– Ваши родители по-прежнему живут в Порт-Эллисе? – наконец выдавливаю из себя я, удивляясь собственному занудству. В университете я была душой компании – подруги хохотали до слез, когда мне случалось что-нибудь отмочить. А теперь я разучилась даже поддерживать разговор. – Нет, они переехали в Испанию пару лет назад. У мамы артрит, теплый климат полезен ее суставам – по крайней мере, так она уверяет. А ваши родители в добром здравии? – Не совсем. Патрик смотрит на меня с любопытством, и я понимаю, что можно было просто сказать «нет». – Я никогда не ладила с матерью, – со вздохом поясняю я. – Она выгнала отца, когда мне было пятнадцать, и он ушел навсегда. Я так и не простила ее за это. – Наверное, у нее были на это свои причины. – Его слова звучат полувопросительно, но я все равно ощетиниваюсь: – Мой отец был прекрасный человек! Она его не заслуживала. – Значит, с матерью вы с тех пор не разговаривали? – Отчего же, просто общение прекратилось, когда я… – Я останавливаюсь. – Короче, не было возможности. А пару лет назад сестра написала мне, что мама умерла. – Я вижу сочувствие в глазах Патрика, но оставляю это без внимания. Я все только порчу. Я совсем не соответствую его представлениям; он наверняка уже жалеет, что пригласил меня в бар. Вечер грозит стать тягостным и неловким для нас обоих. Темы для застольных разговоров иссякли, и в голову ничего не приходит. Я боюсь вопросов, которые наверняка вертятся у Патрика на языке: как меня занесло в Пенфач, почему я уехала из Бристоля, отчего живу здесь совсем одна. Он непременно спросит – из вежливости, не подозревая, что правда бы его ужаснула. Не догадываясь, что я не могу открыть ему правду. – Мне пора, – говорю я. – Уже? – Должно быть, Патрик испытывает облегчение, хотя ничем себя не выдает. – Но ведь еще совсем рано! Давайте закажем еще выпить или что-то поесть! – Нет, я правда лучше пойду. Спасибо за джин. – Я встаю, прежде чем Патрик успеет произнести дежурную любезность о том, что мы еще увидимся. Однако он отодвигает стул одновременно со мной: – Я вас провожу. В моей голове оглушительно ревет тревожная сирена. Зачем ему со мной идти? В пабе тепло, кругом его знакомые, в кружке у него еще полпинты «Бекса». В висках стучит: коттедж стоит на отшибе, никто не услышит, если Патрик откажется уйти. С виду он добрый и порядочный, но я-то знаю, как быстро все может меняться. – Нет-нет, спасибо… Я проталкиваюсь через сгрудившихся у стойки местных, не заботясь о том, что обо мне подумают, и быстро иду по улице, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Как только дверь «Кросс оук» скрывается из виду, я бросаюсь бегом мимо трейлерного парка по каменистой тропе, которая приведет меня домой. Бо скачет у моих ног, удивленный такой сменой темпа. Легкие горят от холодного воздуха, но я не останавливаюсь до самого крыльца, где снова приходится биться с неподатливым замком. Ворвавшись в коттедж, я с размаху захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Сердце гулко колотится в груди, пока я стараюсь отдышаться. Я не то чтобы испугалась Патрика, просто он смешался в моей голове с паникой, которая охватывает меня каждый день. Я больше не доверяю своим инстинктам – они уже столько раз подводили! – поэтому лучше всего держаться подальше. Глава 15 Перевернувшись на другой бок, Рэй зарылся лицом в подушку, спасаясь от утреннего солнца, проникавшего через щели жалюзи. Секунду он не мог разобраться, отчего внутри точно лег камень, но тут же понял – это чувство вины. О чем он думал? Он никогда не помышлял изменить Мэгс – ни разу за пятнадцать лет брака. Ему вспомнились события вчерашнего вечера. Что, если он злоупотребил служебным положением? Рэй не успел перехватить мысль о том, что девушка вполне может подать на него жалобу, но сразу одернул себя – Кейт не такая. Тем не менее беспокойство почти вытеснило вину. Ровное дыхание рядом подсказывало, что проснулся только он. Рэй бесшумно поднялся, взглянув на стеганый бугор на кровати – у Мэгс привычка накрываться одеялом с головой. Если жена узнает… об этом Рэй не решался и думать. Одеяло зашевелилось, и Рэй замер. Пусть это трусость, но он надеялся выйти из дома незамеченным. Вечером ему в любом случае придется общаться с Мэгс, но за день он разберется в обстановке. – Который час? – пробормотала жена. – Начало седьмого, – прошептал Рэй. – Я на работу, у меня масса бумажек недоделанных. Она что-то буркнула и снова задремала. Рэй неслышно выдохнул с облегчением. В рекордное время приняв душ и собравшись, час спустя он вошел в свой кабинет, прикрыл дверь и углубился в ожидавшие его внимания документы, словно это могло загладить то, что он себе позволил. К счастью, Кейт находилась на допросе подозреваемых, и в обед Рэй рискнул спуститься в столовую. Они со Стампи нашли свободный стол, и Рэй принес две тарелки кривобокого кушанья, которое значилось в меню как лазанья. Повариха Мойра любовно намалевала цветными мелками итальянский флаг рядом с блюдом дня и, сияя, отпускала щедрые порции. Рэй мужественно жевал, справляясь с тошнотой, преследовавшей его с самого пробуждения. Мойра была крупной дамой неопределенного возраста и неунывающего нрава, несмотря на проблемы со здоровьем: когда она снимала кофту, с ее рук осыпались мелкие, как пудра, частицы. – Рэй, ты чего? О чем задумался? – спросил Стампи, выскребая остатки вилкой. Обладатель железного желудка, он не только переваривал кулинарные творения Мойры, но и ел их с явным удовольствием. – Да так, – отозвался Рэй, радуясь, что Стампи не стал расспрашивать. В дверях столовой он увидел Кейт и сразу пожалел, что не проглотил лазанью не жуя. Стампи отъехал на стуле, провезя металлическими ножками по кафельному полу, и встал: – Жду вас в офисе, босс. Не придумав, как вернуть Стампи или под каким предлогом уйти не доев, Рэй через силу улыбнулся: – Привет, Кейт. Он почувствовал, что краснеет. Во рту вдруг страшно пересохло. – Здравствуйте. – Кейт присела и развернула свои сандвичи, словно не замечая смущения начальника. По ее лицу ничего нельзя было прочесть, и Рэю почти стало дурно. Он отодвинул тарелку, решив, что гнев Мойры – меньшее из двух зол, и незаметно огляделся. – Насчет вчерашнего вечера… – заикаясь, начал он, как пацан. Кейт сразу перебила: – Я очень сожалею. Не знаю, что на меня нашло. Вы в порядке? Рэй испытал несказанное облегчение. – Более-менее. А ты? – Мне немного неловко, если честно. – Тебе-то чего смущаться, – возразил Рэй. – Это я не должен был… – Да, мы позволили себе лишнее, – перебила Кейт, – но это был всего лишь поцелуй. – Она улыбнулась Рэю и откусила от сандвича, добавив с полным ртом сыра и соленых огурцов: – Прекрасный, но только поцелуй. Рэй медленно выдохнул сквозь зубы. Похоже, все обойдется. Произошла весьма некрасивая вещь, и если Мэгс когда-нибудь узнает, Рэя ждет оглушительный скандал, но, кажется, все удастся замять. Они же взрослые люди – ну, извлекут из случившегося полезный урок и станут работать дальше как ни в чем не бывало. Впервые за двенадцать часов Рэй позволил себе вспомнить, как хорошо целовать такую молодую, полную энергии и жизни женщину. Горячая волна снова залила щеки, и инспектор откашлялся, прогоняя посторонние мысли. – Ну, если все нормально… – Рэй, да чепуха! Я не собираюсь строчить на вас жалобу, если вы об этом. Рэй покраснел: – Что ты, мне такое и в голову не приходило, просто я женатый человек и… – А я встречаюсь с парнем, – без обиняков сказала Кейт. – Значит, огласка невыгодна нам обоим. Короче, забыли, идет? – Идет. – Но я к вам по другому вопросу, – вдруг очень по-деловому заговорила Кейт. – Как вы посмотрите на то, чтобы в годовщину смерти Джейкоба Джордана повторить обращение к населению с просьбой откликнуться свидетелей происшествия? – Неужели уже год прошел? – В следующем месяце ровно год. Скорее всего, реакция будет вялой, но если за это время кто-то проболтался, может поступить интересная информация. Нельзя исключать возможность, что виновный решится облегчить свою совесть, или кто-нибудь догадался, что за тип сидел за рулем той чертовой машины! – добавила она, сверкнув глазами. На ее лице появилась воинственная мина, которую Рэй хорошо изучил. – Давай тогда так и сделаем, – ответил он. Представив реакцию Риппон, он ничуть не усомнился – это не лучшим образом скажется на его вымечтанном повышении, однако Кейт говорила дело. Полиция порой действительно обращалась к населению за помощью по нераскрытым преступлениям хотя бы для того, чтобы родственники верили: никто не ставит крест на расследовании, пусть даже розыск уже не ведется активно. Попытаться, безусловно, стоило. – Здорово! Я вот закончу с бумажками и подойду к вам, вместе составим примерный текст. Выходя из столовой, Кейт весело помахала Мойре. Глядя ей вслед, Рэй пожалел, что не умеет с такой же легкостью оставлять прошлое в прошлом. Трудно видеть Кейт и не вспоминать ощущение молодых упругих рук, закинутых ему на шею… Накрыв салфеткой недоеденную лазанью, инспектор понес тарелку на стойку с грязной посудой. – Ну, Мойра, как в ресторане! – сказал он, проходя мимо раздаточного окошка. – Завтра греческий день! – сообщила осчастливленная повариха. «Не забыть взять из дома сандвичи», – решил Рэй. Он говорил по телефону, когда Кейт открыла дверь кабинета, не постучав. Увидев, что начальник занят, она извинилась одними губами и попятилась, но Рэй жестом велел ей присесть. Кейт тихо прикрыла дверь и уселась на низкий стул. Инспектор смотрел, как она поглядывает на фотографию Мэгс и детей на столе. Раскаяние поднялось в нем с новой силой и едва не отвлекло от разговора с Риппон. – Какая в этом необходимость? – говорила Оливия. – Шансы что-то выяснить ничтожны, и меня беспокоит, что обращение лишний раз привлечет внимание общественности к тому, что мы так никого и не посадили за гибель ребенка. У ребенка есть имя – Джейкоб, мысленно парировал Рэй, повторяя слова матери погибшего, прозвучавшие почти год назад. Ему даже стало интересно: неужели Риппон действительно настолько толстокожая? – Никто с пеной у рта не требует правосудия, так зачем дразнить гусей? Мне казалось, старшему инспектору криминальной полиции работы и так хватает, особенно с учетом планируемых операций. Намек был весьма прозрачен. – Я думала поручить вам расследование насчет распространения наркотиков в Крестоне, но если вам больше нравится копаться в безнадежных случаях… Операция «Прорыв» прошла успешно, и начальница не в первый раз помахивала метафорической морковкой перед носом Рэя, завлекая крупным расследованием. На мгновение инспектор поколебался, но наткнулся на твердый взгляд Кейт. Именно ее прямота заставила Рэя вспомнить, почему он выбрал сыскное дело. Он снова полюбил свою работу и дал себе слово впредь поступать по совести, а не так, как удобно начальству. – Я успею и то, и другое, – твердо сказал он. – Я намерен санкционировать обращение и считаю это правильным решением. Возникла пауза.