Эпилог В розовые лабутены обутая, ступаю по чистому кафельному полу Овчинниковского мясокомбината. За один из двенадцатисантиметровых каблуков зацепился розовый свежеиспользованный презерватив, но под пышной юбкой свадебного платья, в котором я похожа на белый торт, этого никто не видит. Об этом знаю только я. И платье за тринадцать миллионов рублей. Платье нежное, режет глаз контрастом на фоне машин, ежедневно обрабатывающих тонны мяса и крови. Лиф в форме сердечка, тонкое кружево, тюльмарин и кружевные аппликации. Мне осталось идти около тридцати метров до того места, где меня ждет стол брачного регистратора, собственно, сам брачный регистратор (мужчина преклонных лет, нервно стреляющий глазами по сторонам), свидетели, мой бывший гражданский муж с перевязанной, пробитой головой и мой жених – самый главный бабник, алкоголик и наркоман нашей любимой столицы на семи холмах. Родственников нет. Вместо них толпа журналистов, которым интересно запечатлеть самую невероятную свадьбу года, ведь шли мы к ней чуть больше месяца, а шуму наделали на столетие вперед. Я улыбаюсь Овчинникову. Моему боссу удалось доказать мне свою состоятельность как настоящего мужика. Гриша подмигнул невесте. Рядом с ним, пошатываясь, стоит Антошка. Мы отомстили ему. Вместе. В тот день, несколько недель назад, Овчинников не дал мне добраться до офиса и растерзать бывшего. – Полинка, позволь мне сделать за тебя грязную работу, – усадив меня обратно на диван и присев рядом на корточки, попросил мой секретный подельник. – Нет! Я сама его убью! – попыталась я встать обратно на ноги. – Где твой пистолет, Овчинников?! В нем есть пули?! Не надо, я его убью чем-нибудь. Я найду! И убью!!! Босс, видимо не придумав никакого другого способа утихомирить подругу, толкнул меня обратно на диван и, навалившись всем своим весом, заткнул мне рот долгим поцелуем. Целовал очень долго, пока я, наконец, не расслабилась в его руках и не затихла. – Так-то лучше, – отодвинувшись на пару миллиметров, сказал он. – А теперь слушай мое условие. Ты хочешь увидеть, что я мужик, так дай мне возможность заступиться за тебя. Ты теперь не одна, и я не говорю про неподтвержденные результаты содержания твоего живота. В смысле, того, что ниже или где оно у вас, женщин, находится? Не суть. – Короче, Гриша. – Короче, Полина. Месть – это блюдо, которое подают холодным. Но это не наш с тобой случай, верно? Я заторможено подтвердила: – Верно. – Тогда скажи мне, как ты хочешь – я могу его прилюдно размазать по стене. Могу размазать, потом заказать. Давай, выскажи свои особенные пожелания. Считай, что я Дед Мороз и это твой шанс получить самый классный подарок за все детство. Внизу моего живота разлилось прекрасное тепло. Так себя чувствуешь в предвкушении чего-то очень хорошего, очень вкусного. Экстаза, например. – Пожелания? Овчинников… Не выполнил ничего!!! Ни одного моего пожелания! Он останавливал меня, но как только мы добрались до офиса, как танк направился к Горошину, а найдя его, вмазал в морду с ходу так, что подлую гадюку отбросило к стене! В результате, я его еще и отдирала от засранца бывшего гражданского мужа. – Я на вас в суд подам! – визжал с пола Антошка. Григорий Александрович пнул его в бок и сплюнул на пиджак, который Горошину тоже покупала я. – Ты дойди до него сначала! Если будет на чем!!! – Что случилось-то?! Григорий Александрович, я же вам ничего не сделал! – ныл, держась за подбитый глаз, мой бывший. – Ты сделал мне, – удерживая вместе с ребятами босса, заявила я. – Тебе? – выпучил глаза говнюк. – Что я тебе сделал и причем тут господин Овчинников? – При том, дорогой Антон, что ты отвел меня к доктору, который сообщил мне, что я умираю. А потом пытался отжать квартиру моих родителей, чтобы поселиться в ней со своей любовницей. – Отпустить меня! – приказал мой босс, но ребята из нашего офиса крепко его удерживали. – Я его убью!!! – Нет, Гриша, – сказала я спокойно. Так спокойно, что бывший, до которого стало что-то очень медленно доходить, побледнел до состояния низкосортной муки. – Я сама его убью… И, поскольку меня никто не держал и все были заняты Овчинниковым, я в несколько шагов подлетела к ближайшему рабочему столу, схватила стоявший на нем монитор, замахнулась… и разбила его о голову Горошина!!! * * * Прошло несколько недель. Месячные не пришли, мы с Овчинниковым активно посещаем клинику, я слежу за его рационом, а по ночам мы танцуем голышом на облаках над моим любимым городом. Я настояла, чтобы выездная регистрация состоялась на мясокомбинате – это его детище, которое, согласно нашему с ним плану и уже составленному завещанию, перейдет к тому, кто уже растет в моем животе. Я подошла к столику. – Красавица, – шепнул мой босс. Я фыркнула и, развернувшись к жениху передом, выпрямила спину. – Не подлизывайся, Овчинников. – Твою мать… – протянул он и… наступил на мой правый лабутен! – Ах ты, с-сука! – выпалила я, топнув им же и попав по ноге суженного. – Я тебе сейчас этот каблук… – Итак, дорогие присутствующие, давайте порадуемся за новую ячейку общества, которая прямо сейчас на наших глазах… – Я не выйду за него замуж! – А я на тебе не женюсь!!! Мужик, стоявший между нами и в чьи уши только что с обеих сторон полетели взаимные проклятия, съежился и в страхе произнес: – Так что, регистрацию отменяем? Мы оба. Не сговариваясь. Стоя, друг напротив друга и разделенные лишь этим мужичком, рявкнули ему в уши с обеих сторон: – Расписывайте нас уже!!! Где-то за спиной у моего босса рухнул в обморок мой бывший, а я бросилась на шею идиоту-жениху и прилипла к нему с поцелуем. Мы утонули во вспышках фотокамер репортеров. Музыки не было, нам хватало собственного шума. Шума, который нарушил неожиданный гость. Он появился откуда-то со стороны. Неприметный такой дядька. Приблизился к нам, подождал, пока оторвемся друг от друга и в момент, когда оба подписывали документ, подошел и задал обычный вопрос, почти как о погоде спросил: – Овчинников Григорий Александрович? Я старший следователь Доронин, хотел поинтересоваться, знаком ли вам такой мелкий криминальный авторитет по кличке Спиря? Конец