— Семь девушек с вечеринки учатся в выпускном классе. Но они несовершеннолетние. Их родители не позволили им встретиться со мной. Но вы, как школьный психолог, в процессе работы столкнетесь с кем-то из них. — Полагаю, что столкнусь в какой-то момент. — Думаете, они захотят поговорить с вами о Керри? — Возможно. — Керри ведь рассказала одной девушке про того парня, что помог ей с шиной. Она могла поделиться этим и с другими. Если они заговорят с вами о Керри, могли бы вы поднять эту тему? Эйлин выдохнула. — Вы должны понимать, что я и так уже ступила на зыбкую почву. Правила конфиденциальности для школьных психологов весьма строгие. — Я это понимаю. Я ведь не прошу раскрывать мне личную информацию. Может быть, мне даже не понадобится имя девушки, которая поделится с вами. Но если кто-нибудь из них знает нечто, что приведет меня к этому парню, это очень поможет следствию. Если я передам вам список имен, вы сможете поговорить с ними о Керри и попробовать поднять тему парня, который менял ей колесо? Даулинг на минуту задумалась. Ей снова пришло в голову, что она рискует своей работой. Но, с другой стороны, она же видела растерянный взгляд Алана Кроули, когда его снимали в зале суда, в наручниках и тюремном комбинезоне. Если есть хоть малейший шанс, что он невиновен… — Я сделаю это, — твердо пообещала девушка. Серьезное лицо Майка прояснилось. — Спасибо вам. Эта ниточка может в результате ни к чему не привести, но я должен ее проверить. Детектив поднял кружку, стоявшую перед ним. — Кружка пива в конце дня — это то, что доктор прописал, — произнес он. — Как и бокал вина. — За это и выпьем. — Уилсон потянулся к собеседнице, и они чокнулись. — Вы ведь еще о чем-то хотели со мной поговорить, — в голосе Эйлин прозвучала вопросительная интонация. — Не уверен, что это важно, но последнее сообщение, которое Керри прислала вам в день вечеринки, не дает мне покоя. Вы сказали, она любила все драматизировать, но я хочу спросить, нет ли у вас каких-либо соображений по поводу его содержания. — Я уже много раз задавала себе этот вопрос, — медленно ответила Эйлин. — Мой ответ: нет. Керри могла написать что-то вроде: «Получила отлично на двух уроках» или «Поздравь, мы победили в трех играх подряд». Но фраза типа «Я хочу обсудить с тобой нечто очень важное» не в ее духе. — Эйлин, я знаю, что Керри и Алан часто ссорились и на следующий день мирились опять. Вам не кажется, что она могла иметь в виду его? — Скажу так, я просто не знаю, — покачала головой Даулинг. — Я так и думал. — Майкл отхлебнул пива. — Я прошу вас разговорить этих девушек и спросить их, не упоминала ли Керри о чем-то «очень важном». На этот раз Эйлин ответила без колебаний: — Сделаю и это. — Тогда мы с вами в одной команде. — Следователь немного помолчал, а потом добавил: — Я уже хочу есть. Есть ли смысл просить вас остаться? Я нашел это место в прошлом месяце. Не знаю, где они взяли своего шеф-повара, но готовит он отлично. Второе приглашение на ужин за несколько дней, подумала мисс Даулинг. Ее родители остались ужинать с друзьями в клубе. «А почему бы и нет?» — спросила она себя. — Надеюсь, тут подают говяжью солонину с капустой, — сказала девушка вслух. — Как в каждом ирландском пабе, — ответил Майк. — Я заказывал на той неделе. Рекомендую. — Вы меня убедили. Ужин оправдал обещания полицейского. За столом они рассказывали друг другу о себе. — Я училась в Колумбийском университете, — сообщила Эйлин. — Всегда хотела стать соцработником или учительницей. Но когда я готовилась к защите диплома, то решила, что профессия школьного психолога мне как раз подходит. Мне действительно очень нравится помогать ребятам делать жизненный выбор. — Я тоже родился здесь. Вырос в Вашингтон-Тауншипе, играл за футбольную команду Сент-Джо в Монтвейле и учился в Мичиганском университете — рассказал Уилсон и добавил: — Нет, в футбол я там не играл. — А ваши родители, семья все еще живут в Вашингтон-Тауншипе? — Я — единственный ребенок, и нет, сразу после того как я окончил школу, родители переехали в Нью-Йорк. Отец смог пешком ходить на работу в свою адвокатскую фирму, а мама всегда любила быть поближе к искусству. — А чем вы занимались после окончания университета? — Я понял, что хочу заниматься уголовным правом. Получил степень магистра в колледже Джона Джея на Манхэттене. Прежде чем оказаться в прокуратуре, я пару лет трудился в полиции Волдвика. В июне окончил четыре мучительных года вечернего обучения в юридической школе Сетон-Холл. — Вы, похоже, человек целеустремленный. А что вы собираетесь делать со своей юридической степенью? — Для начала собираюсь сдать адвокатский экзамен. А дальше посмотрим. Но если я буду делать карьеру в полиции, юридическая степень окажется очень кстати. — Вам уже приходилось работать с семьями, похожими на нашу, где один из членов семьи стал жертвой убийства? — За те шесть лет, что я служу в прокуратуре, таких семей, к сожалению, было много. — Я — школьный психолог и должна быть экспертом в стратегиях преодоления трудностей. Я знаю, как трудно сейчас мне, но я вижу, что отца и маму буквально разворотило на куски. Есть ли шанс, что они снова обретут душевный покой? — Когда закончится суд и справедливость восторжествует — вот тогда они начнут приходить в себя. — Я на это надеюсь, — произнесла Эйлин. — Они мне очень помогли, когда я сама испытывала адские муки. На лице Майка отразилось недоумение, и она рассказала ему, как в аварии с участием пьяного водителя погиб ее жених Рик. — А что было тому водителю? — спросил следователь. — Его признали невиновным, после того как его приятель дал ложные показания. Свидетелей аварии не было. Но мы считаем, что его пассажир, который был его другом и к тому же не пил в тот вечер, поменялся с ним местами до прибытия полиции. Другие свидетели, бывшие на вечеринке, показали, что, когда он уезжал, а это произошло за несколько минут до аварии, он был пьян и сам сидел за рулем. И это была его машина. Но, насколько я понимаю, присяжные засомневались и отпустили его. — Такое иногда происходит. Эйлин подумала, а потом добавила дрожащим голосом: — Теперь он женат, у него двое детей и хорошая работа на Уолл-стрит. Он продолжает жить счастливо. — Как же вам удалось пережить это? — мягко спросил Майк. — Поначалу я злилась и возмущалась. Поэтому и уехала в Лондон, в Международную школу. Мне хотелось оказаться как можно дальше от всего этого. Долгое время мне было очень горько. Но однажды я проснулась и осознала, что, не принимая случившееся, я просто разрушаю себя. А потом я поняла, что горечь и злость ничего не изменят. Как бы все ни было несправедливо и сложно, мне надо двигаться дальше, или я сойду с ума. — Я рад, что вы сделали этот выбор. Я уверен, что ваш жених хотел бы, чтобы вы поступили именно так. — Согласна. — На минуту Эйлин задумалась, а затем ее лицо прояснилось. — Я сейчас кое-что поняла. Как только я вас впервые увидела в нашем доме, мне показалось, что я вас знаю. В тот год, когда я перешла в старшие классы, мы с девчонками ходили смотреть весеннюю постановку «Вестсайдской истории»[14] в Сент-Джо. Это не вы там, часом, пели? — Я только что встретил девушку по имени Ма-РИИ-я! — приглушенным голосом пропел детектив. — Так это были вы! Я очень люблю эту песню. Вы так замечательно ее исполняли! У меня приличное сопрано. Я бы спела вместе с вами, но не хочу, чтобы нас выставили из бара. — Ну, если эта им не понравится, мы затянем «Дэнни Бой». Даулинг засмеялась искренним смехом. В тот момент она поняла, что впервые за долгое время ей действительно хорошо. 40 На следующий день после заседания суда Алан проснулся как с похмелья. Ему снился сон про Керри и те последние минуты, что он был с ней. Обойдя вокруг дома, он на мгновение останавливается в нерешительности. Поцелуй на прощание. Похороны. И Керри спрашивает его: «Алан, почему ты в наручниках?» Репортеры. Ему в лицо выкрикивают вопросы. Когда он открыл глаза, было без четверти восемь. Но как только его сознание прояснилось, на него обрушилась реальность. Что будет дальше? Завтра он должен ехать в Принстон. Кроули взглянул на свои полусобранные вещи. «Смогу ли я закончить сборы?» — думал он, направляясь в душ. Когда Алан спустился вниз, мать с отцом уже сидели за столом на кухне и пили кофе. Оба выглядели неважно, как после плохо проведенной ночи. «Переживают за меня», — с горечью подумал молодой человек. Перед Дагом лежал открытый лэптоп. Оторвавшись от компьютера, он встретил сына вопросом: — Алан, ты уже проверял сегодня почту? — Нет, а что?