Хм. Я посмотрел внимательнее и увидел, что она первая, из всего класса выйдет замуж. Сразу же, после выпускных экзаменов, пойдёт в ЗАГС. Подойдя к ней, я наклонился к самому уху и тихо заговорил. — Твоим мужем будет морской офицер. Сразу, после школы, он увезёт тебя на Камчатку и у вас будет трое детей. — П-правда? — Конечно. Он закончит морское училище в Ленинграде и сразу приедет за тобой. Она повернула лицо ко мне. Такие огромные глаза я встречу только в аниме. И в этих глазищах плескалось счастье. Искреннее и просто огромное. Неужели в таком возрасте возможно так мечтать об этом? Похоже действительно возможно. Она вскочила, чмокнула меня в лоб и отстранилась густо покраснев. Похоже сама испугалась своего порыва. Класс молчал. Никто не слышал, что я ей сказал, но ответную реакцию видели все. Я опять широко улыбнулся. — Ну. Кто следующий? А народ-то уже подтянулся. Три десятка пар глаз уставились на меня. Я смотрел на эти лица и меня переполняла радость за всех. За их стремления, смех и печали. За их обиды и радости. Просто за то, что они живут и я могу дышать одним с ними воздухом. Ведь это так здорово, просто жить. Когда я направился к своей парте, передо мной расступались и молча провожали взглядами. Я продолжал всматриваться в лица, а перед глазами пробегали сцены из их жизней. А может это мои жизни? Может это я их проживу вместе с ними? Весь день меня сторонились. Видимо моё улыбающееся лицо никак не вписывалось в картину мира окружающих. А сам я смотрел, и никак не мог отвязаться от ощущения, что всё вокруг просто игра. Но почему-то все воспринимают эту игру слишком серьёзно. Они так углубились в эти повседневные заботы, что забыли для чего здесь находятся. Так и хотелось крикнуть: «Да проснитесь же вы наконец! Оторвитесь от шелухи и оглянитесь вокруг! Мир так прекрасен!». Но ведь не поймут, не смогу я сейчас объяснить то, что вижу сам. И за это я тоже благодарен. Чувство лёгкости не оставляло меня. А грудь просто распирало от рвущейся наружу какой-то энергии. Что это за энергия я не знал. Может это была моя любовь ко всему? Любовь не за что-то и не потому что, а безусловная и всеобъемлющая. Ольга всё поглядывала на меня, но так и не решалась на какие-либо действия. После очередного поворота головы в мою сторону, во время урока, я спросил: — Чего ты сейчас больше всего хочешь? От такого вопроса она немного зависла, но подумав ответила: — Хочу, чтобы уроки поскорее кончились. И в этот момент я ощутил, что это действительно её желание. Она искренне этого хочет. Ну что же, раз так, то надо уважить девочку. Моё лицо расплылось в улыбке. — Хорошо. Как только я произнёс это слово, сразу прозвенел звонок. Не знаю, может так совпало, что уже время подошло, может там в мироздании, что-то провернулось, но у меня была уверенность, что это произошло потому, что было высказано пожелание и я его принял. Было интересно наблюдать, как расширились её глаза и в них блеснул оттенок страха. Ну вот, напугал девочку. Да чего тут такого. Она лихорадочно собрала портфель и не попрощавшись выскочила из класса. А я продолжал сидеть и улыбаться. Учительница поторопила дежурных и сев за свой стол стала быстро заполнять журнал. Но тут её взгляд попал на меня. — Кречет, а ты чего сидишь? Уроки закончились. Давай собирайся и иди домой. При этом вид у неё был весьма недовольный. Она редко показывала своё истинное настроение, но сейчас её явно что-то не устраивало. Как будто что-то мешало ей и это препятствие невозможно было обойти. — Роза Семёновна, у вас что-то случилось? — Так заметно? Я только кивнул в ответ. — Случилось Кречет, случилось. Мне сегодня надо домой пораньше, а тут педсовет назначили и это надолго. Теперь хоть разорвись. Ничего не успеваю. И столько было в её голосе обречённости, столько искренности, что меня аж обдало этим. Нет. Ну всё-таки, какие же дети эти взрослые. На придумывают себе всяких проблем, а потом героически их преодолевают. И это они называют жизнью. Не тому уделяют внимание. Как слепые котята тыкаются во все подряд углы и не находят того, что необходимо. Даже не понимают, что им действительно надо. — Вы сами чего хотите? Идти на педсовет или домой? — Кречет, — вздохнула Роза Семёновна, — вот ты кажешься умным, рассудительным, но порой такие детские вопросы задаёшь. Конечно домой. — Так за чем дело встало, собирайтесь и идите домой. — Тебе легко рассуждать. Ты ещё не столкнулся с такими понятиями как обязанность, долг, ответственность, общественное мнение. Многое тебе предстоит узнать. Но ты не торопись взрослеть. Насладись беззаботной жизнью ребёнка. Она продолжала говорить о том, как прекрасно детство и как сурова жизнь взрослого человека. Я смотрел на неё и понимал, что ребёнок, на самом деле, она. Навыдумывала себе мир со всевозможными препонами и теперь героически в них бултыхается. Я широко улыбнулся и встал из-за парты. — Роза Семёновна, идите домой. — Кречет. Ты меня так и не услышал. — Я вас прекрасно услышал. Вы хотите домой. Так идите. — А педсовет? — Вам он нужен сейчас? — Нет. — Значит его не будет. Вы же не хотите, чтобы он сейчас был, значит его уже нет. — У тебя всё нормально? Ты сегодня весь день какой-то не такой. С тобой… Договорить она не успела. Открылась дверь и в класс заглянула другая учительница. Я её раньше видел, но не общался. — Роза, тебя долго ждать? Договорились же, сразу после четвёртого урока пойдём. — Так педсовет же. — Какой педсовет? А-а, ты не в курсе. Так его перенесли на следующую неделю. Роза Семёновна повернула голову в мою сторону и буквально вцепилась взглядом в моё лицо. В ответ я лишь широко улыбнулся и подхватив портфель вышел из класса. Она же не хотела сейчас идти на педсовет? Не хотела. Значит педсовет надо было перенести. Вот он и перенёсся. Какие могут быть вопросы? Зачем люди так всё усложняют? Ведь как говорят французы: «Жизнь не так проста, как она кажется с первого взгляда, она ещё проще». Идя по улице, я ещё раз оглядел мир вокруг и почувствовал напряжение. Так, и где это у нас? Ага, Татьяна Артёмова. Что-то там не совсем гладко. Значит беру вещи для бассейна и пойду наносить визит вежливости. Успеваю до тренировки. И совершенно не важно, что в прошлый раз меня выставили за дверь. Там есть напряжение и его надо снимать. Дверь мне открыла мама Татьяны. Вид она имела возбуждённый, с надеждой в глазах. Но как только осознала кто перед ней, сразу как-то потускнела и обречённо вздохнула. — А-а, это ты. Мы ещё борщ твой не съели, так что ты рано пришёл. Было заметно, что за напускной серьёзностью скрывается тревога. Я бы даже сказал отчаяние. Значит я по адресу зашёл. — Светлана Алексеевна, я зашёл проведать одноклассницу. Её второй день нет в школе. Мы переживаем и надеемся, что это временное явление. — Мы все на что-то надеемся. Тань! Это к тебе. Из комнаты показалась голова в больших тёмных очках. Голова пискнула и снова исчезла. — Давай разувайся и проходи в зал. Это хорошо, что меня пригласили в зал. Она думает, что таким образом сможет меня контролировать. А мне нужна не столько Татьяна, сколько напряжение, возникшее здесь. И, как мне кажется, причина не в дочери. Вернее, состояние дочери идёт довеском к истинной причине. Пришла беда — отворяй ворота. Ну это вы зря. Опять иллюзии и нагромождения. В зале меня усадили в кресло, а хозяйка расположилась на диване. Скрестив руки на груди, она стала пристально разглядывать возмутителя спокойствия. Хотя спокойствием тут и до этого не пахло. — Так что же ты хотел…? — Валентин. Меня зовут Валентин. — Да. Так что же ты хотел, Валентин? Что можно было ответить этому большому ребёнку? Я действительно ощущал её как ребёнка. Она устала от переживаний, растеряна и совершенно не знает, что делать. У неё куча проблем, а тут гость нарисовался. Ещё не понятно, чего ему, то есть, мне надо. В комнату вошла Татьяна с опущенной головой и села рядом с мамой. Когда она подняла голову, то я заметил на ней тёмные очки. Они были явно великоваты. Похоже для взрослого человека. — Это мне врач прописал, чтобы зрение не напрягать, ходить пока в солнечных очках. Тут же возникло понимание, что сейчас у неё закладывается система анализа поступающей через глаза информации и из-за этих очков могут возникнуть неверные алгоритмы. Ведь часть энергий искажается, а часть вообще блокируется. — Сними их. Таня посмотрела на маму. Та ничего не ответила, продолжая буравить меня взглядом. Вздохнув всё-таки сняла очки. — Так лучше? — Угу.