–– «Борея»– трое. Из них один триста, «Фермопилы». – ответили неутешительно в трубке, через некоторую паузу. – Приказ понял, снимаемся с позиций. Конец связи. –– Все яйца в одной корзине. – тихо заметил Среда из угла, перекинув замороженную семгу к другому виску. В голове все еще гудело. – Не опасно ли? –– Зацементируем собой проход в комплекс. – вместо Ульяны стал отвечать Груз, повернувшись к тому. – Встанем бастионом и протянем время, насколько возможно. Это даст еще пару минут, может, даже час или два. –– «Аид»! – Ульяна снова звонила по телефону. – «Аид», прием! Моргана? Черт… – глянула непонимающе на трубку. – Случилось чего… «Аид», «Аид», «Аид»! Ах, вот же бл… Дима насторожился. Его все еще не отпускали сомнения по поводу Морганы. Точнее, по поводу того, что именно может сидеть в Моргане, и это ее отсутствие на линии его пугало. Перед глазами, как в бреду, снова промчался тот короткий отрывок, который он видел под завалами. Спина покрылась испариной, а по ногам пронеслись мурашки. Но на том конце наконец ответили. Это был Кельт. Немец наскоро объяснил, что та решила сама подняться, и что-то рассказать. Все будто облегченно, несколько не синхронно, но одновременно слабо выдохнули. Ульяна снова затянулась дымом. По коридору начали раздаваться валкие, гулки шаги. Под сапогами там хрустела бетонная крошка, расходилась пыль. Шлепали подошвы по затерянным под обломками мокрым от крови коврам. Кто-то шел прямо к кабинету. Все думали, что это и был посланник подземного царства, но нет – Дениц ходила не так, легче, мягче, более спокойно и благородно, как настоящая фрау. А тут, бойкие, быстрые, но в вразвалочку. Кто-то коротенький, широкий, и явно рыжеволосый… В дверях появился Артем. С дурацкой простецкой ухмылкой стянув с себя шлемофон, показав всем сальные отросшие рыжие волосы, он утер сажу под носом на черном-пречерном лице. Ничего особо от этого движения не изменилось, но он все же пытался. Среда этому усмехнулся. Груз не отреагировал. А вот Ульяна исказилась в лице. В ней гуляли эмоции, хотя этого так было и не сказать – суровая, как обычно. –– А, танкист. – будто выстрелив, усмехнулась она. – Мы что, уже собрались по домам? Почему здесь? –– Так, я… – явно не ожидая такого, попытался он. – Я… меня… –– Короче. –– Меня послали доложиться. Командир и наводчик на боевом дежурстве, а мехвод, как бы, и не особо нужен. Главное-то, чтобы орудие выстрелить могло. Так. И вот… я докладываю: уничтожено три танка противника, повреждено еще два. Одному гусеницу сбили, его экипаж покинул, и гранату внутрь! У нас повреждений нет. Сорвало ДЗ на лбу от кумулятива, но… –– Почему доклад не по форме? – это были не те слова из ее уст, которые он и все остальные ожидали. Она двинулась на него, будто сейчас вопьется клыками в горло. Быстро сократила дистанцию. – Вы нарушили прямой приказ. Мой приказ, сержант. Вы осознаете то, что вы оставили весь гарнизон без последнего козыря на успех, раскрыв себя перед противником?! Вы осознаете то, что могли быть уничтожены сразу же, как только появитесь на поле боя, сержант?! –– Товарищ генерал, – выпрямился он, сглотнув. Явно почуял неладное. – Так там… там… Там ведь наши умирали… Вы умирали, товарищ генерал! –– А я вам приказывала?! – сквозь зубы выговорила она. – Моя жизнь не ценнее вашей, а вот жизни всех солдат здесь – ценнее некуда, ты понял? Вы поступили неразумно, вы подвергли риску будущую оборону, раскрыв позицию. Вы… – она сменила тон, на более мягкий. – Но вы молодцы. Молодцы… Артем. –– Служу… Отечеству! – выдохнув квадратной грудью, с явным облегчением, крикнул он. Его, маленького, на полторы головы более низкого, чем Ульяна, обвили ее темные, коричневого цвета руки. Прижали к себе, как родного. Она крепко обняла его. Так, что лицо Артема уперлось ей в самый топ. Вирхова склонила над ним голову. Волосы закрывали ее лицо, и не показывали никому закрытых, сжатых век. Она думала о том, что могло бы быть, если бы в то мгновение не свистнул по воздуху танковый дротик, если бы Артем тогда не нарушил ее убийственный для нее самой приказ. Она держала его крепко, прижимала как сына так, что ему было трудно дышать. Непроизвольно, голова Артема легла на ее мягкую грудь, стало уютно. Руки его, закопченные и уставшие, обняли ее тоже, как мать, за мокрую, уставшую голую спину. Он чувствовал тепло, чудовищный жар внутри. Она грела его, словно угольная печка. –– Теперь ты можешь его отправлять. – язвительно вернул Ульяне ее слова Среда, оттянув уголок рта в ядовитой улыбке. – Можно сказать, что все, что нужно, он увидел. –– Я ошибся, когда сказал, что у Миши рот не закрывался. – заметил Груз ему. – Да, похоже, что в его роду умение не затыкаться только прогрессирует. Помолчал бы, Среда. –– А меня к буйно сердцу не прижимали, мне по-свойски обидно! – развел руками, и скукожил лицо от тянущей боли в голове, тот. – Да и не делай мне нервов. Неужто нельзя было разбавить напряженную, явно… – пособирал в голове слова он. – …возбужденную паузу шуткой? Как по мне, таки получилось очень даже задорно, не так ли? –– Будь хорошим мальчиком. – не обращая внимания на их диалог, Ульяна погладила Артема по голове, отпустив. Заглянула ему в глаза, и легонько улыбнулась, чтобы это видел только он. – Я не хочу, чтобы эти слова стали последними. Поэтому, все силы в рычаги, и чтобы не умер! Не умер, понял? Как я потом, если закончим, стану в глаза твоей матери смотреть? –– А я сирота, вы не переживайте. – как-то по-простому, без злобы, ответил тот, почесав затылок. – Смотреть не придется, но изо всех сил постараюсь исполнить приказание. Разрешите выполнять? –– Разрешаю, выполняйте, сержант. – отошла она на шаг назад, полностью высвобождая его из своего окружения. Ей на душе стало как-то тепло от этого парнишки. Легкий, простой, он на мгновение заменил ей сына, которого у нее никогда не было. Ульяна всегда была в работах, всегда была в армии, на семью не осталось времени. Да и все, кого любила, уже были около нее всегда, физически и мысленно, в ее голове… На смену Артему, в кабинете появилась взъерошенная, с перекошенными очками, которые поправила, Моргана. В ее металлической руке был свернут какой-то листок. Она, видно, по старинке, решила что-то записать. Но почему – вопрос интересный, и скорее всего будет без ответа. Оглянув всех, а все повернулись на нее, девушка прошла вглубь комнаты, и подошла к столу, протянув Ульяне бумагу. Вслед за ней в помещение, немного взволнованно зашел Ганс и Вагнер – они всюду бродили за ней по пятам. Титановыми пальцами раздвинув сложенный лист, Моргана указала на него. Вирхова, достав из футляра побитые, с трещиной очки, поднесла листок к глазам. –– Я сперва не поняла… – протараторила Дениц. Она явно запыхалась. – Думала, что они убирают беспилотник с позиции. Игрались с высотой, туда-сюда, будто игрушкой. А потом поняла – это была очень медленная азбука Морзе. Смотрела по нижним и верхним точкам высот, оказалось, что это был ответ. Нас увидели! Это все… – поглядела она на Диму в углу. – …Так странно. Я уже говорила, что чувствую еще кого-то рядом с нами, но кто это? Может, пора открыть часть карт команде? –– Нет, не пора. Жди. – из-под очков, наклонив голову, поглядела на нее Вирхова. – Этот человек очень серьезный, и я не хотела бы, чтобы даже малейшая информация о нем утекла из моей головы. Могу сказать только то, что… – снова глянула она на бумажку с рукописным текстом, который был намалеван маркером, явно впопыхах. – Этот человек… М, а вот это интересно… Этот человек очень надежный, один из нас, но не из России. –– Он подослал ту танцовщицу? – все же не отцеплялась Моргана. – В Берлине? –– Да, это он ее подослал. – внезапно выдал Груз. Он тоже понимал, кажется, о ком шла речь. –– Груз, идеи? – сняв очки, Ульяна на вытянутой руке протянула ему листок. Сама же, взяв тряпку, вытерла потный лоб. Прикрыла ей голые плечи от сквозняка. –– Да, шифр, штука хорошая, – начал было тот, читая. – но проблема каждый раз в том, что слова могут быть записаны разные в одну и ту же аналогию. Это и плохо, и хорошо. Тут нужно смотреть на … Хм. – задумался он. – «Приходите за книгами! За книгой интереснее ждать такси, сидеть на остановке. А то в эфире крутят один шансон. Не забудьте зажигалку.» –– Ну, одно слово мы знаем – «такси». Это встреча. – рассудил Среда. – Значит, с нами согласны на встречу. «Книги» это… М-м-м, может, это библиотека? –– Библиотека Ленина, да. – щелкнула пальцами Ульяна, скрестив руки на груди. – Да-да, встреча у Библиотеки Ленина. Она ближе всего к нам, и, в принципе, к ней можно выбраться. «Остановка» … Встреча на остановке? –– Нет, слишком просто. – задумался Груз. –– Останки? Может, имеется ввиду какое-то обрушенное здание? Может, Мавзолей. –– Мавзолей? – не понимающе спросила Среду Моргана. –– Ну, Мавзолей, Ленин, останки. Нет? – пожал плечами тот. – Как по мне, таки все сходится. –– И зачем назначать встречу за Библиотекой Ленина, а затем переться к Мавзолею, если вон он, тридцать метров!? – рукой махнула в сторону Площади Ульяна. – Тут что-то связанное с остановкой. Может, хочет, чтобы мы оставили Кремль? Груз молчал. –– Нет, это точно останки. Не может остановка быть прямой в таком послании. –– А почему не может? – повернула голову на Среду уже Ульяна. – Союзы же тут ничего не шифруют, может и это слово тоже? –– Может два смысла? –– Нет, маловероятно. –– Хочет, чтобы мы оставили Кремль. Точно хочет! – вмешался в рассуждение Ганс. – Лично я бы прислушался. Побили, так побили. –– Бред собачий. – помотала головой Ульяна, и вдруг взглянула на карту. На нее же уже несколько секунд глядел Груз. –– Останкино! – в унисон сказали они оба и переглянулись. Дальше продолжал только старый седой старик. –– Говорится про эфир, про шансон. – он шумно почесал свою белесую щетину на подбородке. – «Шансон», зашифрованное «шанс». У нас есть шанс на выход в эфир. И сделать это можно только с Останкино. Вот так все сходится. Проводник хочет, чтобы мы встретились с ним у Библиотеки Ленина, отправились в Останкино и вышли в эфир – вот весь план агента. Тогда, в теории, у нас есть вероятность получить поддержку от вставших на нашу сторону армейских частей и соединений. Проблема заключается лишь в том, что мы не сможем быть напрямую соединены с башней, так как над нами заслон комплексов радиоэлектронной борьбы. Он почти не проницаем. –– Так, а может он и над башней тоже? – спросила Моргана совершенно справедливо. –– Не думаю. Эта война будет войной правды и лживой правды. – развела руками Ульяна, немного пройдясь по кабинету. – Громов будет контролировать человеческую массу новостями, а это… – ткнула она в башню на карте. – огромный клубок информационных ниточек, что ведут по всей стране. Это огромная машина по контролю человеческого сознания, которая может без стука зайти в любую квартиру и навязать мысли, которые выгодны тому, кто ее содержит. Верный, чудовищно верный, но сучий ход. Вплетет свои идеи, веру в отчизну и победный марш в обратном направлении на Каспии. Ничего нового, старый трюк старины Иозефа. Но вот, что интересно, товарищи, – она усмехнулась. – И наш ход тоже верный будет. Мы вплетем в этот клубок свою, испорченную ниточку, и обратим его себе на пользу. Там, на самом верху башни, есть военный передатчик, которые может связать все уголки нашей необъятной Родины, все части и соединения, которые нужны. Мы растащим собственный «вирус» по главной информационной артерии страны, да –– Часть постядерной системы? – с некоторой осторожностью спросила Моргана. –– Постядерная система работала, когда работал социализм. – широко раскинула руками Вирхова. – Как только он рухнул, денег не стало, а вот слухи продолжали ходить. Шахты гнили, ракеты ржавели, а бизнес продолжал проталкивать интересы за счет «Красного Сородича», что оставил самую крепкую дубину во всем мире. Если кто-то не соглашается, то рецепт тогда прост: одну щепотку угроз по экрану, три четверти закулисных на мирных саммитах, и щедро посыпьте все это учениями, статистикой армии и пропагандой. Вот вам и рецепт бизнес-планов на зеленом шарике. «Бахнем, блять, обязательно бахнем!» … –– Хорошо, хорошо. – поправился в кресле Дима, пододвинувшись вперед и отложив обмякшую, растаявшую рыбу на пол. – Допустим, что мы смогли влезть в Останкино и передать какую-то информацию солдатам по всей России. Допустим так же, что нам удалось все это провернуть с тем тайным агентом и что по пути не было боевых столкновений. Допустим, что мы даже сможем вернуться как-то обратно в Кремль. Ключевой вопрос в том… как мы его покинем? Ходы блокированы, квартал наверняка оцеплен, всюду танки, наемники, регулярные войска, полиция. В городе, на минуточку, военное положение. –– Тогда… – скривила губы Ульяна, растянула их в линию. – М-м, придется вскрыть одну пыльную папку с припиской «секретно» и показать вам еще кое-что. Номинально, но как бы все это время… Из крепости был выход. …Секретов у Кремля было не отнимать. Они не кончались и не кончались. Тройка из Морганы, Среды и Ульяны шла по растрескавшимся коридорам, в направлении, которое даже не было указано специальными дощатыми значками. Они заходили в двери, в которые не входили ранее, и вышли на широкую лестницу, что вела фронтом прямо в какой-то большой, необтесанный подземный канал. Это оказалась огромная штольня, без света, без электричества. Из темноты фонарик осторожно выхватывал небольшие кусочки, силуэты металлических полусгнивших перекладин перил, желтые железные ограждения, стекла наблюдательных кабинок, двери которые полуоткрыто болтались на навесах. Ботинки ступали по слою пыли – здесь не были уже очень давно. Видно было, что это крыло законсервировано. Вдруг что-то блеснуло серебристым. Луч света словно попал на зеркало, и весь канал, вся штольня, лежащая перпендикулярно широкой лестнице, стала чуть светлее. Не убирая фонарик, Среда повел им по огромному серебристому нечто, которое было внутри штольни. Стекла, рыжие от ржавчины катки, пыльные зеленые ковры и сидения внутри – это был поезд, стоявший на узкоколейной железной дороге, как в метро. Медленно зайдя внутрь него, Среда посветил фонариком на сидения. На них еще был вышитый герб с колосками и глобусом – остатки Советского Союза. На одном из столиков лежала какая-то малозначимая папка, где были подписи за приборку депо. Развернув ее, Дима увидел последнюю дату: январь девяносто третьего. –– Комплекс закрыли двадцать два года назад. – прознала Ульяна. Она была несколько подальше, около рубильника не стене. Громко щелкала им, пытаясь высечь искру и зажечь свет – ничего не выходило. – Страна посчитала, что раз мы решили дружить со всем миром, то и последний путь отхода нам не понадобится. Этот транспорт нужен был уже после ядерного удара, чтобы покинуть бункер и отправиться куда-то еще. Возможно, выстраивать новую страну, новый быт, сплачивать обездоленных людей. Может, чтобы просто убраться подальше от зараженного города, кто знает. –– Почему мы раньше об этом не знали? – спросила Моргана, разглядывая поезд. – Вот почему. – фонариком Ульяна указала на закрытые герметичные противоатомные двери, по обе стороны от поезда, что отсекали ему пути. – Потому что электричество сейчас важнее не для побега, а для обороны. Если мы поймем, что пора уходить – накидываем всю мощность на эти ворота, и алга! Ну, а пока, это просто красивый экземпляр древности. Остатки более развитой цивилизации… А, план сейчас… – снова прочитав мысли Среды, женщина шагнула к нему. – …достаточно прост. Мы открываем одни из гермоворот и идем к Библиотеке. Дальше – проще. Берете немцев, и на Башню. А оттуда – на весь мир! –– То есть… получается агент знал о ходе? – заметила, прищурившись, Моргана. На нее повернулась Вирхова. – Агент знал, что из Кремля есть этот выход. И если есть конечная остановка, то почему встреча именно у Библиотеки? Тут все несколько не стыкуется, Ульяна, не находишь? Слишком много вопросов, но ни одного, почти, ответа. Мне нравится читать шпионские романы, но это уже слишком. –– Агент не знал о выходе. –– Врешь. – сурово заметил Среда, вставая на сторону Морганы. –– Я не люблю, когда меня… –– А я не люблю, когда врут, Ульяна. – все активнее вмешивался Дима. – Может, таки стоит наконец уже все рассказать? Что в Библиотеке? –– Там было еще… –тихо задумалась Дениц. – В том послании было еще слово. «Зажигалка». Что за зажигалка? –– Я не… –– Ты врешь. – снова повторил и перебил ее Среда. – Ты не умеешь врать. Ты всегда прямая, так и говори прямо. Что агент хочет получить за эту встречу? Надеюсь, это хотя бы выгодный размен, и нас не затащат в ловушку… А-то было бы не очень приятно вот так, пережить три штурма, и откиснуть от предательства. Та задумалась. Помяв лоб, утерев нос, она гулко ухнулась в зеленое бархатное кресло поезда. С него вверх поднялась вся вбитая в ткань пыль, начала оседать на темной коже Ульяниного тела. Она сидела, почти как мумия, не двигалась, все рассуждала. Конечно же она знала, что от нее хотел «агент», и как, и где это можно было получить. Оставался только вопрос о том, можно ли это было говорить им – тем, от кого зависела судьба всей операции. Дима бы не отступился уже. Нет, не сдались бы и немцы, но все равно это было только между двумя людьми, сейчас этот секрет очень и очень много стоит. Но чувство логики и здравого смысла победило, однако, осталась и толика загадочности: –– Я сама тебе все покажу. Мы пойдем в Библиотеку вместе, Дима. Ты, и я. Моргана, прости, но там на дверях плашка секретного отдела, так что запоминающим устройствам там делать нечего. –– Снова секреты? – усмехнулся Среда. –– А тут повсюду секреты. – развела руками та, неоднозначно указывая на поезд, в котором они сидели. – Без секретов нельзя построить самую большую в мире страну! Это закон, это основа. Если никто не будет знать, что в основании, то и порушить не сможет. Многими из них сейчас торгуют, продают за… банки газировки! Но мы можем дать им настоящее использование. Только мы – те, кто верит в то, что мир может стать единым, без разделений и без принижений. В руках капитала эти секреты чудовищны. Это ларец давно умершей Пандоры… Я надеюсь, ты понимаешь, к чему это я веду? –– К тому, чтобы я лишнего не болтал? –– Нет, к тому, что тому человеку я доверяю так же, как и себе. Как и тебе. Если он знает об этом – это, мать его, не без причины, понял?! Хватит думать, что я последняя, раненная на лицо и голову дура, которая может разбазаривать налево секреты трёхсотмиллионного советского народа! –– Я так не думаю. – повел бровью мужчина.