* * * За несколько минут до полуночи мы все поднимаемся на террасу, чтобы посмотреть на салют. Мне всегда нравилось не только смотреть на него, но и запускать петарды. Я помню, как в детстве в конце года тратила все сбережения из розовой свинки на покупку петард и вертушек. А потом вместе с папой мы веселились, как ненормальные, запуская их в небо. Знакомые всегда говорили, что это занятие не для девочек, но моему отцу не было до этого никакого дела, а я была счастлива разделять моменты праздника с ним. Чернота ночи немного расступилась, видны звезды. Отсюда сверху очень живописный вид, кажется, что мы находимся в пространстве между водой, землей и небом. Наступил момент отсчета. Гайя и Якопо пробираются вперед, поближе к шпилям здания, а мы с Филиппо остаемся сзади, в более укромном уголке. – Пять! Филиппо крепко обнимает меня за талию. – Четыре! Я приближаюсь к нему. – Три! Он смотрит на меня. – Два! Приподнимаю лицо. – Один! Его губы в нескольких сантиметрах от моих. – С Новым годом! – Мы говорим это вместе и позволяем нашим губам найти друг друга. Это первый настоящий поцелуй за вечер, и в нем вся та нежность, которую я забыла. Филиппо открывает бутылку «Moet&Chandon», которая была у него в руках, и мы отпиваем несколько глотков прямо из горлышка, в то время как огни салюта освещают город и канал у наших ног. Любуемся ими в молчании. Каким бы восхитительным ни был этот вечер с Филип-по, как бы я ни старалась, у меня в голове только одно желание: Леонардо. – Наступил момент загадать желание, – вдруг шепчет мне Филиппо. – Хорошо, – закрываю глаза, чтобы сосредоточиться. Каким бы восхитительным ни был этот вечер с Филиппо, как бы я ни старалась, у меня в голове только одно желание: Леонардо. И когда я снова открываю глаза, мне хочется плакать. – Загадала? – спрашивает Филиппо. Киваю и избегаю его взгляда. Беру у него из рук бутылку и отпиваю глоток. – А ты? Загадал? – спрашиваю, стараясь улыбнуться. – А мне и не нужно загадывать, мое желание уже здесь, – говорит он, обнимая меня и снова целуя. Мне хочется умереть. Я самая подлая тварь, какую только можно себе представить. И я концентрируюсь на этом новом поцелуе всей своей сущностью, наполняя его той силой, с какой хотела бы попросить у Филиппо прощения. Филиппо притягивает меня к себе, прижимая к груди. Мы стоим так – не знаю сколько: мне кажется, что я побывала в долгом путешествии, из которого уже вернулась. Салют закончился, и многие уже снова спустились вниз, лишь несколько человек задержались на террасе. Чувствую, как тепло Филиппо смешивается с моим, под одеждой наши тела близки, и кровь начинает бурлить у меня в жилах. Возможно, я перевозбуждена от алкоголя, но внезапно на меня находит безумное желание заняться с ним любовью. Не понимаю: действительно ли это желание или злость, это радость или отчаяние? Знаю только, что сегодня ночью я хочу забыть обо всем и снова быть с Филиппо. О последствиях подумаю завтра. Поэтому обнимаю его и начинаю страстно целовать, заполнив его рот языком и запустив руку ему между ног. Но Филиппо отклоняется и смотрит на меня с недоумением. – В чем дело? Ты не хочешь? – спрашиваю. – Хочу, конечно… – отвечает он, оглядываясь вокруг. – Ну и?.. – шепчу, подталкивая его в самый темный угол террасы. – Биби, на нас смотрят, – я знаю, что ему нравится, но он слишком стесняется. – Ну и пусть смотрят! – беру его руку и кладу себе на грудь. – Да что с тобой такое сегодня вечером? – говорит он, а его зеленые глаза горят огнем, которого я никогда не видела. – Со мной то, что я тебя хочу! – говорю вызывающим тоном и спускаю с плеча лямку платья, оставляя приоткрытой грудь. – Да ты что? Прикройся! – Он ошеломлен, раздосадован и в спешке прикрывает меня. – Ну почему ты такой зануда? – я расстроена и злюсь. Леонардо никогда бы меня не остановил. Леонардо никогда бы так мне не сказал. Леонардо взял бы меня прямо здесь, у этой стены. Леонардо, Леонардо – черт, я ни о чем другом не могу думать! «Почему ты не делаешь ничего, что поможет мне забыть его?!» – хочется мне крикнуть Филиппо в лицо. Теперь я хочу его словно назло, его отказ возбуждает. Меня тянет шокировать Филиппо, поставить лицом к лицу с иной Эленой. – Ты совсем напилась, – говорит он, убирая прядь волос с моего лица. Фил намного сексуальней, когда злится, подбородок становится тверже. Теперь я хочу его словно назло, его отказ возбуждает. Меня тянет шокировать Филиппо, поставить лицом к лицу с иной Эленой, которая больше принадлежит не ему, а другому. Расстегиваю ему ремень нетерпеливыми пальцами. – Ну давай же, Фил! Ты хочешь меня или нет? Он останавливает мои руки, сжимая запястья. – Элена, перестань! Это уже перебор! – Он никогдане называл меня Элена. И выглядит действительно шокированным. – Так давай переборщим! – отвечаю с нетерпением. – Ты не можешь расслабиться хотя бы раз?! – Прекрати, я сказал! – В чем дело? Тебе надо подумать? Нам нужно время и для этого тоже? – Теперь я разозлилась и не могу остановить поток слов, который срывается с моих губ. – А где же страсть, Фил? Ты никогда не принимаешь нерациональных решений, между нами никогда не было никакого сумасшествия. Все всегда заранее продумано! Ну вот, я сказала это, и уже сожалею. Филиппо смотрит на меня, не веря услышанному. – Я провел в пути шесть часов, чтобы увидеться с тобой! – говорит он, бледный, со сжатыми зубами. – Я думал, между нами что-то большее, чем просто желание трахнуться на террасе отеля. Сжимаю лицо руками. Теперь мне смертельно стыдно. Он отходит на несколько шагов с потухшим взглядом. Он не хочет больше даже касаться меня. – Я не знаю, что с тобой произошло за это время, Элена. Но я тебя не узнаю. И то, что я увидел сегодня вечером… мне не нравится. Поворачивается, чтобы уйти, но я удерживаю его за руку: – Извини, я не хотела… Он высвобождается. – Еще как хотела! – смотрит на меня ледяным взглядом, кулаки сжаты. – Ты сказала то, что думала, ясно и четко. Счастливого Нового года, – потом бегом спускается по лестнице, ведущей к выходу. Я уже не могу остановить его, да и не пытаюсь. Прислоняюсь без сил к стене, голова кружится, изнутри поднимаются рвотные позывы, но мне удается удержаться. Делаю несколько глубоких вдохов и неуверенными шагами возвращаюсь к нашему столику. Теперь я тоже собираюсь уйти, нет смысла оставаться. Нахожу сумку и быстро прощаюсь с Гаей и Брандолини, не дав объяснений. К счастью, Гайя еще пьянее меня и не заметила ни исчезновения Филиппо, ни моего ужасного состояния. Повторяет еще раз «С Новым годом!» и, ущипнув за попу, отпускает меня. * * * Ну вот я здесь – одна в своей квартире в 3 часа утра 1 января в паршивом настроении. Обруч боли сжимает голову и не дает покоя. Отличное начало года, ничего не скажешь… Без Леонардо. А теперь и без Филиппо. И что я совершила, чем заслужила все это? Чувствую себя уставшей и опустошенной. Я уже сделала свой выбор, но судьба развлекается, раздавая мне пощечины. Алкоголь плещется в желудке. Пытаясь заглушить похмелье, нахожу кусок хлеба и проглатываю его, даже не подумав, сколько времени он уже здесь лежит. Иду в ванную, включаю воду, капнув в нее несколько капель ароматного масла. Выливаю чуть больше, но не придаю этому значения. Пока жду, когда ванна наполнится, возвращаюсь в комнату, взгляд останавливается на новогодней елке с еще горящими огнями. Сажусь на пол и смотрю на нее. На одном из шариков читаю строки: «Ненавижу и люблю. Ты спрашиваешь, как это возможно. Я не знаю, но чувствую, что это так, и не нахожу покоя. Катулл». Мне хочется плакать, к горлу подкатывает ком. Я просто сентиментальная дура с красными глазами, маленькая девочка, которая решила играть в женщину и все только испортила. Вот она, новая Элена. Одинокая, запутавшаяся и полная чувства вины. Сама себе жертва и палач.