— Ты мог с ней не спать. А если бы она залетела? Или вы предохранялись? — Меньше всего я думал в тот момент об этом. Взбесил Алекс, который хвастался, что она в ближайшее время станет его. — А-а, — смеется Марчелло, — а ты решил обойти старика перед тем, как сверкнуть пятками. Потому что знал, что потом возвращаться будет некуда. — Ты вроде друг мне, а не отец. Чего мозги трахаешь? — А потому что, Мироша, пока ты не научишься за последствия отвечать, твоя адекватная Саша всегда будет искать другого. Того, с кем будет безопаснее. Понимаешь? — Она сказала, что любит меня. Саша… — О, Александра, — замечает меня Марчелло, когда я наваливаюсь на дверь и открываю ее настежь. В глазах песок, в горле пересушено, а я не могу оторвать взгляд от Мирона, который вскакивает и идет ко мне. Наверное, думает, а что я услышала. Думает, как будет оправдываться. Хотя зачем, разве он что-то мне должен. Но я все равно с размаху бью его по щеке, а потом так низко, змеиным шепотом. — Обошел старика, Мирон? Получил удовольствие? — Ты все не так поняла… — Только с одним ты просчитался. Я залетела. Тогда. Я была беременна. И знаешь, я бы оставила этого ребенка. Только вот я настолько была не в себе, что потеряла его. Пришла в больницу, а мне сказали, что я была беременна. И знаешь, что сделал старик. Ничего. Он поддерживал меня, сопли, слюни вытирал, кормил с ложечки. А что сделал ты? — Саша. — А что сделал ты, Мирон?! — Ничего… — Ничего. Потому что не подумал. Потому что единственное твое желание было меня в постель уложить, в отместку старику. Уложил? Порадовался? Жри, милый, не обделайся, потому что я в отличие от тебя думаю. И думаю, что наконец смогла от тебя освободиться. Спасибо за урок. Глава 39. Саша Поворачиваюсь и ухожу, глотая слезы. Он пытается меня остановить, орет, что-то объяснить пытается, вопросы важные задает. А я отталкиваю. Снова и снова отталкиваю, и ухожу. Сама заказываю такси, сама собираю в квартире вещи, теперь я все сама. Без мужчин, которые хвастаются друг другу, кто поимел меня первым. Только в самолёте даю волю слезам, виню себя за все, что произошло со мной, не понимаю, как вообще теперь разговаривать с Алексом, как ему объяснять, кто я такая и как себя вела. Но когда вижу его, понимаю, что не могу ничего сказать. Не могу и слова произнести, да он и не дает. Объясняет о какой-то акции, которую нужно сегодня провести, о Даше и Марке, которые вроде как сошлись и даже купили квартиру, о Черепанове, которого нужно обезвредить. События скручивают меня в узел, и я не могу и слова вымолвить, помогая друзьям и Алексу. До того самого момента, пока не гремит выстрел. Прихожу в себя, когда мать Даши – Ларису – ведут полицейские с руками за спиной, и вот тогда пытаюсь узнать правду у самой Даши. Оказывается, Черепанов-старший угрожал безопасности Даши и Марка, а его сын подстроил спор, который сблизил их в начале. Он же был тем, кто выставил порно-видео в сеть. Он же за это поплатился, а иначе почему он сидит в инвалидном кресле и хмуро смотрит на труп отца. А меня волнует другое, почему Алекс так смотрит на Ларису, а почему Лариса так смотрит на него. Между ними искрит, а выражение лиц такое, словно они очень хотят притронуться к друг другу, но не могут. И мне это очень, очень знакомо. Так же я смотрела на Мирона, пока не поняла, что у нас нет будущего. Алекс мог и не изменять мне, но Алекс никогда не был моим. А я никогда не принадлежала ему. Всей компанией мы отправляемся на второй этаж, где я узнаю, что этот клуб теперь Марка, а Даша планирует организовать здесь семейный ресторан. Я так рада за них, так рада, что Даша смогла преодолеть свои обиды и воссоединиться с любимыми. Но от этого не легче. Ведь мне предстоит поговорить с Алексом, который гладит мое плечо. Мне не неприятно. Мне никак. — Пойдем поговорим, — улыбаюсь я ему и тяну на улицу. Не знаю, с чего начинать, но знаю, чем закончить. Зачем было столько времени держать меня возле себя, если он любит Ларису. Почему не быть с ней? Мы выходим на автостоянку за клуб и меня потряхивает. В голове проносятся воспоминания о моем проживании в доме Алекса. Там, я проследила за ней. Там я впервые увидела, как он занимается с ней сексом. И я никогда не думала об этом, всегда уверенная в его словах, уверенная, что любит он только меня. Так может быть поэтому я все время тянулась к Мирону, подсознательно к тому, кто помешан на мне так же, как Алекс помешан на Ларисе. — Малышка, что случилось? Малышка. И голос такой приятный. Заботливый. Он всегда был таким нежным, а я всегда ощущала себя грешницей рядом с ним. Может быть поэтому вместо нормального голова рвется крик из недр запутавшейся в реальности души? — Это Лариса, да? Ты же сказала, что с ней все кончено! Ты сказал, что любишь меня. Говорил! Говорил! — Я люблю Саш, просто… — Просто ты не мужчина, если не смог признаться, — просто ты неизвестно зачем держал меня возле себя, как запасную куклу. — Я не хотел рушить иллюзию, которую ты создала. Хотел, чтобы ты подольше оставалась девчонкой, что однажды попала ко мне под машину. — Спасибо! Спасибо за очередной жизненный урок. Спасибо, что дал возможность подольше быть ребенком! А теперь я пойду становиться взрослой. Без тебя! Я тут же бегу к машине, прыгаю за руль и еду в сторону дома. Боже, боже. Что происходит в моей жизни, почему все что было таким надежным превратилось в зыбучие пески. Алекс любит Ларису, я спала с Мироном. Все, что я строила этот год после выкидыша стало настолько пустым и бессмысленным, что я невольно возвращаюсь в тот момент своей жизни, когда только что восстановленные нервы рассыпались, как только что собранные бусы. — Садись, деточка, — после осмотра кивает мне на стул старушка гинеколог, потом зарывается в свои документы и начинает что-то писать, то и дело поправляя очки. – Мазки на инфекции я взяла. Все проверят. А скажи мне, половые акты в последние два месяца были? Говорить про Мирона не хочется. Даже думать, но врать врачу глупо. — Были. — Секс был незащищенный? — Без презервативов, но он вроде не в меня, то есть… — Даже прерванный половой акт несет опасность оплодотворения. Судя по твоей матке, ты была беременна. — Была? – облизываю пересохшие губы, я ведь даже подумать не могла… — Была. Очень часто при стрессах на ранних сроках происходят выкидыши. Стресс был? — Был, — закрываю лицо руками, чувствую, что начинаю реветь, а остановиться не могу. Мое нынешнее состояние, очень похоже на то, когда я узнала о потерянное ребенке. Я о нем не знала, не придумывала ему имя, не собиралась покупать кроватку. Так же и здесь, я даже не думала, что Алекс может меня не любить. Что весь этот год, каждый день со мной он был одержим другой женщиной. И это знание опустошает меня. А вдруг я бы жила иначе? А, вдруг я бы уже была счастлива, а не лила слезы, смотря на стены, в которых никогда не смогу больше жить? — Саша? – дверь открывается, закрывается и рядом на корточки садится Алекс, вытирая мне слезы. Он и тогда вот так смотрел на меня. Волновался, переживал. Как же легко я поверила в его чувства, как же быстро эта ложь привела к моему падению. Не чувствуя любви, я начала искать ее у Мирона. Дура, боже, какая я дура. — Прости, что накричала на тебя. Просто ты так на нее смотрел, что я все поняла, — начинаю говорить, готовясь признаться в собственных грехах. И уже не важно, что послужило причиной. Просто я готова за них ответить. — Ты всегда была умной девочкой, Саша. Но я не успел тебе сказать. Это ничего не значит. Ничего не меняет. — Что именно? — Лариса. Она сейчас сядет в тюрьму, я наконец освобожусь от нее и буду посвящать все время тебе. Я не отпущу тебя, чтобы ты там себе не напридумывала. Я очень соскучился, — тянется он к моим губам, но я не выдерживаю, вскакиваю, ничего не понимая. — Ты так говоришь, словно сам ее туда посадил... — А так и есть. Она заслужила. Зато теперь мы можем спокойно быть вместе. Больше ничего нам не помешает, — улыбается он и я впервые его боюсь, потому что сейчас он не кажется мне причалом, сейчас он стал вулканом, который вот-вот рванет. Глава 40. Сашка — Нет, Алекс, ты не понимаешь. — Чего я не понимаю, малышка? У нас ведь все хорошо. Поводов для ревности больше нет. Лариса в тюрьме. Твой уродец за границей. Есть еще причины для выноса мне мозга?! – делаю снова шаг назад, но он вжимает пальцы в мои плечи, делая как можно больнее и меня потряхивет. Внутренний голос говорит, что сейчас не нужна правда, сейчас нужно его успокоить и бежать как можно дальше, но другая сторона, всегда виноватая сторона шепчем, что я заслужила это. Заслужила этот гнев. — Я не могу быть с тобой. Я не люблю тебя. Ты не любишь меня. Давай просто… Он встряхивает меня до стука зубов. — Я люблю тебя, Мылышка. Ну как ты не понимаешь! Начну доказывать тебе это прямо сейчас, — впивается он грубым поцелуем мне в губы, но меня начинает тошнить. Я отталкиваю его, вырываюсь, отбегаю к другой стене и не думая больше ни о чем кричу. — Я трахалась с Мироном, ясно тебе. В Италии я встретила его и трахалась, — не решаюсь упоминать про шантаж, да и глупо, ведь я могла позвонить Алексу, а не стала. Я просто осталась там, просто наслаждалась каждым днем, заранее готовая понести расплату. Зная, что в итоге она меня настигнет. И она не заставила себя ждать. Глаза Алекса налились кровью, скулы сжались, кожа на лице натянулась до предела, делая его совершенно безобразным. — Ты мне врешь, верно? Ты просто ревнуешь и несешь, — он набирает в рот воздуха. – Полную хуйню! — Я не вру, я люблю Мирона. Я спала с ним, я…Просто отпусти меня, я ничего не возьму, верну тебе деньги… Секунда и она так близко. Вспышка света застилает глаза. В ушах звенит, а висок обжигает болью. Я оказываюсь на полу, сбитая ударом его руки. — Ой, милая, прости я не сдержался, — садится он рядом и убирает с моего лица волосы, потом сжимает их в кулаке и свистяще шепчет. — Такая красивая, такая невинная… Сука. Сука! Мерзкая блядь! Ты же такая же как она. Такая же жадная до членов. Стоило мне столкнуться с проблемой, как ты рвану искать твердый хуй. — Все не так, Алекс…Пожалуйста, ты делаешь мне больно! – хватаю его руку, пытаюсь от себя отодрать, иначе он вырвет мне волосы. — Сейчас ты просто скажешь, что соврала, скажи блять, что соврала, и я больше не сделаю тебе больно. Я буду любить тебя. Очень сильно любить… — Но я никогда не могла тебе врать, — выдыхаю, сдерживая слезы боли и страха. Хочется кричать себе молчи, молчи, он ведь безумен… Но мне все еще кажется, что каждый крик, каждое оскорбление я заслужила. — И этим бесила! Что сложного соврать, — дергает он меня и бьет головой об стену. Так сильно, что чувствую рукой влажные волосы… – Что сложного сказать мне то, что я хочу услышать! Трахалась бы со своим Мироном Дальше! Зачем извещать об этом меня!