— Как вы все не поймете, если не будет сына, все уйдет государству. — Ну и пусть! Саид! Господи, послушай меня. Послушай меня, пожалуйста! Тебе не нужны эти кровавые деньги, ты возненавидишь себя, этого малыша, ты уничтожишь себя. Диляра не такого для тебя хотела. Она бы не согласилась на это, — он закрывает лицо, кажется вот — вот начнет содрогаться в рыданиях, но вместо этого приказывает. — Режьте. Я устал от ее нытья. Шторкой закрывают мой живот, и я больше ничего не вижу, только истошно ору — ПОМОГИТЕ! НАИЛЬ. В этот момент что – то грохает. Я затаиваю дыхание, слыша только маты и глухие удары… — Урод, я убью тебя, убью! Как ты посмел. Как ты посмел на это пойти! — Она умерла… Она умерла… — И ты решил уничтожить себя, потому что не добился чего хотел? — Наиль, пожалуйста, — прошу в слезах, от облегчения с трудом дыша. — Скрути его и пусть его полиция заберет, — слышу за шторкой, которая отодвигается и передо мной появляется взъерошенный Наиль. Я никогда его таким не видела. — Зай, я думал, опоздал, пиздец… — накрывает он мое лицо, утыкаясь в шею, мне кажется он содрогается, но разве пристало мужчинам плакать. Он утирает слезы, поворачивает голову. – Приведите ее в порядок, пока не отправились в тюрьму… — Сколько ты меня ищешь? — Несколько часов… — он поворачивает голову и тут смотрит прямо на меня. – Так, тебе это видеть не стоит,. Наиль поднимает меня на руки и уносит из этого страшного места, которое, я уверена, будет еще не раз мне сниться. Но Наиль поможет все забыть, почему – то я в этом уверена. В палате, куда меня приносят уже стоит бледная Лиза и еще одна белокурая девушка возле грозного вида мужчины. — Успели значит? — Он ее кесарить хотел. И как узнал, что мальчик будет? Кристин… Мне даже ответить сложно, губы почти не шевелятся. — Наверное в медкарте посмотрел, в больнице, где она УЗИ делала, да, Кристин? – Лиза умница, все знает. Я же могу только кивнуть. Сон сшибает с ног, и я только вижу, как Наиль накрывает меня одеялом и выходит за дверь. Наверное сильно спешит совершить возмездие. Надеюсь лишь, что он не убьет брата, иначе придется мне ждать его из тюрьмы. **** Наиль Меня пиздец кроет. Эти несколько часов мне казалось, что я не живу, а существую. Фантазия работала на износ, страх скручивал кишки. Уже от ребенка отказался, главное, чтобы Кристина осталась жива. Наверное, если бы не Дымов с Абрамовым, у меня бы не получилось найти их так быстро. Но они позвонили по своим каналам, достали записи со всех камер в округе и позвонили бывшему другу Абрамова, следователю, чтобы тот организовал наряд. Мы накрыли частную клинику, которая подчинялась Саиду, очевидно Демиду он перестал доверять. Теперь, когда я убедился, что Кристина в порядке, а рядом с ней надежные люди, можно спуститься к Саиду и вытрясти из него все дерьмо. Он стоял со стянутыми за спиной руками, пока остальные братья стояли рядом и молча курили. Думаю его поступок для всех нас стал потрясением. И человек, который так долго оставался примером, враз стал парией, от которой нужно держаться подальше. — Отпустите его, — мне нужна его кровь, мне нужно увидеть, что он мучается так же, как я в эти несколько часов. Да, он потерял жену, но разве дает ему это право убивать мою, красть моего ребенка…. – Хочу выяснить, что он имеет против меня. С него снимают наручники и он, потирая запястья, встает напротив меня. Пара секунд и мы вцепляемся в друг друга мертвой хваткой. Кажется, он готов переломать мне кости, а я сломать ему шею. Мы готовы уничтожить друг друга, разорвать на части как два хищника, дерущихся за один кусок мяса. Он сильнее, выше, мощнее меня, но я ловкий и в отличие от него мне есть, за что драться. За жизнь той, кого я не буду заставлять рожать снова и снова, ради цели заиметь ребенка с другим полом, словно все остальные бракованные. Он уже снизу, я в кровь разбиваю кулаки об его нос, пока вдруг не слышу сиплое. — Прости, брат. Перестаю молотить руками, вскакиваю с его побитой туши. — Что? — Прости, брат. — Одним извинением ты не отделаешься. Ты сядешь, Саид. Сядешь… — Сяду, мне все равно больше нечего терять… — Да как?! Как ты можешь так говорить?! У тебя дома три прекрасные девочки, еще одна там, наверху, как можно говорить, что тебе не ради кого жить? Ты должен жить, ради детей. Ради их матери, которую любил! — Да как я смогу жить без нее. Зачем все это без нее. — Наверное тебе действительно нужно потерять все, чтобы обрести себя. Уведите его, — прошу офицеров, и те кивают. Ко мне подходят братья, но я видеть никого не хочу. Возвращаюсь в больницу, замечая как оттуда выводят часть сотрудников, которые были в родильной палате. Иду в палату и просто ложусь рядом с мирно спящей Кристиной и не догадывающейся о том, что я ввязался в новую драку. — Наиль? – Матвей заходит в палату. — Чего? Нашли этого Виктора? — Нет. Сбежал. Попыталась нарыть на него чего, а он оказывается по документам умер. Убит падчерицей несколько лет назад. — В смысле? — А вот так. Умер. Даже свидетельство о смерти есть. — Фотка есть его? — Конечно. — Значит найдем, он должен сесть, Матвей. Этот урод должен сесть. — Сядет, — кивает Матвей и выходит, а я обнимаю Крис, вжимаясь в ее мягкое тело, наконец способный облегченно вздохнуть. ЭПИЛОГ ЭПИЛОГ Несколько месяцев спустя Кристина — Нет, Зай, даже не обсуждается, — я хожу за Наилем, пока он качает Руслана на дневной сон. — Ну почему, Наильчик. Ну что он плохого сделает? — Он как минимум будет портить настроение одним своим видом. Я до сих пор не припомнил ему как он обманул тебя и спер бюджетное место. — Да, Господи. Это все уже травой поросло. Он классный спец, будет обидно если его переманят конкуренты. — Нет, Кристин. Скажи спасибо, что я согласился отремонтировать твоей бабке дом и отправить мать в клинику на лечение, — хочу сказать слово, но он затыкает меня, тихонько укладывая Русланчика в колыбельную. – Но за Глеба не проси, если конечно не хочешь его крови. Наиль отходит от кроватки, а я ворчу про себя, накрывая малыша одеялом. Знал бы он, каких трудов мне стоило его родить, не улыбался бы во сне так блаженно. Я уже перехаживала, казалось, что Руслан просто не хочет появляться на свет, сидит там, где нет психов и опасных родственников. Пришлось стимулировать, прокалывать пузырь. Проведя на эпидуральной анестезии восемь часов в ожидании раскрытия матки, я просто не могла родить самостоятельно. Мне помогали шесть человек, а Наиль стоял рядом и орал благим матом. В итоге, все закончилось хорошо, но я вряд ли буду готова повторить этот подвиг в ближайшие несколько лет. Поворачиваюсь к Наилю, он уже за столом, работает. Мы купили в офис еще одну колыбельную, чтобы не отходят от малыша работать и развивать компанию. Так как Саид сел, то Наиль спокойно вернул себе компанию, но решил, что нам в любом случае стоит расширяться и стать известными на всю страну, чтобы уже никто не посмел отобрать его детище. Я похожу к Наилю со спины. Знаю, что мне придется пойти на немалые жертвы, чтобы уговорить его, но каким бы не был Глеб, он все равно мой друг и помог в тяжелое время. Сейчас он нуждается в деньгах, и я просто обязана ему помочь. — Наиль, — массирую ему плечи, и он откидывается на спинку сидения. Расслабляется. Я перевожу руки вперед, пробегаю пальчиками по воротнику и ниже. Чувствую, как возбуждаюсь сама от прикосновений к стальной груди. Все – таки не зря он так часто ходит на тренировки. Ох не зря… – Наиль. Ну ты пойми, я ему обязана, он много для меня сделал. — Кристина, — хочет он скинуть мои руки, но я лишь сильнее вцепляюсь в рубашку, дохожу до пояса брюк. — Нарвешься же… — Ну так на то и расчет, — шепчу ему в ухо, легонько его прикусывая. – Я не хочу больше быть ему обязанной, понимаешь. Единственный мужчина, перед кем я хочу держать ответ, находится в этой комнате. — Не знаю, Зай. — Ну ты тоже не святой, спешу тебе напомнить, а я тебя простила, так давай вместе простим Глебушку, который просто хотел немного женской ласки. — Я бы тоже хотел немного женской ласки, — почти хрипит он, а я вижу, как стремительно поднимается его ширинка. Я наклоняюсь ниже, трогаю бугор пальчиком, ощущая пульсацию даже сквозь ткань боксером и брюк. — Ну конечно, тебе же всегда мало, — целую его в гладкую щеку и тут же вскрикиваю, когда он поворачивает корпус и легко усаживает меня к себе на колени. Будь я в брюках, я бы обязательно оседлала его, а так просто жадно целую в губы и сползаю к ногам, принимаясь расстегивать ремень и ширинку.