От тихого скрежета Нина аж подпрыгнула. Кинулась к белеющему в окошке лицу. – Позвала. Галатея сказала, что сейчас придет, только подождать тебя попросила. Она обрадовалась, услышав про тебя… – Спасибо тебе, Дария. Ты оставь калитку открытой, а сама в дом возвращайся. Тебя уже, наверное, ищут. Сколько твой отец за тебя получил, не знаешь? Вот, возьми – должно хватить, чтобы откупиться. А потом ступай в пекарню, где Галатея служит. Да скажи Гликерии, что Нина тебя прислала. Она тебя пристроит к делу. Дария осторожно взяла сверток с деньгами. Посмотрела на Нину своими огромными, как на иконах, глазами. И протянула сверток обратно. – Не возьму. Лучше ты приходи меня выкупить, когда освободишься. – Да не освобожусь я, девочка. Мне все равно уже не спастись, а ты тут так и останешься. – А ты спасись и приходи. Я тебе хорошей служанкой буду. Дария положила сверток на оконный простенок и скользнула в сторону. Нина лишь махнула рукой. Ни спорить, ни уговаривать уже не было сил. Сверток убрала в суму. Посмотрела на разложенные травы, свернула их аккуратно, сунула туда же. Оставила лишь сосуд с опиумом на столе. Во дворе послышался шорох. Нина выглянула в окошко и едва не вскрикнула, встретившись лицом к лицу с Галактионом. – Почтенная Нина, – тихо сказал он. – Ты… – Галактион, – аптекарша перебила его, протянула руку через забранное окошко и, схватив его за плечо, притянула поближе, – ты говорил, что все тайные переходы знаешь во дворец. Надо пробраться поскорее туда и найти Василия, паракимомена. Может, еще не поздно спасти… Мальчик приложил палец к губам, прислушиваясь. Дом приглушенно гудел, как пчелиный улей. Иногда доносился визгливый смех. – Мы сейчас откроем дверь, почтенная Нина. Надо только подождать. – Да как же вы откроете? Вы же с Дарией дети, а тут замо́к. Народу полон дом. Тебе бежать надо к Василию, а лучше к зосте патрикии Капитолине, она женщина умная, доложит василиссе. Надо их предупредить… – Подожди, мы сейчас. – Галактион сдвинулся к двери. Оттуда послышался какой-то шорох, звяканье железных инструментов, шепот. «С ними кто-то еще, – поняла Нина. – Неужто стражу привели? Верно, эпарх награду денежную пообещал за аптекаршу. Нет, стражу Галактион не мог привести. Так кто же там?» Дверь тихонько открылась, лунный свет обрисовал высокую крепкую фигуру в проеме. Нина схватилась за край стола, ноги подкосились. А человек у двери низким шепотом пробасил: – Выбираться надо нам, почтенная Нина, пока нет никого. – Павлос, – выдохнула она. – Ты-то откуда? Не тратя времени, Нина схватила суму, лихорадочно запихала туда сосуд с опиумом, набросила мафорий и метнулась к двери. Павлос, посторонившись, пропустил ее вперед. Лишь шепнул: – По дороге расскажу. Втроем они бросились к калитке, стараясь не шуметь. Луна ярким серебром сияла на ночном небе, освещая окруженный колоннами дворик. В этот момент желтое пятно света осмелилось поспорить с царицей ночи – кто-то вышел со свечей из веселого дома и замер, увидев бегущие под колоннами тени. От визга, неожиданного в ночной тишине, заложило уши. Беглецы промчались по каменным плитам, благо до калитки было близко, выскочили в узкий проулочек и кинулись в сторону, где спасительная тьма была густой, как кипрское вино. Дом с навесом прикрывал их от лунного света. Нине бежать было неудобно, стола путалась в ногах. Подхватив ее повыше, почти сверкая голыми коленками, она неслась вслед за мальчишками. Не дай Бог, кто увидит – стыда не оберешься. Павлос, видать, хорошо знал все улочки в округе. Добегая до очередного поворота, он дергал Галактиона за плечо, а Нину подхватывал почтительно, но твердо под руку и утягивал в очередной узкий проход между домами. Сердце у Нины колотилось, но бежать было легко, как в детстве. Дома менялись то на маленькие и покосившиеся, то обратно на каменные, двухэтажные. Мелькали портики, выложенные камнем, сменяясь простыми навесами с перевернутой бочкой вместо резной скамьи. Где-то залаяла собака, где-то слышен был гомон убогой таверны. Наконец они остановились, чтобы отдышаться. Павлос прислушался. Вроде погони за ними не было. Нина плюхнулась на землю, не заботясь о чистоте одежды. Ноги не держали. Только тут она заметила, что на Галактионе короткая туника и штаны, на ногах потрепанные сокки. Мальчики пристроились рядом. Бывший дворцовый раб весело ей улыбнулся и подмигнул: – Хорошо ты бежала, почтенная Нина, – сказал, схлопотав тут же подзатыльник от Павлоса. Тот уважительно и смущенно начал объяснять: – Когда ты, почтенная Нина, убежала тогда через забор, я понял, что беда приключилась. Послушал – услышал солдат. Хозяин сказал, что равдухи за тобой приходили. Ну, я в пекарню к Феодору и побежал – знаю же, что только он и поможет. А там этот… – Ага, ты еще расскажи, как ты передо мной петухом вышагивал да за руку взять пытался, – рассмеялся Галактион. – Еще чуть – и замуж бы позвал… Павлос, покраснев, отвернулся. А Галактион серьезно объяснил: – Феодор мне велел сначала в монастырь сбегать. Туда ты не приходила. Мы не знали, где тебя искать. И к Гидисмани Гликерия бегала, и у Зиновии справлялась. А когда меня под вечер Феодор с заказом послал сюда, тут эта девчонка и догнала меня на обратном пути. Она молодец, не побоялась. Повезло нам, что Ариста часто под вечер сладости заказывает. Да только кто бы мог подумать, что ты в лупанарии прятаться будешь. Я сбегал за одежей да за ним вон. – Он махнул в сторону Павлоса. Нина поднялась, поклонилась мальчикам, смутив их немало. – Спасибо, что выручили. Да только есть у меня дело неотложное – не могу я рассиживаться. – Да мы уж поняли, что к Нофу тебе надо. Да только непросто это. Неужто ты думаешь, что он тебя от подземелья или казни спасет? У них там во дворце свои порядки, они с простым людом связываться не будут. Передадут тебя претору, и дело с концом. Нина фыркнула с раздражением: – Во дворец надо пробраться не затем, чтобы о милости просить. Отравитель там. Он мальчика погубил. Яд на нем проверял, изверг. Видать, наследника отравить хочет – яд в сладостях прячет. А принц Роман до сладостей так же охоч, как и любой мальчишка. – Я не охоч, видеть эти сладости уже не могу, – пробормотал Галактион. – Галактион, на тебя вся надежда. Расскажи мне про эти переходы тайные, коими ты на ипподром бегал. Я тебя с собой не возьму. Если нас вместе изловят, тебя насмерть запорют. А меня, может, Василий выслушает. Мальчики переглянулись. – Не дело это – одной туда идти, – сказал веско Павлос. – Ему нельзя, так я с тобой пойду. – Да вы оба без меня там не разберетесь! Лучше я один проберусь. – Галактион поднялся на ноги. Нина в раздражении руками всплеснула: – Вот пока мы тут спорим, этот нелюдь еще одну душу невинную погубит. – А вдруг его уже отравили? – произнес тихо Галактион. Нина внимательно на него посмотрела, вздохнула. – Не простит мне Бог, если не попытаюсь спасти его. Моим же ядом отравить его хотят! У меня бутыль с аконитом украли, да еще и мне в вино налили. Хорошо, что кувшин разбился. А на следующий день и комита… – Голос ее прервался. – Ты только расскажи, как во дворец добраться да где там Василия найти. Галактион отряхнул тунику, глянул исподлобья на Павлоса. Тот ободряюще кивнул: – Вместе пойдем, что тут решать. А Галактион задумчиво посмотрел на Нину. Помотал головой. – Там через стену перелезть надо, потом по подземному ходу. Ты, почтенная Нина, в своей столе да тунике длинной не сможешь пробраться. Нина в растерянности молчала. Не думала она, что через стену лезть придется. И правда, в женской одежде это несподручно. Павлос предложил: – Я могу к хозяину пробраться да взять его штаны с туникой. – А если хозяин проснется, то тебя в краже обвинит. Будешь потом без руки мыкаться, – оборвала Нина. У нее и самой одежда от Анастаса осталась, да в аптеку сейчас нельзя. Там, наверное, оставили кого-нибудь ее караулить. – Я у Феодора спрошу, – сказал Галактион. – Не надо. На Феодора наводить равдухов еще не хватало. Так пойду. Перелезу как-нибудь через стену, в темноте никто не увидит. – Ну, как скажешь. – Галактион пожал плечами. Они пробирались по ночным улицам, прячась от лунного света. Хорошо, что одежда на всех троих была темная – легче было скрыться в темноте портиков и узких улочек. Ближе к Мезе все чаще стали встречаться любители ночных таверн. То тут, то там им приходилось пережидать, пока какой-нибудь нетрезвый горожанин, бормоча и спотыкаясь, пройдет мимо. Вдруг идущий впереди Павлос споткнулся, едва не упав. Наклонившись и нащупав что-то, он отпрянул, перекрестился торопливо. Нина подошла осторожно. Нащупала чью-то повисшую руку, отметила про себя, что теплая. Потянулась, чтобы проверить дыхание лежащего на земле человека, как вдруг он громко всхрапнул, пьяно что-то пробормотал.