На помощь опять пришла её мама. — Есть такая поговорка: «Знают двое, знает и свинья» — Я не свинья. Мама, зачем ты так говоришь? Я же никому не рассказываю, о чём ты мне говоришь. Елена Павловна сделала большие глаза, о чём-то предупреждая дочку. Но та похоже, и сама всё прекрасно понимала и поэтому ничего продолжать не стала. Надо было поскорее уводить разговор с опасной темы. И у меня появилась хорошая идея. — Елена Павловна, у меня к вам огромная просьба. У меня есть очень большая проблема и я надеюсь на вашу помощь в её разрешении. Она улыбнулась. — Неужели у тебя могут быть проблемы, да ещё такие, в которых помочь могу только я? Алёнка тоже удивилась и внимательно на меня посмотрела. — Понимаете, мне всегда говорили, что мне медведь на ухо наступил и вдумчиво там потоптался. Они обе прыснули от смеха. Видно с представлением у них хорошо и получившаяся картинка их впечатлила. Я тяжело вздохнул и продолжил. — Видите, вам смешно, а я страдаю. — Да нет. Просто представила, как медведь, ха-ха, с такой задумчивой мордой, ха-ха-ха… Ой не могу. Маму поддержала дочка: — Сосредоточенно топчется на твоём… Ха-ха-ха. Я и сам улыбнулся, глядя на них. — Бабушка говорит, что это не медведь был, а слон. Смех стал ещё громче. Похоже он покинул пределы квартиры. Тут дверь на кухню открылась и на пороге появился папа. За нашим смехом мы и не расслышали как он вошёл. — Над чем это вы тут смеётесь? Алёнка кинулась к нему. — Папа, папа. У нас тут медведи со слонами на ушах танцуют. Похоже и у папы с представлением тоже в порядке. Потому что улыбка растянула его рот почти до ушей. Ох уши, опять уши. И я заливисто захохотал. Потом улыбка как-то резко сошла с его лица. Похоже он узнал меня, ну так вчера видел. Мама Алёнки это сразу заметила и вскочила с места. — Так дети. А ну хватит вам в доме сидеть. Вон на улице какая погода хорошая. Давайте идите погуляйте. Мне вон надо отца семейства покормить. А ты Валентин приходи завтра, посмотрим, как твоему горю помочь можно. Может что и придумаем. Это в как раз по моей части. Отец семейства похоже находился в некотором недоумении, но противиться словам жены не стал. Мы быстренько обулись и выскочили за дверь. Уже спускаясь по лестнице Алёнка заговорила: — Ты не переживай. Сейчас мама папе всё об скажет, как надо, и всё будет хорошо. Раз мама выпустила меня из заточения, то папа с ней согласится. — Да я собственно и не переживаю. Ведь ничего страшного не случилось. На лавочке, у подъезда сидела Татьяна. Увидев нас сразу вскочила. Она подошла к подруге и опустив глаза, проговорила: — Алён, извини меня пожалуйста. — За что извинить? — Ну, я вчера тебя это. А тебя за это из дома не выпускали. Это всё из-за меня. Прости меня, пожалуйста. Алёнка недоумённо посмотрела на подругу, потом на меня. Прищурила глаза и спросила: — Сколько ещё у тебя секретов? Ты смотри девочка какая оказывается сообразительная. Прямо не по возрасту. На лету два плюс два сложила и получила пять. Пять в смысле оценки за анализ. Татьяна резко подняла голову. — Каких секретов? У меня от тебя секретов нет. Но увидев, что Алёнка смотрит не на неё, а на меня, расслабилась. — А-а. Вы о своём. Так что? Простишь? Подруга повернула голову. — Давно уже простила. Вон, скажи ему спасибо. Он такое у нас дома устроил, что я теперь тебя благодарить за вчерашнее должна. — А что он устроил? Расскажете? — А где спасибо? — Ой! Спасибо, Валентин. Так что устроил? Алёнка внимательно осмотрела подругу, с ног до головы, как будто оценивая, можно ли ей рассказывать. Потом тяжело вздохнула, на что-то решаясь. — Ладно, только это лучше показать, а не рассказать. Я сейчас. И скрылась в подъезде. Татьяна недоумённо посмотрела на меня. — И чего это вы всё время убегаете? Это заразно? Через пару минут подруга показалась с моей коробкой в руках. Когда она её открыла, столько образовалось писка и визга восторга, что было привлечено внимание других людей. И потихоньку народ стал собираться. Всё было извлечено на свет, проверено, ощупано, поглажено. Начались споры, где такое можно купить в Харькове или в Киеве. Кто-то авторитетно заявил, что видел эту кроватку в Москве, в Детском мире. Все уважительно покачали головами. Алёнка вначале пыталась что-то доказывать, но видя, как я улыбаюсь, уступила авторитетному мнению старших товарищей, ибо она ещё маленькая и ничего не понимает в политике партии и правительства на поприще выращивания сознательных масс социалистической молодёжи. Я же со всего этого потешался. Сколько различных тараканов в головах людей. Интересно, что будут говорить завтра в посёлке по этому поводу? Только сейчас я стал понимать насколько дом моих бабушки с дедушкой находится в стороне от всего этого народного творчества. Он как утёс, об который разбиваются досужие домыслы и остаётся только водная взвесь, которая опадая на камни испаряется под лучами жаркого солнца. Вот интерес людей плавно перекинулся на другие темы, и мы, собрав компоненты, помогли Алёнке отнести всё домой. Я извинился, что не сказал сразу про коробку, которая не входила в комплект подарка, а лишь являлась транспортным средством для оного. И попрощавшись с подругами, пошёл домой. На самом деле домой можно было попасть очень быстро, не делая крюк по дороге или через школьный двор. Забор был только со стороны главной улицы, школьного двора и чисто символический с одними соседями. Он обозначал только ¼ протяженности границы. На задней части огорода забор просто отсутствовал как класс. Переступив незримую границу огорода мне под ноги бросился клубок шерсти и забегал вокруг выражая бурную радость. — Привет Пушок! Где ты ходишь, бродяга? Я тебя не наблюдал в последнее время. В ответ пёс подбежал ко мне и встав на задние лапы, передние поставил мне на грудь и пытался дотянуться мордой до моего лица. — Ах ты, подлиза. Ну молодец, молодец. Огород охраняешь. Вот только зачем мне белую рубашку лапами своими всё изгваздал? Пёс отскочил и виновато опустил голову. — Да ладно. Не обижаюсь я на тебя. Пойдём посмотрим, что дома делается. А дома было пустынно. Никого, не найдя во дворе, прошёл в дом. Там обнаружилась только бабушка, она сидела на диване и одев очки читала газету. — Бабуль, а где все? Она опустила газету и взглянула на меня поверх очков. — А кто тебе нужен? Дед с дядькой и невесткой пошли до сватьёв. А родичи по домам подались. — В смысле по домам? — Так всё, праздник кончился. Пора и честь знать. Этот момент, я как-то упустил из виду. Оказывается, всё, когда ни будь заканчивается. Как там в кольце царя Соломона было написано: «Всё пройдёт и это тоже». — Ты лучше скажи, где так рубашку извазякал. Одел парадную рубашку и всю её обляпал землей какой-то. По чьим огородам ползал. — Это поклёп и провокация. Не по чьим огородам не лазил. Земля исключительно нашего огорода. Это Пушок об меня лапы обтёр. — Где ты его нашёл? Я его второй день не вижу. Только в миску ему еды наложу, глядь, а миска и пустая, только его самого не видать. Кот всё ходит да возмущается. С котом особая история. Он у нас любит поспать на мягком, а так как в дом мы их никогда не пускаем, то он приспособился спать на собаке. Особенно в холодные и дождливые дни. Заберется Пушок под печку, разляжется там. Кот в это время наблюдает за всем с лавки. Как только пёс угомонится, идёт кот и ложится на собаку сверху. Снизу живое тепло с мягкой шерстью, а сверху от печки греет. Все 33 удовольствия ему. Но самое интересное. Пушок на кота ноль эмоций, как будто, так и надо. — Да в огороде и нашёл. На службе он. Здесь народ лишний толчётся вот он и залёг под смородиной. — Давай скидавай рубаху. Застираю, пока грязь не въелась. Сам тоже до сватьёв побежишь? А действительно, чем заняться? Пора, наверное, наконец разобраться, что со мной происходит, чего я могу и куда дальше двигаться.