Я, получается, голову ломаю, не сплю, потом еще сторожу его сон посреди ночи, а он! Улыбается! Да еще с утра пораньше! Быстро села, резво освобождаясь от захвата, и путаясь в одеяле. Джеймс рассмеялся уже вслух. Я постаралась пригладить волосы, но пряди торчали в разные стороны и поддаваться не желали. Щеки налились румянцем от стыда. — Не думал, что с утра пораньше меня ожидает такой приятный сюрприз, — растягивал слова продолжавший улыбаться Джеймс. — Все не так! Это не то, что ты подумал! — А что я подумал? — мужчина подмигнул. Нет, это уже ни в какие ворота. Он намеренно выводит меня из себя. Я постаралась выпутаться из одеяла, но пока выходило не очень. — Не знаю, что, но точно не то, что нужно! И вообще я здесь не по своей воле. Схватил меня и не отпускал! Бесстыдник! — Фло, зачем же тогда ты гуляешь так поздно ночью? — улыбнулся шире прежнего Джеймс. Нет, он явно воспринимал ситуацию на свой счет. Да я не соблазнять тебя приходила, глупый жених! — Погоди, не шевелись. Я помогу, а то ты еще больше запутаешься, — он потянулся вперед и взял меня за руку, чтобы придать устойчивое положение. Не одеяло, а ловушка. — Не трогай меня! — вырвала руку и полетела вниз вслед за Джеймсом на пол. Его туша смягчила падение. Он тихо вздохнул, прикрыв глаза. Я заглянула ему в лицо. — Эй. Нет ответа. — Эй, ты в порядке? Ненароком подалась поближе, чтобы проверить дыхание. Вдруг две руки сжали меня в своем плотном кольце. Сначала на губах мужчины возникла победная улыбка, а уж затем он довольно открыл глаза. Я уже устала краснеть. Пусть я и с Земли, и нравы там отличаются свободой, но за время жизни здесь привыкаешь к этикету и вежливости, а поведение моего нареченного ни тем, ни другим сейчас не отличалось. — Джеймс… отпусти. — Нет, не отпущу. Ни за что не отпущу! Настроение у кого-то было замечательное. Как жаль, что не у меня. Я положила руки на его грудь и постаралась их выпрямить, чтобы увеличить расстояние между нами и быстренько встать и убежать. Но меня лишь прижали сильнее. Сердце гулко отбивало учащенный ритм под моей ладонью. Рубашки на мужчине не было, сейчас нас разделяла только ткань моей сорочки, одеяло скомкалось где-то в ногах. Опасно. Разве ему удобно так лежать? На полу, с грузом в виде меня давящим сверху? — Ты не представляешь, как мне сейчас хорошо. — Тогда я имею все основания подозревать, что у тебя что-то не то с головой. Он бархатисто рассмеялся. Его дыхание щекотало мне шею. Глаза Джеймса потемнели. Он рассматривал мое лицо словно старающийся запечатлеть в памяти образ художник. Его взгляд упал на мой рот и надолго остановился в этом месте. Я тоже оценивала его лицо. Джеймс облизал губу и от этого действия у меня пуще прежнего заалело лицо, а по рукам пробежались мурашки. Фло, угомонись. Это все вина этого тела! Предыдущая его обладательница в женихе души не чаяла, а мне значит с последствиями разбираться?! Нет в мире справедливости. Звучало все это как жалкие оправдания, но принимать истину я пока отказывалась. — Послушай, Джеймс, что тебе снилось? Он нахмурился и потерял всю веселость. Игривое настроение пропало. Руки, удерживающие меня мгновение назад, разжались. Прости меня, но это был единственный вариант. Иначе было страшно представить, что могло произойти дальше. Я ведь уже чувствовала, что еще немного и его губы… Я встала и неловко отвела взгляд. Мужчина поднялся следом. Он опустился на кровать и в мою сторону не смотрел. — Я услышала крики и… извини, ты был весь в поту, я хотела разбудить, но ты не просыпался… а потом схватил меня за руку и не отпускал. Он поднял голову. Рукава моей ночной рубашки были выше локтя, летом погода ночью хоть и прохладнее дневной, но все же бывало душно. Только сейчас я заметила вокруг левого запястья синяки в виде очертания чужих пальцев… — Прости… Флоренс, прости я не хотел причинить тебе боль, — Джеймс зарылся рукой в волосы и отчаянно корил себя. Я оглянулась. Дверь была так близко. И все же я не могла уйти. Он выглядел таким несчастным. Присела рядом. Его голый торс меня немного смущал, но это было терпимо. — Все в порядке, — осторожно протянула руку и коснулась его сжатого на бедре кулака. — Правда, мне не больно… Так, а что тебе снилось? Мы можем об этом поговорить, если хочешь. Честно, я не убегу и выслушаю, все, что ты захочешь рассказать. Джеймс замотал головой. — И это тоже пройдет, — вздохнула я. Он слабо улыбнулся. — «Даже если все очень плохо — когда-нибудь это кончится. Ничто на свете не вечно»? Я кивнула. — Я ненавидел тебя за эти слова, — усмехается он. — такие хладнокровные и жестокие строки, совсем не переживала, и не ждала. Вспомнила, как вывела три строчки на обратной стороне письма и отправила его назад. Это было так давно, а он все еще помнит. — Ты ведь сам не хотел, чтобы тебя ждали. — Это так. И все же, я хотел, чтобы вопреки моей просьбе… Он не договаривает, но этого и не нужно. Я его прекрасно понимаю. И даже когда Джеймс молчит, мне кажется, что все его чувства передаются и мне. Это удивительное взаимопонимание. — Но именно из-за этих слов я не мог сдаться. Мне казалось, что если я сдамся, то ты точно решишь, что я последний придурок. Я боялся, что может случится с девушкой, от которой я убежал на войну и встретил там свою гибель… Что она подумает, что подумают другие… будет ли ей грустно, если я выживу, захочет ли она, чтобы я вернулся к ней, примет ли она меня такого… Я много думал о тебе, Флоренс. Я выдерживаю его напряженный взгляд. — Там все было по-другому. Я понял, каким оказался дураком… Джеймс начинает свой рассказ. Он говорит много, но без подробностей. Иногда его голос срывается, иногда пауза затягивается, а затем он продолжает снова. Я слушаю молча. Ему и не нужны мои слова утешения или вопросы. Он должен выговориться. Сам. Он не скрывает некоторые моменты, которые леди лучше не знать, не пытается быть равнодушным, в его голосе много чувства вины и сожалений, горечи; но с каждым предложением его лицо будто становилось светлее, уходили прочь из глубины глаз мутные водовороты темноты и следы печали… После того, как он замолчал мы еще долго сидели рядом, не касаясь друг друга. Физически. Но я продолжала ощущать это единение, понимание, которое вышло на иной уровень. Однако свой язык я продолжала держать за зубами. Отчаянно хотелось все рассказать и в то же время похоронить этот секрет в глубинах собственной души. В конце концов я встала и пузырь, отгораживающий нас от всего остального мира лопнул. Связь была прервана. Возможно, так даже лучше. Это утро открыло мне глаза. Оказывается, «соблазнить» Джеймса будет проще, чем я думала. Главное, не утонуть в его глазах и выстоять самой — в этом уверенности у меня было меньше. * * * Сегодня была пятница, а значит день обещался быть загруженным. После завтрака я собралась, но не успела даже спуститься по лестнице вниз, как меня окликнул жених, интересующийся куда же я так спешу. В поместье было скучно, провинциальная аристократическая жизнь была размеренной и однообразной, и быстро надоедала. Я позвала мужчину с собой. После утреннего инцидента стало немного проще. План с «обольщением» был не вариант. Я поняла, что мне не хватает информации. А ее лучше получать из первоисточника. Так что сегодня моя цель — выяснить какие сейчас отношения между Джеймсом и Гидеоном. Если все не радужно, то открыться жениху станет проще. Если же все чудесно — мир, дружба, жвачка — то… о таком варианте думать не хотелось. Раз в месяц, порой чаще, я объезжаю деревни в наших землях. Чем живут, чем дышат простые сельские жители, какие у них проблемы и нужды, я искренне верила, что землевладелец должен не только собирать налоги, но и заботиться о своих людях. Надел Винтеров не был огромен, за день вполне можно объехать верхом вдоль и поперек. Джеймс с радостью согласился меня сопровождать. Погода была чудесной. Выехали мы после завтрака, солнце распалялось все сильнее и сильнее, но соломенная шляпка с широкими полями спасала мое лицо от прямых лучей, а кожу от появления новых веснушек. Мы не торопились, до ближайшего поселка было пятнадцать минут спокойного лошадиного шага, это время Джеймс провел, спрашивая меня о мощении новых дорог в баронстве, о распорядке дня отца и брата, рассказывал о своем детстве в графстве и интересовался моим.