– В любом случае, Фоко – не сын ее нынешнего… Как мне его называть? Приятеля? Спутника жизни? Любовника? Старший полицейский советник Дикманн холодно посмотрела на Веллера. От ее взгляда он едва не начал заикаться. Не выдержав, он опустил глаза, ища помощи в бумагах. – Официально Эске Таммена еще студентка. По показаниям подруги, это скорее формальность, чтобы дешевле платить за страховку. Анна Катрина вставила: – При сегодняшних ценах на обучение, я бы сочла это неудачной шуткой… Дальше Веллер просто зачитал свои записи: – Во всяком случае, она находилась в близких отношениях с доктором Вольфгангом Штайнхаузеном. Он ее финансово обеспечивал и купил ей машину – «Фольксваген Гольф». Штайнхаузен – важный свидетель, но найти его пока не удалось. Он живет в роскошном пентхаусе над крышами Лера, с сауной, спортзалом и встроенным хьюмидором. Руперт посмотрел на него с упреком. – Это шкаф для сигар, в котором поддерживается необходимая влажность и… Руперт махнул рукой, словно давным-давно знал ответ и теперь смог составить для себя полную картину личности доктора Штайнхаузена. Дикманн ясно продемонстрировала свое недовольство по поводу разъяснительного отступления Веллера. Веллер откашлялся и продолжил: – Квартира выглядит так, будто ее спешно покинули. Никаких личных вещей. Никаких фотографий или документов. Ничего. – Но зачем убегать, если убили твою подружку? – спросил Руперт. – Напрашивается вывод, что он и есть преступник, – заметила Сильвия Хоппе. Анна Катрина возразила: – По совпадающим показаниям писателей, после нападения она хотела вернуться к своему другу. Значит, вряд ли это он. Плюс у него были более подходящие возможности ее убить, чем посреди ночи рядом с собственной квартирой… – Согласен, – подтвердил Руперт, – бытовые убийства обычно совершают в собственных стенах. Убить любовницу в спальне куда удобнее, чем нападать на нее ночью в гавани. Ютта Дикманн постучала карандашом по столу и укоризненно посмотрела на Руперта. Тот принялся защищаться: – Это не мое мнение, а сухая статистика! – Не думаю, – вступила Анна Катрина, – что доктор Штайнхаузен – наш преступник, но стоит обратить на него внимание. Предполагаю, Вольфганг Штайнхаузен – не его настоящее имя. У него рыльце в пушку, и он убежал, потому что боится попасть к нам в лапы. Госпожа Дикманн язвительно скривила губы. Снова постучала карандашом по столу. На этот раз она даже снизошла до комментария: – Давайте не будем отвлекаться от сути. Мы ищем убийцу. Не прелюбодея, который свил в Лере гнездышко для своей маленькой интрижки и теперь боится, что все это станет достоянием общественности. Оставьте господина доктора Штайнхаузена в покое и сосредоточьтесь на расследовании. Делается жутко при мысли о том, что по Остфризии разгуливает убийца женщин, который вымещает ненависть к матери при помощи стальной лески! Руперт, который мгновенно ломался и превращался в маленького мальчика, если женщины начинали разговаривать в таком тоне, решил набрать очков и напомнил: – Еще мы задержали того рыбака… Анна Катрина вспылила: – При чем здесь вообще ненависть к матери? Дикманн высоко подняла тонкие брови и прокашлялась: – Мне казалось, когда мужчина применяет насилие к женщинам, причина всегда в этом? Веллер знал, что лучше промолчать, но не смог сдержаться: – Иногда причина в том, что он просто глупый, несдержанный ублюдок! Анна Катрина наклонилась к Дикманн через стол: – Я правильно вас поняла, нам не следует дальше копать в сторону доктора Вольфганга Штайнхаузена? Ютта Дикманн прекрасно уловила вкрадчивый тон и ответила подчеркнуто деловито: – Как вы верно заметили, госпожа Клаазен, убийцей он быть не может. А мы сейчас ищем убийцу, и никого кроме! Анна Катрина выпрямилась и твердо поставила ноги на пол, одну рядом с другой. Она выдохнула: – На Эске Таммену напали дважды, практически в одном и том же месте в гавани. В первый раз ее спасли писатели, во второй, к сожалению, она была одна. Никто не смог ей помочь! – Анна Катрина подняла палец: – Два нападения на одного и того же человека за ночь. Значит, она была неслучайной жертвой. На нее охотились. Мы должны узнать все о ее окружении, друзьях и семье. И вполне логично заняться господином Штайнхаузеном. Старший полицейский советник Дикманн встала и посмотрела на своих сотрудников, как на сборище насекомых, заполонивших офис. Она повторила жест Анны Катрины, подняв палец. – Дважды в одном и том же месте. Возможно, преступник поджидал там любую жертву, и ей хватило мозгов дважды угодить в западню. Ютта Дикманн специально закрыла за собой дверь очень тихо. Так было лучше слышно цокот каблуков в коридоре. После того как она покинула комнату, все выдохнули с облегчением. – Женщины! – простонал Руперт. Веллер взял слово: – Подруга Эске Таммены говорила, что та была курильщицей. Возможно, у доктора Штайнхаузена было нельзя курить, и она вышла еще раз, чтобы… Сильвия Хоппе задумалась. – Нельзя курить в доме с хьюмидором? – Там уже давно не курят. Там пахло орехами и овощами, – сказала Анна Катрина, вызвав раздражение у Руперта. Все это было неотъемлемой частью расследований Анны Катрины. Запахи. Ощущения. Цвета. Ему это казалось подозрительным. – О том, чем там пахнет, расскажет фиксация следов. – Да, если она будет, – парировала Анна Катрина. Только теперь до Веллера дошло. – Хочешь сказать, в этой квартире нам вообще было нельзя… – он сжал правую руку в кулак. – Боюсь, – ответила Анна Катрина, – мы вообще не имели права заходить в комнаты. – И что нам теперь делать? – спросила Сильвия Хоппе. – Свою работу, – предложил Веллер. – Я хочу узнать все об этом докторе Вольфганге Штайнхаузене, и я, черт побери, приглашу его на беседу… Руперту нравилось, что Анна Катрина не позволяет себя запугать. – Но для этого нам нужно сначала его найти. Все согласно закивали. Вдруг Руперт поднял руку с банкнотой в пятьдесят евро. – Ставлю пятьдесят, что я найду его раньше, чем вы все узнаете, где он… Анна Катрина ткнула в Руперта пальцем: – Я не одобряю подобные пари. – Я просто пошутил! – оправдался тот, но Веллер вызывающе сверкнул на него глазами. – Поднимаю до сотни. * * * Он никогда не сдавал дом на улице Фледдервег в Норддайхе. У него в собственности было двенадцать квартир и домов для отпуска, и четыре из них – в Норддайхе. За ними присматривали профессионалы, и они не доставляли никаких хлопот. В нынешние нестабильные времена ему казалось правильным инвестировать деньги в недвижимость. Ульрих Гроссманн, живущий за счет сдачи недвижимости – весьма правдоподобное, мещанское существование… В это время года большинство домов и квартир пустовало. Он всегда мог посмотреть в интернете точный план сдачи. Гости приедут только на рождественские праздники.