— Присмотрите за ней, пожалуйста, — попросил Алтунин, не глядя в глаза Анатолию. — Да, разумеется. — Счастливого пути. — Спасибо. Бизнесмен сунул телохранителю ладонь для прощания, небрежно потрепал его по плечу — и вышел из вагона. На платформе он тоже не задержался — ушел, не дожидаясь, пока отправится поезд. Китайгородцев зашел в купе. Сумки были составлены рядком на полу. Он взял ближайшую, чтобы поставить её наверх, на полку, но был остановлен Ритой. — Поставьте на место, — сказала она негромко, глядя в окно, за которым уже поплыла прочь платформа Казанского вокзала. — Там есть вещи, которые мне скоро понадобятся. «С этой девочкой будет трудно», — подумал Анатолий. Телохранитель Китайгородцев: «Замок двери — исправен… Язычок страхующего запора — исправен… Окна — без повреждений… Штора окна — исправна… Под обеими полками — стенки рундуков, общие со смежными купе; не повреждены… Все лампы в рабочем состоянии… Заполняемость вагона — процентов пятьдесят… Публика обычная… Во втором купе два мужика уже начали отмечать отъезд из Москвы… Бутылка коньяка, бутылка водки, а они сели уже нетрезвые… Нож у них на столе… Лезвие ножа — сантиметров десять… И хорошая сталь… Дверь купе открылась… Кавказец… Выглянул и спрятался… Вряд ли что-то серьезное… Наверное, просто хочет избежать встречи с транспортной милицией… Какое у него купе? Седьмое… Вообще, за ним тоже придётся присмотреть… Кавказцы любят знакомиться с девушками… Проводница…» — Вы чай будете носить? — Буду. Примерно через полчаса. — А вам как лучше — когда много чая заказывают? Или когда поменьше? — Когда много, — улыбнулась. — Тогда нам — много. Мы много чаю будем пить. С вами сразу расплатиться? — Нет, потом. — Хорошо. Я вас спросить хотел. Транспортная милиция сопровождает состав? — А что случилось? — Ничего. Мне нужно знать номер вагона, в котором они едут. Вот мое удостоверение. Вчиталась, махнула рукой: — Восьмой вагон. — Спасибо. На всякий случай — как вас зовут? — Да пожалста. Зовут Катей. «Восьмой вагон? Следующий — вагон-ресторан, а дальше — уже восьмой… Рабочий тамбур… Никого… Так, теперь — нерабочий тамбур… Ого, те двое из второго купе уже здесь курят? Чтобы дойти до кондиции, им понадобится минут тридцать или сорок — это самое большее… Потом могут возникнуть проблемы… Нож… Лезвие — десять сантиметров… Нож нам не нужен…» Прошел во второе купе. Там никого не было, дверь оказалась открыта. Нож лежал на столе. Китайгородцев взял его, вышел в рабочий тамбур, открыл дверь, ведущую в следующий вагон, и выбросил нож на рельсы. ⁂ Девчонка, похоже, тяготилась присутствием Китайгородцева. Смотрела в окно с хмурым видом, а там уже и не видно было ничего, только изредка в стылой тьме вспыхивали неяркие огоньки чужих окон и тут же уносились прочь. И лишь когда Анатолий снял пиджак, под которым обнаружилась плечевая кобура с пистолетом, Рита проявила интерес. — Настоящий? — спросила она. — Настоящий. — Как называется? «Кольт»? — Других она и не знала, наверное. — «ИЖ». — Как? — «ИЖ-71». Гражданский вариант милицейского «Макарова». — Отечественный, что ли? — Да. — И он стреляет настоящими патронами? — Верно. — И из него можно убить? — Запросто. — Ого! — сказала Рита уважительно. — И что — если на меня кто-то нападет, вы будете в него стрелять? — Никто на вас не нападет… — Ну, а если, вдруг?! Неужели будете стрелять?! — Буду. — А раньше? — Что? — Раньше в кого-нибудь приходилось стрелять? — Ну… — О! — округлила глаза Рита, и в ее взгляде вдруг проявилось восторженное оцепенение, обычно присущее детям, слушающим страшную, но увлекательную сказку. — И вы его убили? — Нет. — Ранили? — Нет. — Почему? Не попали? — Я в воздух стрелял, — мягко сказал Китайгородцев, глядя Рите в глаза лживым взглядом взрослого человека, заведомо говорящего ребёнку неправду. Тот ведь ещё маленький, и не нужно ему пока знать о неприглядной изнанке жизни… — И что, человек испугался и убежал? — Убежал, — кротко кивнул Анатолий. Не хотел, чтобы она его боялась. — А давно вы телохранителем работаете? — Давно. — Пять лет? — Больше. — Десять? — Меньше.