— Да, этой ночью. — Почему же я всё рассказал Михаилу, если я ему не доверял, как вы говорите? — Под гипнозом. Он смог ввести вас в транс. И вы ему всё выложили. Тогда он приказал вам всё забыть: про снотворное, про генерала Лисицына и про то, что Михаил к вам приходил в ту ночь. — Я Лисицына видел дважды, вы мне так сказали… — Значит, и сеансов гипноза было два, — произнес Потёмкин. — Как минимум. * * * Машину должны были подать в двенадцать. В десять пришла мама Нины Портновой, принесла для постояльцев завтрак. И сама Нина тоже пришла. — Наши говорят про вас, — сказала Нина. — В городе, в смысле. А вы правда усыпляете, или это так, притворство? Она покраснела и явно чувствовала себя неловко, но любопытство пересиливало. — Какое же притворство? — пожал плечами Потёмкин. — Ваши люди там на сцене были. У них спросите, они скажут. Или им не верите? — Верим. А всё равно удивительно. — А Нинку тоже можете усыпить? — спросила мать. Девушка зарделась пуще прежнего. Похоже, подступались к главному. Цель визита прояснилась. — Конечно, — беспечно сказал Потёмкин. — Прямо сейчас? — обмерла Нина. — А вы желаете? — Ага, — ответила, потупившись. Ей хотелось поучаствовать. Сеанс магии с последующим разоблачением, как писали в старину в афишах. Только никакого разоблачения не будет, потому что магия, похоже, настоящая. То, что Китайгородцеву довелось видеть своими глазами в последнее время, лично его всё больше утверждало в мысли, что ни о каком надувательстве тут речи нет. — Глупости всё это и ничего не надо! — сердито сказала мать. — А я хочу! — упрямилась девица. — Неизвестно, что потом с мозгами будет! — Просветление будет, — сказал на это Потёмкин, и не понятно было, всерьёз говорит или скрытно насмешничает. — Мне интересно, — призналась Нина. — Неужто так вот можно? — Можно, можно, — подбодрил её Потёмкин. — Прямо при вашей матушке всё и проделаем. — А что проделаете? — осторожничала женщина. — Гипноз, — не стал вдаваться в подробности Потёмкин. — Вы бы позавтракали, — всё ещё боролась женщина. — Мы — после. Всё будет быстро. Не остынет, — парировал Потёмкин. — А что вам любопытно? — обратился он к Нине. — Вы прежде видели гипнотизёров? — Нет. — А что вы про них слышали? — Ну, что могут такое сотворить, что человек всякие странности делает, а сам потом ничего не может вспомнить. Это правда? — По-разному бывает. Если дана такая установка — вспомнить, он вспомнит обязательно. А можно сделать так, чтобы не вспомнил, тут вы правы. Вы вот здесь присаживайтесь. Вам удобно? Очень хорошо. Вы в детстве были бойкая? В компаниях время проводили или как? — Дичок, — ответила за дочку мать. — Сама по себе всё время. — А общение как же? — поинтересовался Потёмкин. — Подружки всякие… Или придумывала себе подружек? Пристально всмотрелся. Нина смутилась под его взглядом. — Угадал? — быстро спросил Потёмкин. — Вроде как подружки вокруг, и все хорошие такие, понимающие. Да? — Да, — застенчиво ответила Нина. — Это очень хорошо. — Да что же тут хорошего? — в сердцах сказала мать. — Люблю с такими работать, — пояснил Потёмкин. — Те, у кого воображаемые друзья вместо настоящих, и кто впечатлительный сверх меры — они легко поддаются гипнозу. Вы глаза закройте, — попросил он Нину. — И слушайте только мой голос. Вам тепло, вы чувствуете тепло, ваши веки наливаются тяжестью… Он действовал уверенно, не обращая ни малейшего внимания ни на мать Нины, ни на Китайгородцева, и уже через несколько минут девушка погрузилась в транс. На вопросы Потёмкина она отвечала, но речь её была замедленна и глаза она не открывала, и было что-то необычное в её поведении, что пугало мать. Женщина наблюдала за происходящим с нескрываемым страхом, словно она стала невольным свидетелем какого-то необъяснимого колдовства. — Здесь была ваша мама, — говорил Потёмкин, обращаясь к девушке. — Но теперь она ушла. Её нет в этой комнате. Её нет. Когда вы проснётесь, вы убедитесь в этом. Вы не будете её видеть. Вы не будете её слышать. Её здесь нет. Женщина занервничала. Потёмкин положил руку на её плечо. — Сядьте перед дочерью, — попросил он. Женщина подчинилась. Они сидела перед дочерью и смотрела на неё со страхом. — Сейчас мы будем просыпаться, — сказал Потёмкин. — Я сосчитаю до десяти и на цифре «десять» вы пробудитесь. Когда вы проснётесь, вы будете чувствовать себя бодрой и отдохнувшей. Раз! — начал отсчёт Потёмкин. — Два… Три… Он считал. Женщина вглядывалась в лицо дочери. Нина спала, но дыхание её уже не было таким ровным и глубоким, как минуту назад. — Четыре… Вы уже слышите, как проехала за окном машина… Пять… Своё тело вы чувствуете, способность ощущать к вам возвращается… Шесть… Семь… Сейчас вы будете просыпаться… Восемь… Уже скоро… Девять… Десять! И Нина открыла глаза. Перед нею сидела мать, но Нина смотрела будто сквозь неё. А за матерью стоял Потёмкин. — Вы меня видите? — спросил Потёмкин. — Да, — ответила девушка. — Хорошо видите? Ничто вам не мешает? — Нет, не мешает. — Кого вы видите в этой комнате? — спросил Потёмкин. — Вас. — Ещё кого? Посмотрите по сторонам. Кто здесь есть ещё? Нина медленно повернула голову в одну сторону, в другую, увидела Китайгородцева. — Ваш товарищ, — сказала она. — Очень хорошо, — подбодрил её Потёмкин. — Может, ещё кого-то здесь увидите? Посмотрите внимательно. — Нет, никого больше я не вижу, — ответила Нина, глядя сквозь мать. — Хорошо, теперь протяните, пожалуйста, руку, и коснитесь меня, — попросил Потёмкин. Нина выполнила просьбу, руку вытянула, но перед ней сидела мать, и Нинина рука замерла на полпути, наткнувшись на препятствие. Девушка повторила попытку, и снова не смогла дотронуться до Потёмкина. — Не получается, — пробормотала она растерянно. — Нина!!! — взвыла перепуганная мать. — А почему не получается? — спокойно осведомился Потёмкин. — Я не знаю, — удивлялась Нина собственному бессилию. — Попробуйте ещё, — предложил Потёмкин.