К другому мужчине я бы подошла во время его работы, попыталась отвлечь. Может быть, расслабила массажем. Рядом с Богдановым сижу с прямой спиной, стараясь лишний раз не пошевелиться. Чтобы не терять зря времени, разбираю почту, отвечаю на письма. Уже в машине, набравшись смелости, спрашиваю: — Расскажешь немного о себе? Все же мы едем к моим родителям. А я о тебе практически ничего не знаю. Глава 34 Лада — Задавай вопросы, — великодушно разрешает уважаемый суд. — Так, с чего бы начать? — улыбаюсь я, демонстративно потирая ладони. Хочу вызвать его улыбку, и вроде бы получается, но пока не слишком удачно. Мыслями он далеко. Неожиданно для себя я понимаю, что рада его обществу. Рада размышлять, как пройдет знакомство с моей семьей, предвкушать ночь в его доме. Бросаю робкий взгляд на его пальцы и опускаю глаза. Кажется, за пару дней я успела соскучиться по его рукам, хоть они и не дарили мне ласки. — Кирилл… — начинаю я, но Богданов делает знак помолчать. К нашей машине спешит незнакомый мужчина. — Подожди, я быстро. — Кто это? — Мой дядя, — отвечает без особого восторга. Кирилл поспешно покидает мерс и делает несколько шагов в сторону родственника, встречая того на полпути, чтобы я не услышала, о чем они говорят. Его дяде на вид под шестьдесят, он высокий, грузный мужчина, практически полностью лысый. Они оба выглядят напряженными, благо разговор длится недолго. Минуты через три-четыре Кирилл возвращается за руль. Я понимаю, что сейчас не лучшее время спрашивать, почему он меня не представил. Возможно, он вообще не собирается знакомить меня со своими. Публичность — сторона сделки, важная лишь для меня, его же близким необязательно знать в лицо всех, с кем он спит. По стеклу стучат, и я поворачиваюсь. Дядя Кирилла вновь у нашей машины. — Поговорили уже, — предупреждает его Богданов, опуская свое стекло. — Я не один. — Здравствуйте, — перебираю я пальцами, приветливо улыбаясь. Мужчина бросает на меня взгляд. — Здравствуйте. — Потом обращается к Кириллу: — Еще раз подумай насчет Маргаритки. Обо всех плюсах и минусах. Кирилл, ты меня совсем не слушаешь, и мне это не нравится. — Позже, дядя. Я же сказал, что заеду вечером. — Вечером у нас большой праздник, я не хочу говорить о работе. — Я не хочу сейчас. Тот качает головой, прощается со мной кивком и уходит в сторону своей машины. Кирилл выжимает газ, мерс плавно трогается. — Слушай, это какой-то дурной сон, — я слегка теряюсь, подбирая слова. — Только не говори, что тебя тоже пытаются женить по расчету. — Что? — хмурится Кирилл. — Женить? — Потом до него доходит смысл моих слов, и он усмехается. — «Маргаритка» — это продуктовая сеть. У меня с ней неофициальный договор, дядя не одобряет условия. — Он достает сигарету, прикуривает и крепко затягивается. В нос ударяют нотки табака. Кирилл вновь открывает окно, и в салоне становится душно от густого летнего воздуха. — Договор с торговой сетью, — размышляю вслух. — Ого. Я никому не скажу, не волнуйся. — Я не волнуюсь. Это один из компромиссов, на которые иногда приходится идти, чтобы позволять себе свободу по всем остальным пунктам. — Как в сексе. — Да, как в сексе, — быстро соглашается. Я смотрю на него и задаю прямой вопрос: — Ты их ставленник? Он затягивается. — Не сказал бы именно этим словом. Несмотря на кучу родственников, в арбитраже меня никто не ждал, Лада, а чтобы продержаться первое, самое сложное время, нужна поддержка. Я занимаю должность всего год, но у меня есть друзья. Которые при необходимости мне помогут. И тебе тоже. — Ты говорил, что не берешь взяток. — Не беру, но ты пришла ко мне за защитой и перечислила ряд требований. Сам по себе судья не обладает такой силой. И не может обладать такой силой. Все, что я делаю, — я делаю через знакомых в разных органах. Разве это не очевидно? — Прости, я все понимаю. Просто… пожалуйста, будь осторожен. — Я осторожен и не действую напрямую, если это возможно, разумеется. Если греки не угомонятся на данном этапе, то по их строительной фирме мы как раз ударим с помощью «Маргаритки», которая на них давным-давно точит зуб. — Интересно, за что? — А какие, по-твоему, могут быть разногласия между строительной фирмой и коммерсантами? Давай, удиви меня с первого раза, ты ведь умненькая. Пожимаю плечами. — Даже не знаю… Греки обманули их… может… хм, с арендой в хорошем месте? — Бинго! У «Маргаритки» со Спанидисами была устная договоренность, что вторые строят громадный объект и сдают первым в аренду. Магазин вовсю готовился зайти на просторные площади, но внезапно строительная фирма всех кидает и… — Заводит туда «Азбуку вкуса»! — догадываюсь я, едва не подпрыгивая на месте от азарта. — Ты про торговый центр в Адыгее? — Молодец. Мало того что оборвали местной сетке возможность зарабатывать, так еще и впустили на рынок серьезного конкурента. — О, значит, в Адыгее должна была открыться «Маргаритка». Богданов одобрительно кивает. — Не думай, что греки — невинные ребята, и мы подрываем их честный бизнес. Ты удивишься, узнав, скольких людей они в свое время кинули или подставили. Но ты в это никак не должна вмешиваться, поняла? Ни ты, ни я — мы совершенно ни при чем. — Разумеется. Откуда у нас такие возможности? Вот каков его план — помимо прочего обострить конфликт двух экономических группировок. Стравить греков с коммерсантами и посмотреть, что получится. — Дальше как лучше проехать? Этот поворот или следующий? — переводит он тему. — Лучше следующий, там дорога асфальтированная. Минут десять мы молчим, я обдумываю услышанное. Потом все же решаюсь задать вопрос, с которого планировала начать вечер. — Если ты настаиваешь, что не ставленник, то откуда у тебя столько денег, Кирилл? Разве честный судья может себе позволить два мерседеса? Про зарплату помощника я вообще молчу. — Я из состоятельной семьи, — дает он самое простое объяснение. — А где твои родители? В Москве? — Они умерли. Мама — когда я был в армии. Это сколько лет назад? — он задумывается. — Больше десяти. Она утонула. С подружками отдыхали в Испании, пошли фотографироваться на пирс в шторм. Отец — почти шесть лет назад, он болел. — Понятно. Извини, я не подумала. — Ничего, ты и правда должна знать обо мне больше. У меня была хорошая семья, я с трудом пережил обе утраты. Особенно отца, он уходил долго, считай, на моих руках, — рассказывает Кирилл спокойно, не делая пауз, во время которых можно было бы вставить слова сочувствия. Он делится фактами, я затихла и жадно слушаю. Он продолжает: — Поэтому каждый раз, когда кто-то говорит, как мне повезло в тридцать лет жить в собственном доме, мне хочется закатать его в цемент. Родных братьев и сестер у меня нет. Зато море двоюродных. Вся родня по маме живет на юге. Рассеялись от Сочи до Ростова. Мой дядя, которого ты сегодня видела, ее родной брат. У него трое детей и пятеро внуков, — он отмахивается. — Лада, как-нибудь расскажу, там просто толпа, всех не перечислишь. — Внешне вы с дядей абсолютно разные. — Да, — он улыбается. — По этой линии у меня все в теле. Мама тоже была полненькой. Я больше похож на отца. — А по характеру? Он задумывается.