На мгновение их поглотил шум общей залы. Громко кричали прибывшие полицейские, на всю катушку вещал футбольный диктор, всё ещё слышалась драка. Шаг и шума стало значительно меньше. А потом в нос ударил холодный свежий воздух, и Лада чуть не взвыла в голос от понимания, что всё. На улице. Ушла. Живая. – Так, девочка… Её аккуратно поставили на землю, вот только ноги совсем не держали. – Ну что ты, – мужчина успел удержать от падения и свободной рукой открыл дверь машины, – давай. Одну ножку. Вторую. Ай молодца. Ладу била крупная дрожь. Вместо дыхания выходили какие-то всхлипы, но взять под контроль процесс нормального вдоха не было никаких сил. –Так-с, что тут у нас есть, – её спаситель уселся на водительское место, включил обогрев, протянул руку назад и достал бутылку с прозрачной жидкостью, – давай, выпей-ка, а то совсем Андрейку напугаешь. Тело настолько окаменело, что она даже не смогла повернуть голову. Поэтому мужчину развернул её лицо к себе за подбородок, приставал к дрожащим губам стекло бутылки и влил жидкость. Мир внутри взорвался резко ворвавшимся в неё жаром, опаляя горло, пищевод и желудок. Лада закашлялась, пытаясь хоть как-то унять тот огонь, что, кажется, был готов сжечь её органы до дыр. Жадно хватала воздух, руки, которые до этого сцепились с рюкзаком, рыскали в воздухе в поисках хоть какой-то опоры. – Лучше? – мужчина смотрел на восстающую из ада девушку с нескрываемым любопытством. – Ага, – смогла выдавить из себя Лада. Стало, правда, лучше. Её всё ещё колошматило, но дыхание выровнялось и тело расслабилось. – Андрей, ночи. Вот, девочку твою вытащил. Глава 17. Ей ткнули телефоном, где с широкого экрана смотрел Андрей Викторович. Он сидел в полутёмном помещени, которое заполняла тихая музыка, и с кем-то расслабленно разговаривал на английском. Не прерывая разговора бросил взгляд на телефон и вернулся к собеседнику. А потом замолчал и глазами впёрся в Ладу. Смотрел долго, молча и эти секунды тревожного ожидания выкосили все остатки воли, и Лада разрыдалась по-настоящему. – Бл.ть! Лёша, вези ко мне. Я первым рейсом… Лада не слушала. Поджала ноги и ревела в рюкзак, совершенно себя не сдерживая. Громко, надрывно, как могут плакать только дети по некупленной шоколадке. Заново переживая каждую секундочку своего страха, каждый удар в дверь туалета, каждый глухой стон и тот крик поломанного человека. Бесконечно себя жалея, как мама жалеет и дует на разбитую коленку. Лада всхлипывала, захлёбывалась в слезах и соплях, и не чувствовала, как тронулась машина, как плавно проехала свой путь, как под её плач мурлыкал песню незнакомец, как они остановились. – Э-эй, – её тронули за плечо. Лада подняла заплаканное лицо. – На, – протянули платок, – и айда, домой зайдём. Девушка посмотрела в окно. Огорожденный со всех сторон двор. В центре – небольшой парк с дорожками, деревьями, ухоженными клумбами и детской площадкой. Вокруг парка – дорога. И дом. Высокий. Широкий. С миллионом окон, балконов и балкончиков, и с торчащими кубами кондиционеров. Лада вышла из машины, практически повиснув на дверце. Слабые ноги отказывались держаться прямо, и ей понадобилось несколько минут, чтобы просто устоять и не пытаться падать. Незнакомец курил, выпуская струи дыма высоко в небо, и никак ей не помогал. Вообще словно забыл о её существовании. – Идём? – неожиданно обернулась к ней, так что Лада подскочила. Мужчина только хмыкнул и пошёл вперёд. На подгибающихся ногах Лада пошла следом. Медленно, так до конца и не веря в то, что это она крадётся по ночному двору, чтобы попасть в чужую квартиру. Мужчина терпеливо дожидался её и придерживал приоткрытой входную дверь. Холл встретил их ярким тёплым светом, диванчиками, увидев которые Лада поняла, что очень хочет спать, и растениями в больших белых кадках. Незнакомец бросил пару фраз консьержу, и они прошли к лифтам. Лада даже не запомнила, на какой этаж они прибыли, хотя очень долго рассматривала панель с кнопками. В коридоре свет был приглушён, и мужчина уверенно прошёл к одной из дверей. Щёлкнул замок. – Айда, – кивнул головой и первым вошёл внутрь. Лада мялась. Ей было очень неловко входить в квартиру Андрея Викторовича. Но возвращаться в свою было ещё страшнее: те, кто её преследовал, наверняка знали, где она живёт. А ещё жутко хотелось спать. То ли тот глоток водки так действовал, то ли адреналин сходил. Два несмелых шага и она в большом коридоре, из которого видна гостиная с кухонной зоной. Строго, в тёмных и светло-серых тонах, минималистично. Лада прошла внутрь и остановилась, как вкопанная. Напротив чёрного дивана над большим широкоэкранным телевизором висела картина. Красивая, стройная девушка сидела на кровати и потягивалась, как после сна. Голые коленки, открытый живот и неприкрытая ничем грудь. Умело наложенные тени делали картину похожей на чёрно-белый кадр. Щелчок и девушка повернёт голову, улыбнётся и встанет навстречу своему фотографу. И только спустя минуту застревания на обнажённой модели, Лада заметила, что рядом с основной кроватью была приставлена детская, из которой торчали дрыгающие ножки и ручки малыша. – Искусство, – голос мужчины вывел её из ступора, и она обернулась к нему. Тот как ни в чём не бывало лазил в холодильнике, что-то доставал, резал, ел. – Будешь? – протянул бутерброд. – Нет, – Лада качнула головой и огляделась, – куда можно прилечь? Но мужчина её не услышал, с головой погрузившись в холодильник.