Не пила до 30 декабря, так как нет денег, я не даю. 30 декабря оставил 120 рублей на покупку продуктов к Новому году. Придя с работы, вижу, что она «поддавшая», купила вино, а не продукты, которые я просил. Настроение у меня испорчено. Как жить дальше? Пьет с 30 декабря по 8 января нового года досыта. Деньги занимает. Никакой получки ей не начислили. Разницы в отпускных — тоже. 9 января очухалась, так как не на что пить, занимать не у кого и так уже соседей обманула. Просила меня, чтобы я отдал ее долги. Хватит, ее наглости не видно конца. 1 февраля 19... года Ушла из дома 30 января с утра, дома не ночевала две ночи. Сегодня, придя с работы, вижу: лежит на диване в ботах невменяемая, дверь не закрыта, на включенной плитке кипит белье. 4 февраля 19... года Каждый день пьяная. Деньги где-то занимает. В разговорах городит всякую чушь. Во всем обвиняет меня. Делаю все по обмену квартиры. Говорит, что дочь Татьяна выходит замуж, собирается выслать ей 5000 рублей. На что рассчитывает? 20 февраля 19... года Ежедневно пьяная, трезвую не вижу. Приглашалась на телефонные разговоры. Не смогла сходить. Подал телеграмму от ее имени. Прогуляла 17-18 февраля. Кажется, точно скатилась в болото. Не хочет и не может остановиться. Просил отдать деньги, снятые с книжки, на хранение, не отдает. На свадьбу вряд ли съездит. Не сумеет. Сейчас лежит больная, врачи лечить отказываются. Придется снова действовать через комиссию по борьбе с алкоголизмом». Записи в этом трагическом дневнике заканчивались в день происшествия, на которое выезжал я в тот февральский вечер, такими словами: «Прощайте, Таня, Катя, Виктор. Простите меня. Дайте телеграммы». Затем следовали адреса близких родственников и знакомых, которые, по мнению убийцы и самоубийцы, должны присутствовать при погребении его и жены — женщины, с которой он прожил более двух десятков лет, но которую не смог спасти от разлагающего воздействия алкоголя. Да, у человека есть враг пострашнее всяких ванюхиных, пузырных, баюшкиных и им подобных. Борьба с ним предстоит трудная и длительная — борьба за преодоление человеком самого себя, своих слабостей. 6. Любовь и корысть Через пять лет самостоятельной работы выступаю в новом качестве — прокурор-криминалист областной прокуратуры. Возвращаюсь в свой кабинет, расположенный на третьем этаже мрачноватого старинного здания, недовольный. Несколько минут назад у прокурора области закончилось оперативное совещание. На нем обсуждалось расследование по одному из уголовных дел, которое вела прокуратура района. На совещании выяснилось, что следствие зашло в тупик. Поначалу все казалось совершенно простым. У заготовителя районного потребительского общества Манзоева обнаружена крупная недостача. Этот факт еще не означает хищения. Недостача может возникнуть и в результате халатности материально ответственного лица, например если человек недобросовестно относился к своим должностным обязанностям, связанным с приемкой, хранением или отпуском вверенных ему ценностей. Поэтому при обнаружении недостачи в большинстве случаев могут возникнуть лишь две основные версии: хищение или халатность. Если это хищение, следователь должен раскрыть его способы; если халатность — необходимо доказать, в чем она заключалась. — Из многих свидетелей, допрошенных нами, ни один не показал, что Манзоев продавал со склада продукты или брал их для себя без оплаты, — докладывал на совещании молодой следователь районной прокуратуры Краев. Он довольно сильно волновался, это видели многие. Прокурор области Чувилев, гневно поблескивая маленькими темными глазками, прервал его: — На каком же тогда основании вы предъявили ему обвинение в хищении? — Мы решили, что, поскольку крупная недостача образовалась в такой короткий срок, здесь вполне возможно хищение. — Возможное еще не действительное, — сказал Чувилев, а затем решил уточнить: — А не установлено, что недостачу у Манзоева могла вызвать халатность? — Нет, — уныло ответил Краев. — Все свидетели утверждают, что Манзоев исключительно добросовестно относился к своим обязанностям. — Безобразие! — снова вспыхнул прокурор области. — Продержали человека под стражей почти два месяца при отсутствии всяких улик! — Недостача уж очень крупная... — попытался вступиться за своего следователя прокурор района Кривицкий, видный мужчина с окладистой бородой, которая была предметом постоянных шуток для работников областной прокуратуры. — Это не только вас не оправдывает, но, наоборот, усугубляет вину. И вашу лично, и Краева, — перебил Кривицкого Чувилев. — При такой недостаче вы должны были уделить делу особое внимание. Манзоев или хитрый пройдоха, или очень большой растяпа, причинивший обществу крупный ущерб. — Прокурор области на минуту замолк, что-то обдумывая, а затем без обиняков обратился ко мне: — Придется вам заняться этим делом. Срок следствия и содержания Манзоева под стражей я продлеваю на месяц. За это время вы должны детально разобраться в причинах недостачи и закончить следствие. — Матвей Константинович, но... — попытался возразить я. — Никаких «но», — перебил Чувилев. — Я заранее знаю, чем вы будете аргументировать свой отказ, и не принимаю его. За время работы следователем, старшим следователем и прокурором-криминалистом я приобрел репутацию крупного специалиста по раскрытию и расследованию запутанных убийств. И вдруг такое поручение! Но Чувилеву излагать свои доводы бесполезно: все знали, что он не любит менять принятых решений. Поэтому-то и пришлось возвращаться к себе в кабинет в высшей степени недовольным и расстроенным. К вечеру следующего дня я был недоволен еще больше. Совершенно не ожидал, что дело окажется таким скучным и безнадежным. Хотя убедился в том, что молодой коллега Краев сделал совсем немало, и не смог бы сказать, что тот шел неверным путем. Исследованные версии, с теоретической точки зрения, были исключительно обоснованными, но не дали никаких результатов. Многие свидетели, в том числе главный бухгалтер райпотребсоюза Кирпиченко, утверждали, что Манзоев к своим обязанностям относился очень добросовестно, отчеты сдавал аккуратно. Они просто не понимают, как у него могла образоваться такая крупная недостача. Устало потерев покрасневшие от долгого чтения глаза, я перевернул последний лист толстенного дела и с наслаждением откинулся в кресле. Сейчас, когда детально ознакомился с материалами расследования, вся деятельность заготовителя Манзоева стала абсолютно ясной. В обязанности Манзоева входили закупка у населения излишков сельскохозяйственных продуктов и сдача их государству. За Манзоевым было закреплено несколько сельскохозяйственных населенных пунктов района, которые все вместе именовались торговым кустом. На этот «куст» давался определенный план закупки мяса, зерна, яиц, шерсти и другой продукции сельского хозяйства. Судя по всему, население охотно сдавало излишки продуктов: Манзоев всегда выполнял план. Закупленную продукцию он доставлял в район, где она хранилась на складе на охраняемой территории райпотребсоюза. Приняв продукцию, заготовитель выписывал квитанцию. Только по ней сдатчик продукции мог получить в кассе райпотребсоюза деньги. Эта квитанция давала ему также преимущественное право на покупку дефицитных товаров в магазинах районного потребительского общества. Кроме самого Манзоева в его «кусте» сельхозпродукцию от населения принимали и продавцы сельпо. На каждый магазин давался план. Закупленную продукцию продавцы сдавали заготовителю, оформляя эту операцию накладными, которые и являлись отчетными документами: для продавцов — расходными, для заготовителя — приходными. Эта продукция также хранилась на складе райпотребсоюза. Подотчетных денег Манзоев не имел, поэтому похитить их не мог. Да и учет товаров, находившихся у него в подотчете, велся не только в суммарном, но и в ассортиментном выражении. Результаты ревизии свидетельствовали о крупной недостаче мяса, зерна, яиц. Расчеты показывали, что если бы Манзоев все время брал продукты без оплаты только для питания своей семьи, то в этом случае недостача не превышала бы пятой части от установленной. Поэтому не случайно и совершенно правильно следователь Краев пытался выявить, не мог ли Манзоев продавать эти продукты со склада, а деньги присваивать. Было допрошено более сотни свидетелей, но ни один из них не подтвердил, что Манзоев продавал продукты за наличный расчет. Пришлось убедиться в том, что Краев не упустил из виду и другой вероятный способ хищения — выписку квитанций подставным лицам, то есть он предположил, что какие-то лица фактически не сдавали продукцию, но получали от Манзоева квитанции, а затем по ним деньги, которые делили с Манзоевым. Такой путь вполне мог привести к образованию недостачи. Но при проверке и этой возможности Краев поработал на совесть. Были установлены все сдатчики продукции. Все они, да и не только они, но и члены их семей, соседи, а также другие лица подтвердили, что Иванов, Петров и так далее действительно сдавали Манзоеву продукцию, на которую была оформлена проверяемая квитанция. Все продавцы, завмаги и другие работники магазинов и ларьков также подтверждали, что по предъявленным накладным Манзоев получал от них сельскохозяйственную продукцию. Какие-либо иные каналы хищения представить было трудно. Я прекрасно понимал, что на месте Краева сделал бы то же самое. Все же решил выехать из района в сельскую местность и побеседовать с людьми. Вот уже две недели езжу из деревни в деревню по следам бывшего заготовителя Манзоева. Опросил еще десятки людей, но ничего существенно нового не узнал. Сегодня остановился в деревне со странным названием Кургатей. Деревня дворов на семьсот расположилась по обе стороны Московского тракта. В центре ее — магазин сельпо, большое зеленое здание с высоким деревянным крыльцом. Именно с магазина и решил начать знакомство с деревней и ее жителями. Гулко хлопнула дверь с тугой пружиной. Осмотрел просторное квадратное помещение — торговый зал. По трем стенам расположены прилавки, четвертая, с входной дверью, имеет два широких светлых окна по обе стороны от двери. Товары в магазине в образцовом порядке. Две трети полок занято промышленными и треть — продовольственными товарами. Окинув взглядом полки и прилавки, отметил, что ассортимент здесь довольно разнообразный. Покупателей в магазине не было. На стук двери из подсобного помещения вышла средних лет подвижная женщина. Она доброжелательно улыбнулась. — Что вам угодно? — Я, собственно, по делу, — пояснил, непонятно отчего смутившись. Широкая и ясная улыбка продавца сменилась настороженностью. Веселые голубые глаза моментально превратились в холодные льдинки. — По какому делу? — По делу Манзоева, — сердясь на себя и четко разделяя слова, строго ответил я. — А вы кто такой? — Глаза-льдинки сверкнули откровенной недоброжелательностью. — Из прокуратуры области. — Я предъявил удостоверение. Недоброжелательность на лице сменилась плохо маскируемой угодливостью. — Заведующая магазином Васина к вашим услугам. Если разговор долгий, могу закрыть магазин. — Пожалуй, мы побеседуем с вами после работы. Подожду вас в сельском Совете. — Как вам угодно. По пути в сельсовет пытаюсь объяснить причину своего неожиданного смущения, но так и не могу это сделать. В конце дня завмаг Васина бочком проскользнула в тесный прокуренный кабинет председателя сельсовета и уселась на стуле, выставив ноги из-под юбки так, что были хорошо видны округлые полные колени. Меня это не смущает. Она держится спокойно и уверенно, никакой недоброжелательности, растерянности или угодливости. Не ожидая вопросов, первая начинает разговор: — Ума не приложу, такой честный товарищ, хороший, активный работник, и как он мог допустить недостачу! — Это вы о ком? — беру инициативу в свои руки, делая вид, что не понимаю ее. — Да о Манзоеве. Вы же сказали мне, что приехали по его делу. Вот я и думала все время, как у такого честного человека могла возникнуть такая крупная недостача. Вы спросите, почему я считаю его честным? Да потому, что я вела с ним торговые дела. Ведь у нас, знаете, надо держать ухо востро. Отпустил товар — пиши накладную. А то ведь потом и до греха недолго. Со мной, правда, упаси боже, такого не случалось, а вот продавец в соседнем селе... Вы там еще не были? Сдала она в прошлом году заготовителю Манзоеву мясо. Сдать-то сдала, но по ошибке не указала сто с лишним килограммов свинины. А потом у нее недостача, так Манзоев вспомнил и признал, что получил у нее это мясо. А ведь мог отказаться, — вроде бы даже с сожалением закончила Васина. — Ну а как Манзоев относился к работе?