрая, зай, — забирается он под ткань, продолжая второй рукой поочередно мять грудь, заглядывает в глаза, в которых я вижу эту пьяную обреченность, которая скручивает и меня, не давая возможности даже потребовать каких – то обещаний. Плевать, плевать, что будет завтра, главное есть сейчас. Потому что вообще нет никаких гарантий, что в трезвом уме Наиль еще раз прикоснется к той, кого так сильно презирает. – Зай, блядь, с ума схожу… — я тоже, я тоже. Главное, чтобы не сном это все было, главное не проснуться сейчас мокрой и разочарованной как эти последние месяцы. — Я тоже схожу... — Ууу, Крииис, девочка моя, раздвинь ноги по шире… Его хрип, мое подчинение и губы, что накрывают мой пересушенный тяжелым дыханием рот. И все, больше сил сдерживаться не остается. Я и сама поднимаю руки, чтобы наконец ощупать тело, что снилось мне ночами. Потрогать кожу, вкус которой навсегда останется моим личным триггером. И вот стоит его языку окунуться в мою слюну, провести кончиком по зубам, как я теряю связь с реальностью. Перестаю ощущать боль в ноге, на которую упала кастрюля, и даже в голове. Только руки, что сжимают мое тело в тисках, только губы, что с одержимым отчаяньем просят отвечать на страсть. Почти жестокость. Его поцелуй- наказание, его поцелуй-гнев, а мне плевать, мне хочется больше. И вот я сама уже стягиваю его джемпер, выдергиваю футболку из-под ремня, трогая твердый как сталь торс, царапая рельефные кубики. Привычными движениями расстегиваю пряжку, чувствую, как цунами внутри все больше поглощает меня, не дает даже вздохнуть. Сердце словно бешенное, а в висках пульсирует кровь, в которой точно подмешали что – то сладкое, какая она густая. Нет сил ждать, так хочется окунуться в этот омут и вспомнить, как Наиль умел любить. Его пальцы нагло орудуют между ног, растирая и без того обильную влагу, щипая клитор, вызывая новые и новые судороги. Его губы уже на груди, втягивают сосок, пока вторая рука грубо мнет другую грудь. Ногу уже не держат, и Наиль, словно чувствуя это, шлепает по заднице и тут же поднимает меня в воздух. Но только чтобы опустить на кухонный стол, заваленный едой. Коробки валятся со всех сторон, а мне плевать, мне только хочется, чтобы Наиль не останавливался, чтобы и дальше целовал шею, лизал венку на шее, что вот-вот лопнет. Штаны Наиля уже висят на его бедрах, а головка члена упорно долбится мне в ткань. Но это недолго, пальцы любимого просто сдвигают ее в сторону. Я задерживаю дыхание, ощущая, как член ломится в меня, вцепляюсь руками, часто дышу. Да- да, я так об этом мечтала. Я так долго этого ждала. Он проникает в меня наполовину, задерживаясь, растягивая меня, а потом резко и порывисто врезается до самой матки. Я вскрикиваю, выгибаюсь в пояснице, тут же чувствуя на груди грубые губы, что терзают соски по очереди. Но сейчас даже боль и так приятная, сейчас кажется ничего не может принести мне дискомфорта… Я раскрываю ноги шире, чувствую, как пульсирует во мне мужская плоть, как шумно и часто дышит Наиль, надсадно постанывая на каждый жесткий толчок. — Как узко, всегда сука узко, — бормочет он, а я почти не слышу, только подмахиваю бедрами, стараясь найти общий ритм, который всегда приводил к феерическому финалу. Глава 23. Глава 23. Я просыпаюсь тяжело. Открыть глаза целое испытание, а перевернуться почти подвиг. Каждую мышцу тянет, и я не сразу понимаю почему… Протягиваю руку и вздыхаю. Одна. Глупо было думать, что даже после бурной ночи что – то изменится. Что Наиль снова воспылает ко мне чувствами помимо похоти и откажется делать тест ДНК. Открываю все – таки глаза, щурясь от радостного солнечного света, такой редкости в хмуром Питере. Я бы легко могла поверить, что вчерашнее ночное пробуждение было сном. На самом деле это бы многое упростило. Мне не нужно было бы оправдываться перед самой собой за отсутствие чувства собственного достоинства, мне не нужно было бы смотреть в глаза Наилю, краснея и заикаясь. Но это не было сном, ощущение тяжести между ног явно говорило об обратном, а стянувшиеся кожу пятна семени лишь подтверждали стыдливые догадки. Я шумно вздыхаю, натягивая одеяло повыше. Вот как было бы хорошо остаться тут, никуда не выходить, никого не видеть, просто лежать и ждать, когда все проблемы решатся сами собой… Но так ведь не бывает? Никто не придет и не исправит мои собственные ошибки с помощью волшебства. Нет волшебства. Есть жестокая реальность, в которой я - тряпка, которая вместо гордости показала Наилю, как сильно меня к нему тянет. Реальность, в которой я бы снова это сделала. Реальность, где мне придется посмотреть ему в глаза, даже если щеки и все тело будут гореть от стыда и чувства вины… Скрип двери заставляет задержать дыхание. А вдруг, а вдруг все будет иначе. А вдруг он сейчас ляжет рядом, обнимет, или еще круче – принесет кофе в постель и скажет, что любит. Он ведь приехал за мной и вчера был таким горячим, как в то время, когда мы были вместе и ни о чем не думали. — Крис, ты спишь? Нам ехать через час. Крис… — Не сплю… — Поднимайся давай, я жду. Он закрывает дверь, а я откидываю наконец одеяло, словно сотканное из розового облака надежд, так под ним было хорошо. Смотрю в пустоту. Глупые фантазии рассыпались как карточные домик. Ладно, выбора у меня не особо много. Сейчас мы сделаем тест, Наиль узнает, что ребенок его и больше никогда не посмеет меня обвинять в обмане. Еще и извиняться будет, а я еще подумаю, простить ли его… Да, такие решения дают мотивацию, чтобы наконец встать с кровати и отправиться в душ. Я мою голову, намыливаю тело своим же гелем с запахом ванили… Ничего не убрал. Даже мочалка моя на том же месте. Зависаю даже… Трогать не хотел? Ждал, что вернусь? Закусываю губы, глотая воду, что льется на лицо. Дурацкие мурашки в животе. Они заставляют думать о хорошем, собирают по осколкам розовые очки. Скучал? Ждал? Не забыл… Особенно, если судить по тому, как вчера он на меня набросился…