— В последние дни мне было не до роликов. Когда мы идем к выходу, Кирилл говорит, понизив голос: — Не спеши. Мы не бежим, а спокойно уходим домой. — Это мое платье. Мое собственное, я купила его на новогоднюю вечеринку, но от нервов так сильно похудела, что не стала надевать. Да и не было никакой вечеринки, он отмечал с семьей, я потом уже узнала, что его там как раз познакомили с Олимпией. Я была дома в пижаме с родителями и бабушкой! И с сотней косичек на голове. Боже, я писала дипломы, у меня были деньги! Мне стало грустно, и я купила это платье. Оно не дорогое, просто так выглядит. Удачное. Я ведь не сумасшедшая, расхаживать в его подарках у всех перед носом! — Это неважно, — отвечает Кирилл. — Они верят в то, во что хочется. Мы просто будем выше. В целом я доволен вечером. Но я должен извиниться перед тобой за намеки насчет секса в машине, не сдержался. Это было, разумеется, абсолютно неприемлемо. — Я думаю, все поняли, что ты над ним издеваешься. Но спасибо, что извинился. — Вздыхаю и растерянно тру лоб. — Клянусь, сегодня же выброшу все вещи, которые купила в то время. Их осталось не так много, кстати. Мы расстались еще в феврале, а в марте я уже вышла на работу и получила аванс. — Завтра выбросишь. Сегодня ты ночуешь у меня. Кирилл полминуты прогревает двигатель, и мы покидаем парковку «Эллады». — Пусть этот ресторан продолжает работу, он мне нравится, — говорю я через некоторое время. Мои руки скрещены на груди, голос звучит решительно, но чуточку обиженно. — Как хочешь, — усмехается Кирилл. — Но если передумаешь — только скажи. Глава 32 Лада — А теперь еще раз посмотрите на эти уютные южные улочки. Красиво, привычно, глаз радуется! Тот самый Геленджик, в котором мы с вами отдыхаем, который любим и который хотим видеть, когда приезжаем на море. Представьте, что именно здесь, вот на этом самом месте, прямо возле дороги в ста метрах от пляжа, без необходимого отступа и против всех принятых норм вырастут четыре двенадцатиэтажки. Кто в них будет жить? Какой ценник установит застройщик? — возмущенно вещает Марат Измайлов, московский журналист, автор собственной колонки в «Коммерсанте» и популярный блогер. Двадцать тысяч просмотров меньше чем за сутки. Я плотоядно облизываю губы и ставлю на репит. Не припомню за собой приступов злорадства, но сейчас прикидываю, сколько денег потеряют Спанидисы из-за срыва столь дорогостоящего проекта, и улыбаюсь. — Общественные слушания назначены на этот четверг. И именно вам, жители Геленджика, предстоит решить, можно ли в вашем городе дерзко нарушать закон. Позволите ли вы вытереть ноги о ваши права? Одобрите ли это совершенно незаконное строительство? Проглотите очередной плевок со стороны администрации?.. Кирилл спускается с лестницы, подходит ко мне. — Что смотришь? — спрашивает, воруя из моей тарелки тост с сыром. Это мило. — Ты видел новое расследование Измайлова? Я уже два раза пересмотрела. Богданов останавливается у меня за спиной, наклоняется, уперев ладони в стол по обе стороны от меня. Жует. Вот любит человек находиться сзади! Использует каждую возможность. Его близость, как и всегда, волнует и заставляет кровь быстрее бежать по венам. Я ставлю десятиминутный ролик на повтор, Кирилл смотрит секунд пятнадцать. — Да, Марат в своем репертуаре. Провокатор, — коротко кивает и отправляется к кофемашине. — Ты его знаешь? — Мы вместе учились. — О. Я поняла. Кирилл, после такого вброса не видать им разрешения на строительство, как своих ушей. Хотели, как всегда, под шумок протащить проект, а тут такая антиреклама! — Ага, они уже копать начали, технику пригнали. Вот это самоуверенность. — Марат рассказал, да, я видела. — На самом деле масштабы потерь строительной фирмы впечатляют. Сам по себе проект весьма недешев. Земля, которая им тоже досталась не просто так, уплывает из-под рук. Судиться, опять же, не пойдешь, требуя вернуть откаты. Придется снова залезть в карман, но уже без гарантий. — Думаешь, если придется, Москва вмешается? — Непременно. Настолько агрессивно нарушать закон позволено лишь москвичам, думаю, их до глубины души возмутят зарвавшиеся местные. — Земля в этом месте, конечно, золотая. Что-нибудь грандиозное все равно построят. — Разумеется, построят. Какие сомнения? — Потом бросает на меня прямой взгляд и добавляет: — Только не греки. Кто-нибудь другой. Он включает кофемашину, и мы молчим, слушая ее гудение. — Тебе не страшно? — спрашиваю я серьезно. Смотрю на него внимательно, не скрывая волнения. Кирилл берет чашку эспрессо и присаживается напротив. — Они всего лишь люди. Самые обычные. Как ты, как я. — Ты не обычный. — Ошибаешься, Лада. Но бояться не нужно. Спанидисы трясутся за свой имидж. Пока они не делают ничего сверх, никому нет надобности топить их. Будут наглеть или нарываться — потеряют всё. — Твои слова звучат уверенно, меня это успокаивает. Они не могут как-то снять тебя с должности? — Если они попытаются похоронить мою карьеру, я похороню их семейный бизнес. Не накручивай себя, не убьют же они меня. — Кажется, я просто привыкла бояться, — поджимаю губы и опускаю глаза. — Для всех ты теперь моя девочка. Любой негативный взгляд в твою сторону равен негативу в мою, — он слегка улыбается. Для всех — да. А для тебя? Для тебя я кто? Прошлым вечером я неловко замерла у лестницы с пакетами в руках. Захватила из дома костюм для офиса, обувь, сменное белье, немного домашней одежды и кое-какие личные принадлежности. Кирилл пожелал хорошей ночи и ушел на второй этаж. Я развесила одежду по шкафам гостевой спальни, помаялась немного, походила из угла в угол, посмотрела из окна. Потом спустилась на первый этаж. Включила телевизор и листала каналы, пока не наткнулась на знакомый сериал. Так и уснула в гостиной, закутавшись в плед. Разбудил меня небольшой шум следующим утром. Кирилл на кухне наливал воду в бутылку. Я присела на диване, потянулась. — Спи, еще рано, — сказал он. — А ты? — У меня тренировка. Я бросила взгляд на часы. — Без пяти шесть. — Я в курсе. — Ты каждый день тренируешься? — В воскресенье делаю паузу. Если я не позанимаюсь утром, к обеду меня просто вырубает. Спорт — необходимость, чтобы не уснуть в середине ваших, мой бесценный юрист, — его голос приобрел шутливые издевательские интонации, — блестящих, блть, выступлений. — Тебе скучно на заседаниях? — мои губы растянула хитрая улыбка. А потом я засмеялась в голос, когда он закатил глаза. — По-разному, — пожал плечами. Затем взял со стола бутылку с водой и спустился в подвал. А мне-то уже не до сна было! Как рукой его сняло. Какой там отдых! — У тебя нереально удобный диван! — крикнула ему вслед, подбежав к лестнице. — Я знаю, сам на нем частенько выключаюсь, — ответил с цоколя. — Не мешай мне. Займись чем-нибудь. Вот я и занялась. Привела себя в порядок, позавтракала и принялась читать новости. На первой же странице выпала заметка о том, что Марат Измайлов активно привлекает внимание к ближайшим общественным слушаниям в Геленджике. Нетрудно догадаться, кому в голову пришла столь смелая идея. В половине восьмого мы, полностью собранные, обуваемся в прихожей. За прошедшие сутки Кирилл ни разу не притронулся ко мне, поэтому я невольно вздрагиваю, когда он внезапно берет меня за руку. Все время ведь жду, когда это случится снова. Когда он скрутит меня, как именно это сделает? Прижмет к стене, нагнет над столом или распластает на диване? Поставит на колени, приказав открыть рот… Ему может захотеться в любой момент. Мою реакцию он замечает, но никак не комментирует. Вкладывает в мою ладонь ключи от мерса. — Кирилл? — спрашиваю, рассматривая брелок. — Ты даришь мне свою машину? — Моему удивлению нет предела. Он бестактно хохочет вслух. — Лада, ты явно переоцениваешь свои способности и внешние данные, — качает головой то ли с восхищением, то ли с издевкой. А может, все вместе.