– А кто сказал, что красивые вещи нельзя есть? – говорит он, окидывая меня странным двусмысленным взглядом. – Чем красивее то, что я вижу, тем больше мне хочется это попробовать. Почему у меня ощущение, что это он обо мне? Внезапно он берет меня за руку и поднимается. – Пойдем. Я хочу, чтобы ты попробовала что-то особенное! Он тащит меня за собой на несколько метров вперед, к столу, уставленному разнообразными видами рома и шоколада. – Я их только что приготовил, – Леонардо берет с одного из подносов шоколадное пралине с вырезанными на нем ажурными узорами цветов (на первый взгляд это похоже на драгоценное украшение). Подносит к моему рту. – Давай! – убеждает он меня с убийственным взглядом. Открываю рот и чувствую, как шоколад разламывается на зубах, высвобождая сладкий крем с апельсиновыми нотками. Удерживаю языком этот восхитительный вкус, сладостно разливающийся по всему телу. – Он потрясающий! Смотрю на Леонардо беззащитным взглядом. Думаю, у меня на лице сейчас выражение как после оргазма. Надеюсь только, что это не очень заметно. – Я поместил туда кое-что, с чем ты уже хорошо знакома, – доверительно сообщает он мне с лукавой улыбкой. Я в изумлении распахиваю глаза. Кажется, я поняла, что он имеет в виду. – Да-да, сок граната, смешанный с апельсиновым экстрактом и цветами померанца, – он проводит пальцем по моей верхней губе, будто смахивая остатки шоколада. Боже! Похоже, Гайя права – он подкатывает ко мне. Я внезапно вспоминаю о ней и начинаю рыться в сумочке в поисках мобильного. Леонардо наблюдает за мной со снисхождением. – Если ты ищешь Гайю, то я видел, как она уходила с Якопо, – предупреждает он меня. – И не думаю, что она вернется, – добавляет он с довольным видом. – Она что, оставила меня здесь одну? – Ты не одна, а со мной, – поправляет он, нахмурившись. Если это было сказано, чтобы успокоить, то прием не сработал. Одна часть меня польщена его интересом, а другая напугана до смерти и норовит сбежать сию же минуту. – На самом деле уже довольно поздно, – замечаю с нервной улыбкой. – Мне пора. – Я тебя провожу. – Не стоит, у тебя, наверное, здесь еще много дел. – Обойдутся и без меня! Он закрывает вопрос решительным жестом руки. – И потом, мне просто нужно пройтись. В его глазах загорается удовлетворение хищника, сжимающего жертву в зубах. Я попалась. * * * Большую часть пути мы проходим в молчании, по запутанным улочкам, которые я знаю как свои пять пальцев и, несмотря на темноту, двигаюсь по ним с ловкостью кошки. Ужасно болят ноги, но я стараюсь не показывать этого, изо всех сил изображая уверенный шаг. Улица пуста, с каналов поднимается густой пар, проникающий в ноздри и пробирающий до костей. Внезапно перед нами предстает собор Фрари [23]– так неожиданно, словно кто-то только что выстроил его в одну минуту. Я киваю на церковь. – Там внутри находится мое самое любимое произведение Тициана, – говорю, желая заполнить неловкое молчание, – иногда я укрываюсь здесь и смотрю на него. Мне кажется, его творение меня вдохновляет. – Давай зайдем, посмотрим? – предлагает Леонардо. – Это невозможно – по ночам все закрыто. – По-моему, это не проблема, – улавливаю в его голосе отзвук возбуждения. За секунду Леонардо находит дверь черного хода, ведущего в ризницу, и без особых усилий открывает ее, а затем проскальзывает внутрь, увлекая меня за собой. Ну почему я никогда не могу сказать ему «нет»? Я боюсь, что сработает сигнализация или кто-нибудь нас увидит. Чувствую себя возбужденной, и вместе с тем мне очень страшно. Из ризницы проход через боковое крыло выводит нас к центральному алтарю, над которым расположено « Вознесение Богородицы». Несмотря на полную темноту внутри, подсветка над алтарной картиной осталась включенной, а заодно, наверно, и камера охраны. Прекрасно! Меня арестуют за осквернение святыни. – Вот эта картина, – говорю, стараясь ни о чем не думать. – Она огромная. Не ожидал, что она таких размеров. – Да, высотой почти семь метров. Леонардо смотрит с восхищением. – Очень сильное впечатление, много красного. Я киваю. – Тициан сделал рискованный для своего времени шаг: никто до него не рисовал Возносящуюся Марию в красном облачении. – Так вот почему она тебе так нравится? – Не только… Дело в общем напряжении, которое пронизывает картину по вертикали, – объясняю, изображая руками направление действия на картине. – Видишь вон того, повернувшегося спиной, апостола? Такое ощущение, что он рвется в воздух, вверх к небесам. – Так вот что ты видишь. – Да. Мы стоим плечом к плечу, и это прикосновение пробуждает во мне дрожь возбуждения. На мгновение встречаюсь с ним взглядом, но сразу же поворачиваюсь к шедевру Тициана, продолжая объяснять: – Здесь есть еще одна интересная деталь. Если посмотреть внимательно, лицо Девы озарено не полностью – в знак того, что она еще не вознеслась на небеса: тень – это намек на земную сущность, которой Мадонна останется верна до самого конца восхождения. Леонардо кивает, молча разглядывая алтарный образ, может, его и правда интересует то, что я рассказываю. Мне бы хотелось знать, что у него в голове. Видно, что он что-то обдумывает, но я не решаюсь спросить. – А теперь пойдем, – умоляю я, – пока нас не арестовали. * * * Выйдя на улицу, идем дальше, причем я задаю ритм движения и направление, а Леонардо сопровождает меня без тени сомнения, как будто ему больше нечем заняться. В какой-то момент осознаю, что он отстал. Поворачиваюсь. Стоит, облокотившись на перила мостика, и наблюдает за освещенной цветными огнями гондолой. Подхожу поближе. Только теперь я понимаю, что на самом деле он смотрит не на гондолу: его взгляд не отрывается от воды. Этот город настолько озабочен тем, чтобы удержаться на поверхности, что никто не беспокоится о том, что происходит в его недрах. – Тебе никогда не было интересно, что там внизу? – задает он мне вопрос. Я тоже смотрю вниз и понимаю, что действительно никогда об этом не задумывалась. – Этот город настолько озабочен тем, чтобы удержаться на поверхности, что никто не беспокоится о том, что происходит в его недрах, – говорю вслух. Он молчит мгновение, которое кажется мне нескончаемым, потом поворачивается ко мне и спрашивает вкрадчивым шепотом: – А у тебя не возникает желание узнать, что скрывает в себе каждая вещь, дойти до самой сущности? Его глаза не отрываясь смотрят на меня темным, пронизывающим взглядом, в котором читается нечто хищное. Через минуту, вежливо улыбнувшись, он отходит от перил и продолжает идти вперед. Я следую за ним в легком недоумении. Близость этого мужчины, его манера разговаривать, его прикосновения и опьяняющий запах – все в нем заставляет меня нервничать. Мы подходим к дому, и я уже готовлюсь к моменту прощания. Он попытается меня поцеловать? Образ Филиппо проносится в моей голове и, отскакивая, как резиновый мячик, пропадает, я будто не в состоянии удержать его. Наконец убеждаю себя, что зашла слишком далеко в своих фантазиях. Наверное, Леонардо встречается с той красавицей из моторной лодки, а сегодня вечером он просто хотел пройтись и даже не думает меня целовать. Хотя, надо признаться, эта мысль вызывает во мне сожаление. – А скрипачка – это твоя девушка? – вырывается у меня. Я не верю, что сказала это вслух. Леонардо усмехается. – Нет, Элена. Я не тот тип, чтобы иметь девушку.