Долгое общение с Тамар может постепенно разрушить невидимые преграды, которые ты возводишь в себе ради общения с окружающими и самим собой. Как радиоактивное излучение, которое искажает вещи, я иногда чувствовал, что тону в аутентифицирующем[17] излучении: оно расставляло во мне какие-то вещи по местам. Может быть, именно поэтому я остался. Она была собой – и это опьяняло. – Когда я вышла, то увидела, что снаружи на двери написано ее имя. Так что это, видимо, ее кабинет. Доктор Кармен Уильямсон. – Доктор! Ну ты даешь. – Можно я напомню, что это женщина, которую несколько часов назад убили у тебя на глазах? – Ты права. Мне жаль. Я-то думал, что женщина, которую убили на моих глазах, воскресла примерно час назад, когда позвонила мне. Совершенно сбивает с толку. – Но ту женщину убили. – Ты права, ты права. Извини. – Короче говоря, я попыталась тебе дозвониться. Ты не отвечал. Тогда я решила поехать к ней домой. Почти час я ходила по улицам в теле, которое мне не знакомо, на каблуках, которые я не привыкла носить, и искала это место. И каждые двадцать минут звонила тебе. Ты не отвечал. – Прости, я был в полиции и отключил звук телефона. Я… – Я нашла ее дом. Зашла, походила там, попыталась понять, кто она такая. У нее чистый, убранный дом. Мебель довольно дорогая, книги – девяносто семь процентов из них я не читала, большинство из них – по-английски. На кухне – большая картина: закат на берегу. В углу написано: «Негрил». Негрил – это пляж на Ямайке. Поэтому я думаю, что она оттуда. – Или ездила туда на экскурсию и привезла сувенир. – Или просто подумала, что картинка красивая, и все. Поди знай. Ничего не понятно. Я еще просмотрю все ее документы, но потом. – Да, нам нужно будет выяснить о ней побольше и узнать, кто она такая. Я бы поставил на Бразилию. Оттенок кожи… – Прекрати так на меня смотреть. Я явно останусь в этом теле, поэтому уважай меня и его. – Ну ты можешь вернуться в свое собственное тело. – Сейчас нет шансов. Да и причин. – Итак, ты была у нее в квартире – и… – Да и все, в общем-то. Я пыталась дозвониться тебе еще несколько раз. Приготовила у нее на кухне поесть – странноватое ощущение. Теперь, когда я знаю, что она мертва, ощущение еще более странное. Я стала читать… – И? – И тут наконец дозвонилась. И узнала, что в Ламонт стреляли. Я решила посмотреть, что пишут об этом в интернете, но пароля к ее компьютеру у меня не было. Тогда я спустилась, нашла какое-то интернет-кафе для туристов и посидела там. Это полное безумие, Дан. Но для меня это все меняет. Если Ламонты пытались меня убрать, то теперь они думают, что я мертва, а я могу спокойно жить дальше. – А вернуться в свое собственное тело ты не хочешь? – Ты с ума сошел? Речь об убийцах. Чем плохо быть в этом теле? Играть роль других женщин – это моя профессия. – Но ведь ты ничего о ней не знаешь. – Разве это так уж важно? – Она ученая. Ты не знаешь, чем она занималась… – Всему свое время. А что ты рассказал полиции? – То, что случилось. – Понятно, идиот. Ты обо мне им рассказал? – И да и нет. – Ты всегда умел выражаться однозначно. – Я не рассказал им, когда был у них. У меня не было доказательств. Мне показалось просто… просто опасным рассказывать им. – Отлично. – Но позже я позвонил им анонимно и кое-что рассказал. Что в теле мадам Ламонт была не мадам Ламонт, а другая женщина по имени Тамар Сапир, которая до этого обменялась с ней. Я намекнул, что целью убийства было удалить тебя с арены, чтобы никто не знал, что вы обменялись. – И это анонимно? – Да. – Какой героизм. – Можно и без цинизма. – Но теперь они обнаружат, что я не умерла. Теперь я в опасности. – Это было до того, как я узнал, что ты жива. За десять секунд до того, если точнее. Хреновый у тебя тайминг, я должен сказать. Кроме того, они бы все равно узнали об этом. – Нет, не узнали бы. Я теперь Кармен Уильямсон. – Речь не только о тебе, понимаешь? Если кто-нибудь будет знать, что мы знакомы, он поймет, зачем ты приходила именно ко мне, и тогда в опасности будем мы оба. Ламонт захочет убрать нас обоих. Это по крайней мере один из вариантов развития событий. – В смысле? – У меня было время подумать об этом, пока я ехал… – Почему ты взял такси? Это наверняка стоит как самолет. Что, в Иерусалиме нет никого, с кем ты можешь обменяться на час? – Тамар… – Да, хорошо. Я знаю. Ты не любишь обмениваться. Ладно, проехали, проехали. Все, что нужно знать о Тамар, часть 3: она все еще не знает, что я не могу обмениваться. С ее точки зрения, я не люблю это делать. Будто бы я считаю, что это делает все ненастоящим, или заставляет нас отрываться от чего-то в нас, или любая другая хрень, которую я смог подать в обертке из достаточно умных слов. Но углубляться в этот вопрос ей было совершенно не нужно. Видимо, за всю жизнь она успела повидать столько чудаков, что кто-то, кто не хочет обмениваться, не выглядел на этом фоне особенно вызывающе. Она старалась уважать меня и встречаться со мной всегда в своем теле. То есть за исключением тех случаев, когда это не так… – Первая версия – это что Ламонт или кто-то, кто работает на Ламонта, пытался убрать тебя, потому что в тот момент, когда ты исчезнешь, они могут продолжить быть вместе. Если эта версия верна, то тот, кто знает, что мадам Ламонт сейчас в твоем теле, в опасности, а в данный момент это в том числе мы с тобой. Вторая версия – это что на самом деле пытались убить Кейтлин Ламонт, а не тебя. Просто ее неправильно идентифицировали. Если дело в этом, то известие, что в ее теле была ты, подвергнет опасности настоящую мадам Ламонт – и твое тело. А также тех, кто знает, что вы обменялись. То есть снова нас с тобой. – Короче, нас грохнут в любом случае. Есть еще версии? – Сейчас нет. Как мне кажется. – О’кей. Значит, в свое тело я не вернусь. – Тамар, ты в теле женщины, которая была убита вместо тебя, это немного… ты знаешь… Все, что нужно знать о Тамар, часть 4: ей не нужно твоего одобрения. Может быть, ты сам захочешь похвалить ее, а может, начнешь предъявлять ей претензии. Ее это не интересует. Может быть, дело в том, что, когда ты не оглядываешься назад, ты не видишь ни тех, кто остается махать кулаками в облаке пыли, которое ты подняла, ни тех, кто смотрит на тебя с блеском в глазах. Может быть, дело в том, что одобрение кого-то со стороны должно включать и бесконечный душевный процесс, в котором ты представляешь себя глазами других и судишь себя по стандартам, которые ты изобретаешь за них. Люби ее, ненавидь ее – ей без разницы. – Короче, вначале ты не рассказал им, что я была в ее теле, потому что не хотел подвергать нас опасности, пока мы не поймем, что происходит? – Типа того. На случай, что это как-то обнаружится или что у них есть свой человек в полиции. – Ты смотрел много фильмов, а? – У меня было много свободного времени в жизни. – Тогда почему, черт возьми, потом ты рассказал им? – Потому что так было правильно. Потому что если это Ламонт послал убийцу, то он должен быть арестован и поплатиться за это. – Последовательность – не твоя сильная сторона. – Сказала девушка, которая решила зарабатывать обменами. – Это всего лишь передача на ТВ. – Я имел в виду Ламонтов. – Это было только один раз. – Скорее, в одном направлении. – Так что мне сейчас делать? Пойти в полицию?