– Не двигайся! – приказывает Леонардо шепотом. Отдаляется от меня и ложится рядом на бок, потом целует, сначала в грудь, затем в лоб и, наконец, в губы. Подкладывает мне руку под голову. Обнаженные, замираем на время в этом объятии, не замечая холода плитки, пыли и разлитой по полу краски. Моя щека лежит на его груди, лицо поднимается и опускается в такт его дыханию. Я не могу понять, что происходит. Где я, кто я? Кому я принадлежу? Элена, которая была здесь час назад, сейчас кажется мне такой отдаленной, нереальной. Ощущение полного удовлетворения и в то же время потерянность овладевают моим сердцем, моими мыслями. Я не могу понять, что происходит. Где я, кто я? Кому я принадлежу?Элена, которая была здесь час назад, сейчас кажется мне такой отдаленной, нереальной. Чувствую легкое дуновение на шее. – Нет, не надо, – прошу я, – у меня от этого мурашки по коже, холодно! – и свертываюсь клубком. Леонардо смеется, обнимая меня сзади, защищая меня своим теплом. – Пойдем ко мне в комнату? Да?.. Нет?.. Я и сама не знаю, чего хочу в этот момент. Я чересчур взволнована, чтобы вообще о чем-то думать. Потом вспоминаю, как мы занимались любовью с Филиппо. И мне кажется, что эти два события не имеют ничего общего между собой. Или просто я полностью потеряла способность трезво мыслить и мне нужно побыть одной, чтобы понять, что произошло. – Будет лучше, если я вернусь домой, – спешу ответить. С трудом поднимаюсь, голова кружится, но мне все равно удается встать на ноги. Нахожу перемазанную футболку и надеваю ее, забыв про лифчик, затем добираюсь до трусов, забившихся между чашечкой для краски и пустой бутылкой растворителя, и надеваю их. Похоже, Леонардо прекрасно понимает мое состояние и развлекается тем, что манипулирует моими желаниями. Леонардо тоже встает. В полный рост, обнаженный, он выглядит еще более впечатляюще. У него широченные плечи, узкие бедра и крепкие ягодицы. Мускулы на ногах удлиненные и мощные. Его смеющиеся черные глаза с лучиками-морщинками в углах смягчают взгляд, по-прежнему полный желания. Я с восхищением смотрю на Леонардо, онемев от этой мужественности, и пока он надевает брюки, замечаю между лопаток татуировку. Какой-то странный символ, похожий на готический знак, который я не могу распознать. Это либо якорь, либо буквы, сплетенные между собой и соединенные канатом. Что-то морское, отдающее античностью. И подобно всему, что касается Леонардо, – с налетом трагичности и тайны. Я уже поддаюсь желанию спросить у него о значении этих символов, но, когда он поворачивается ко мне, не нахожу в себе смелости. Приблизившись ко мне, заправляя расстегнутую на груди рубашку, он касается моей руки. – Эй, все хорошо? – Да, – отвечаю, чуть смущенная. Вспоминаю о нашей прогулке после открытия ресторана, как он не отрываясь смотрел на меня, проводил до дома, а потом так и оставил, с горьким привкусом разочарования во рту. – А почему ты не попытался поцеловать меня вчера вечером? – спрашиваю. – Потому что ты ждала этого, – отвечает, притягивая меня к себе за бедра и прижимаясь. – Некоторые вещи более приятны, когда их не ждешь. А он прав. Вчера вечером я была полна надежд, очень нервничала и, наверное, не смогла бы расслабиться до конца. Похоже, Леонардо прекрасно понимает мое состояние и развлекается тем, что манипулирует моими желаниями. Даже не знаю, что думать об этом, чувствую себя неуверенно. Я понимаю, что мне необходимо отдалиться, спрятаться от этого пронизывающего взгляда. Высвобождаюсь из его объятий. – Да… ну я… пойду. Собираю остатки своей одежды и, насколько это возможно, привожу себя в порядок, выхожу в спешке, унося с собой неразрешимый ребус вопросов. * * * Я провела весь день в состоянии близком к трансу. Все это время я беспорядочно двигалась по квартире, словно молекула, стараясь занять себя чем-нибудь полезным, но мысли постоянно возвращались к Леонардо. Порой ощущения, пережитые с ним несколько часов назад, заново забирали власть над телом, отдаваясь спиралями в животе и сжимая в судороге желудок. Уже девять вечера. Я только что съела немного риса басмати, который приготовила в безуспешной попытке отвлечься. Включаю айфон (все это время он был выключен: я хотела побыть наедине со своими мыслями, без вмешательств извне). Дисплей загорается, вибрирует, потом еще и еще раз, мигая. Три эсэмэски – все от Филиппо. Биби, как дела? Почему не отвечаешь? Я волнуюсь… Увидимся в скайпе вечером? Я чувствую, как загорелось огнем лицо, живот опять свело в судороге. То небольшое количество риса, который я только что съела, наливается свинцом. Я все это время летала в облаках, но сообщения Филиппо возвращают меня к реальности. «Извини, не могла ответить, я занималась любовью с другим» – вот что я должна написать, если быть до конца честной. Но похоже – и меня это не удивляет, – я не такая честная. Колеблясь, сажусь на диван и включаю планшет. Филиппо уже в сети и отправил мне сообщение в скайп. Мне не очень нравятся видеозвонки, но это единственный способ видеться, а после всего случившегося сегодня не знаю, как теперь мне смотреть на него на экране. Глубоко вздыхаю и нажимаю на зеленую кнопку, чтобы начать звонок. Он отвечает сразу же. Этот ракурс ему совсем не идет: лицо кажется совсем другим, более уставшее, небритая несколько дней щетина. У него растрепанный вид. – Биби, ты куда пропала сегодня? – начинает он с взволнованным видом. – Ты видела мои сообщения? Его лицо и голос, такие знакомые, обжигают мне сердце. Присутствие Филиппо, даже виртуальное, обдает меня спокойствием, возвращает к реальным фактам моей жизни, к необыкновенной уверенности. – Да, извини. У меня телефон полностью разрядился, а зарядки не было. Я поздно вернулась. – Ты все еще со своей фреской? – Э-э, ну да… – сглатываю, пытаясь задушить неловкость. (Совсем не умею врать.) – Ну, ты же обещала не бросать все на свете ради нее, – укоряет меня он. – А вообще, я рад, что ты так стараешься. Может быть, сможешь закончить работу над ней раньше. – Надеюсь, – мои губы расплываются в неуверенной полуулыбке. К растерянности примешивается смущение и чувство вины. Несмотря на расстояние между нами, Филиппо все-таки меня видит, поэтому стараюсь отогнать от себя эти ощущения. Я уверяю себя, что никому не изменяла и ничего плохого не сделала. Спешу перевести разговор на другую тему. – А ты что, бороду отращиваешь? Тебе хорошо! На самом деле, немного растительности на лице ему идет, это делает его старше, даже сексапильней. «Ведь Филиппо очень сексапильный», – напоминаю себе. – Ты не поверишь, но иногда по утрам мне просто не до бритья, – он проводит ладонью по щекам. – Работы по горло! – Ренцо Пьяно заставляет тебя вкалывать? – смеюсь над его выражением лица. – Ой, давай не будем об том. Я один раз видел его издалека во время инспекции на стройке, и больше он нас своим присутствием не осчастливил. Наступает молчание. И в этой недолгой тишине я спрашиваю себя: какой вообще смысл в этом разговоре? Я болтаю с Филиппо, словно ничего не произошло и все по-прежнему, однако сегодня утром какая-то часть меня сильно изменилась. Задаю вопрос наугад, стараясь ни о чем не думать: – Ну и как там, в Риме? – Мне нравится, Биби. Но я скучаю по тебе. А вообще здесь всегда весна. – Как я тебе завидую. – Слушай, у тебя сегодня вечером глаза блестят, – внезапно замечает он, – ты еще красивей обычного. Я болтаю с Филиппо, словно ничего не произошло и все по-прежнему, однако сегодня утром какая-то часть меня сильно изменилась. Боже, мой вид выдает, что я только что занималась сексом! Стараюсь удержать волну стыда, растекающуюся по лицу. – Спасибо… – Знаешь, Биби, я не перестаю думать о той ночи, которую мы провели вместе, – Филиппо понижает голос, – умираю от желания спать с тобой в обнимку. Я прикусываю губу. – Я тоже скучаю… А возможно, если бы ты был здесь, я бы занималась сегодня любовью с тобой, а не с Леонардо. Любовью… Сексом, скорее? Или нет… Кто знает?.. – Ты ведь уже решила, когда приедешь на выходные в Рим. Правда? – Да, – лгу, надеясь, что он не заметит, – мне только надо получше подготовиться. – Ну ладно, – в его глазах сожаление, – но, пожалуйста, не слишком долго. – Что будешь делать вечером? – стараюсь отвлечь его от этой темы.