И голос такой, как будто она действительно беспокоится. А у меня от фантазии стягивает горло. А чтобы было, воспитывай мы Дашку вместе? Может быть не стала бы Лариса такой сукой? — Алекс, что ты молчишь? Не хочешь говорить, ладно… — она делает шаг в сторону, но я не выдерживаю. В ушах белый шум, перед глазами пелена. Сердце стучит отбойным молотком, так как же как пульс, который бьется в штанах… Тяну руку, хватаю идеальную прическу Лары и затаскиваю в аудиторию. Веду к столу и бросаю портфель, чтобы не мешал душить дрянь, в миг заразившую в меня своим ядом. Лара не сопротивляется. Не просит пощады. Она принимает все то, что я могу ей дать. Боль, удовольствие, жестокость. — О боде, Алекс, как я скучала по-этому… — Заткнись и соси, — шиплю я, грубо дергаю ее на колени, пока расстегиваю ширинку. Приставляю налитую кровью головку к жадному рту, заглядывая в такие знакомые синие глаза. Сажусь на свой стул и толкаюсь сквозь алые губы, шиплю, ощущая на коже ее проворный язык. Охуеваю от кайфа, который ядом растекается по венам, стреляет в голову. Еще немного, еще чуть-чуть и я кончу… — Сильнее, сука, сильнее соси, — насилую рот, не жалея, не думаю о том, что она может задохнуться. Держу волосы так крепко, что еще движение и порву. Она мычит, работает головой все чаще, сводя меня с ума глубиной своей глотки. Блять, блять, блять! — Жаль у меня нет камеры… Лариса вскрикивает, а я очень хочу убить Марка Синицына, который очень не вовремя вторгся сюда. Подскакиваю, отталкиваю от себя Ларису, которая не теряется и гордо встает на ноги. — Это не то, о чем ты подумал, — оправдываюсь я. Хотя ерунда, он не будет сдавать меня. Не после всего, что я для него сделал. Марк выталкивает мать Даши за дверь, и она даже не возмущается. Что странно. Пока он закрывает дверь я полощу рот водой из кулера и застегиваю ширинку. Жарко и хочется продолжить. Хочется кончить как следует впервые за много месяцев. Марк начинает что-то говорить насчет верности, насчет Саши, но я отмахиваюсь. Не его это дело. Сам со своими бабами разберусь. Мог бы и догадаться что он приедет. Даша-то сегодня стартанула во Францию. — Ты насчет Даши? Она в самолете. — Вы ей скажите… — Что умираю? Марк. Пусть она уедет, пусть побудет одна… Марк не согласен. Пытается меня убедить, что ее нужно срочно вернуть, даже придумал план. Но даже соглашаясь, поддавшись шантажу насчет увиденного в сейфе Малышева я прекрасно понимаю, что Даша на этот фарс не поведется. Не на ту напали. Марк предлагает меня выставить должником, и мол Даша должна отрабатывать, раз она дочь. — Понял, понял, — отвечаю дочери и кладу трубку, а потом тяжело опускаюсь на стул. Чет вроде не старик, а так устал. – Она сказала шантажировать тебя изнасилованием. Если потребуется, приедет и подаст заявление в полицию. — Это все? — Еще она сказала снять со своего счета все деньги и засунуть тебе в задницу. — Мило, — усмехается Марк. – Она уедет? — Она уже в самолете. Мне жаль… — Ничего не жаль, — не собирается он сдаваться. – Она же прислала номер счета и пароль? Вот снимайте все деньги. И скажите, что я их взял, но их все равно не хватает. — Марк, это уже безумие… — Безумие – это любить человека, знать, что он любит тебя, но не быть с ним рядом. Я заебался дрочить! Я терплю ее психи, я голодаю в конце концов. И да, я эгоист. Но ее истерики дают мне надежду, что ей не все равно. Что несмотря ни на что, она верит, что у нас есть шанс. И я дам нам шанс. Поехали в банк. Потом звоните ей и уже через пару дней она будет здесь. — Ты больной, но я в чем-то тебя понимаю. Ее матерью болели три человека, настолько, что готовы были выполнить любой каприз. Не удивительно, что Даше передалась эта ее черта. Неудивительно, что я до сих пор схожу с ума по Ларисе… — Черта губить мужиков? — Что-то в этом роде, — усмехаюсь и замираю, когда на телефон звонит Сашка. Наверное, отчитаться хочет, что Даша уехала, а ей звонил Марк. Она кристально чиста, порой у меня складывается ощущение, что я просто недостоин этой девчонки. Прихожу, когда домой она снова льнет ко мне, как котенок, хочет ласки. А меня мутит. Я думаю о Ларисе и о том, что было в кабине, о том, как глубоко и вкусно она сосет. Почему-то не хотелось подобным марать Сашу. Милую и нежную, готовую на все. Чтобы мне угодить. Хотелось побаловать ее. — Ну, когда едем в Италию? Именно там на второй день поездки, когда Сашка уехала на свою фотоссесию я лезу в свой портфель. Наверное, помешанный, потому что хочу еще раз посмотреть то видео двадцатилетней давности, где мы с друзьями и Ларисой насиловали пьяную девчонку. Только вот… Папки нет. Ни фотографий, ни диска, который выкрал Марк, ценой отношений с Дашей. Руки сжимаются в кулаки, а на ум приходит только одно имя. Лариса. Вот зачем она приходила в тот день, вот к чему была ее покорность и кротость. А когда Марк вытолкал ее из аудитории, она была и рада. Потому что я похерил момент, когда она полезла в мой портфель. Сука! Глава 33. Саша Дыхание перехватывает, в груди растет жар, а горло стягивает невидимой нитью. Тонкой, которая впивается, разрезая кожу почти до крови… А глупая надежда, что речь идет о ком угодно, а не о том самом Невском, гаснет, стоит ему только повернуться ко мне лицом. Своим красивым, с острыми чертами лица. В майке, что так отчётливо облепила его выпуклые мышцы груди, и кажется, что плечи стали еще шире, а на правой руке появилась новая татуировка. Нет, нет. Нет, твою мать. Где угодно, только не здесь. И почему так скоро. Почему тогда, когда я почти справилась с болотом прошлого. Я смотрю только на него, почти не замечая никого вокруг, загипнотизированная острым, пробивающим брешь в моей защите взгляде. Злом. Раздраженном. Пугающем. И чтобы не выдать себя, перевожу взгляд влево. Но зря. Становится только хуже, потому что рука Мирона обнимает жгучую брюнетку, которая так жмется, словно хочет прирасти. И мне должно быть все равно. Только вот очень хочется вцепиться ногтями в это холеное лицо и разодрать до крови. Идиотка. Думала, он по тебе еще сохнет. В отличие от Алекса он легко нашел тебе замену. Всегда находил. — Так мы недавно вместе снимались, — не собирается делать вид, что мы незнакомы, Мирон и растягивает губы в злой ухмылке. В глазах ни капли удивления. Но откуда бы ему знать, что я могу оказаться здесь. — Привет, Мирон, — щебечет Рейчел, на чьей машине мы сюда приехали. Она тоже целует Мирона в щеку, и мне становится нечем дышать. Но не покажу своей слабости. Я сама сделала свой выбор. Даже после всего я буду с тем, кто не кинет меня ради пары больших сисек. — Привет, Мирон, — улыбаюсь как можно шире. – Очень рада, что мы с нова встретились. — Взаимно, детка. Кстати, Марчелло, Саша у нас любительница мужчин постарше. У нее жених твой ровесник. — Да ну, — буквально впивается мужчина в меня глазами, а моя улыбка гаснет. Понятно, что скрывается за этими словами. Любой девятнадцатилетний парень считает мужчину за тридцать уже стариком. – Это ведь отлично. Девушка знает толк в мужчинах, не всем же вешаться на сопляков. Чем ты можешь удивить женщину? — Отсутствием проблем с потенцией? — усмехается Мирон, а мне ударить его хочется. Грубо. Мерзко. Я не узнаю его. Где тот парень, который меня защищал. Где тот парень, который учил моего брата следить за языком. – После тридцати коробка передач, знаешь, как шалить начинает… — После тридцати она работает стабильно. Вот, Александра подтвердит… Я все понимаю. Все в рамках вечеринки и к таким разговорам привыкла. Наблюдать со стороны, а не быть участником. Особенно той, кто находится под столь пристальным вниманием. — Я, пожалуй, пойду позвоню своему жениху и все узнаю, а лучше поеду и проверю сама. Так будет надёжнее. С этим и ухожу, не собираясь ни секунды провести рядом с ним и его желчью, в которой он готов меня утопить. Интересно, как часто он меняет девушек. Как часто кончает, задыхаясь и говоря: «Пиздец, ты охуенная». Его голос в голове звучит так громко. Словно не было этого времени друг без друга, словно он снова на мне, глубоко внутри, раздирает собственными телом, забирает душу.