— Что Агата не скрывала от меня этого счëта. Просто сама не знала. — А, возможно, знала и специально прятала в сейфе! Приподняв бумаги, Дилан бесстрастно воззрился на них: — Но вы взяли эти бумаги не для меня. Для себя. Вышло воспользоваться? Чарльз с брезгливостью поджал губы. — Получается, не вышло. Ладно. Выходит… у меня имеются деньги. — Губы Дилана искривились в горькой усмешке. — А зачем они мне теперь? Всё, что можно было просрать, я просрал. — Однако вы ещё можете обратить эти бумаги против вашей обидчицы… Где-то в груди Дилана стало зарождаться предчувствие чего-то большего… *** Кристофер поклал ладонь отцу на плечо, однако Лукас с нетерпением сбросил еë, покатавшись к выходу в инвалидном кресле. — Чтобы проделать подобное, нужно быть абсолютным садистом. — Покосившись на собеседника, Кристофер не поменял позы. — Не так ли… Дилан? Тот пустыми глазами глядел в дверной проём. — Нет. Я не садист. Я просто хочу, что ей было так же хреново, как и мне. И сам об этом позабочусь. *** — Простите, что теперь оставляю вас. Наши сотрудники будут рады сделать всë для того, чтобы ваш отдых прошёл комфортно. — Сказал Юма. — Аригато годзаймас. — Ответил ему Сэм. Дилан прижался к тонкой стене, слушая голоса через шуршание маски. Всё склалось как нельзя лучше. Даже смена администратора играла им на руку. Вместо того, чтобы пойти к регистрационной стойке, Юма почему-то направился в левую сторону холла. Агата произнесла Рэйчел: — Ну что, айда в сауну? — Ага! Ага! Конечно! Портье выругался, юркнув в нишу с вазами. Юма в задумчивости прошёл мимо и даже не повернул голову. Замерев, Дилан прислонился затылком к стене и ждал. Полчаса девушкам должно было хватить, чтобы размякнуть и расслабиться… И Манака должна была пойти на перекур три минуты назад. Она постоянно так делала, если поситителей практически не было. Скользнув назад в холл, Дилан пошёл спокойно, словно по собственным делам. Навстречу портье по холлу шла Манака. Парень побледнел, однако не сбился с шага. Она задержалась перед перекуром? Ничего. Это не помешает Дилану. Он заглянул в ближайшую стеклянную дверь и обнаружил Сэма. "Странно, что он один. Куда подевался второй? Впрочем… неважно. Если второй возвратится, я успею прикончить и его. А Агата… сама после умрёт от вины. Я просто удеру из тюрьмы и начну всë сначала… ага…" Горячий воздух из приоткрытой двери дыхнул в лицо Дилана и пихнул вперёд. Японец лежал животом на скамье и лениво посмотрел за плечо через упавшие волосы. Что-то пробубнив по-японски, мужчина отвернулся. Дилан же, повинуясь колотящемуся сердцу, схватил японца за чëрные волосы, оттянув голову назад. "Это тебе… за дружбу с этой гадиной". Прежде, чем японец успел издать хоть звук, нож прошëлся по его горлу и перерезал гортань. Портье отлично знал, как сильно надо надавить, чтобы плоть раскрылась… Японец попытался встать, а Дилан в странном порыве развернул к себе его лицо. Паника пополам с раздражением пробежалась по спине портье, стукнув в голову. Уронив умирающего назад на скамейку, Дилан отступил обратно и оставил отпечаток в растекающейся кровавой луже. Он выругался и на одной ноге прыгнул к двери, сняв измаранный тапок. — Я прикончил… не того… Мучительная тревога потекла по его венам, погнав прочь. Порезы, которые затянулись на руке, стали ныть да чесаться, требуя внимания к себе. Задыхаясь, портье ринулся к себе в убежище. *** Упаковка лезвия шуршала у Дилана в руке, однако парень никак не решался открыть его. — Ну что, они приехали? — Чарльз замер возле дверей сарая, с подозрением оглядывая Дилана и обстановку. Мужчина был одет в чëрные брюки и чëрную зимнюю куртку. — Что ты тут делаешь? — Ничего. — Дилан стянул с лица маску. Глаза Чарльза стали уже и он коротко втянул воздух: — Что ты натворил? — Прикончил. — Последовал ответ. — Кого? — Лицо Чарльза вытянулось от удивления. Дилан молчал. С тяжёлым дыханием Чарльз приблизился к нему и нагнулся, чтобы поймать взор парня. — Кого ты прикончил, Дилан? Тот сжал в кулаке упаковку с лезвием и процедил: — Не того. Отдыхающего, который… с толстым другом приехал. Чарльз запустил пальцы в собственные волосы. На его лице проступил ужас. — Какого… Чего? Чего?! Зачем?! Тебе что, потренироваться приспичило?! Сдохнуть должна лишь Агата! Лишь она! Помотав головой, Дилан сжал лезвие: — Агата должна страдать. — Агата должна сдохнуть! И всë! Дилан помолчал, усмехнувшись краем рта: — А ты, оказывается… ни хрена не понимаешь. — Чего я не понимаю?! Чего не понимаю? Что мы не должны допускать лишних смертей?! Догадываешься, что скажет Лукас, когда узнает?! — А он и не узнает. Правда? Тяжёлый и немигающий взор остановился на Чарльзе, пригвоздив его к земле. — Я… не гарантирую. — Ответил Чарльз. — И что ты станешь делать без меня? Прикончишь Агату сам? — Тело мужчины мелко задрожало от смеха. — Ты прикончишь. Да. Да ты даже курицу прирезать не сумеешь. Тебе слабо. Ты трус. Если дать в твою руку нож, ты станешь размахивать им. Вж-ж, вж-ж… а сам промахнëшься. А когда попадëшь — первый же перепугаешься до чëртиков. Чарльз сверкнул глазами, склонился, прошипев в лицо юноше: — Поглядим. Окошко покрылось изморозью — сейчас снаружи нельзя было сказать, есть ли внутри сарая свет. Но свет был и не нужен. Всё известно наперёд, каждое движение изучено до мелочей… В металлической коробке хранилось всё, что необходимо. Бинты, жидкость для обеззараживания и, главное… лезвия. Пальцы Дилана тряслись настолько сильно, что содержимое чуть не упало на пол. Прижав лезвие к коже предплечья, Дилан… надавил… посильнее… Выступила кровь. Лезвие проталкивалось всё глубже, кровь уже текла по пальцам, капая на пол. Мышцы его лица сокращались от эйфории, от боли, от брезгливости, от стыда… от вины. В сухой тишине полуразрушенного сарая капли падали с густым влажным звуком. Парень готовился к следующему шагу. ***