Разрумянившаяся Ляо Яфан послушно кивнула, развернулас ь и побежала к дому; казалось, энергия юности мчится за ней по пятам. Однако она не стала отдыхать, как советовал учитель Чжоу: пять минут спустя Фан Му увидел, как Ляо Яфан вышла во двор с алюминиевым ведром, полным картошки, и начала чистить картофелины одну за другой. Юноша подумал, что ей должно быть уже около шестнадцати. Чертами лица она походила на мать: ей достались выразительные глаза и брови Сун Мей. Однако лицо Ляо Яфан казалось спокойным, сдержанным и немного печальным, что редко увидишь у ее ровесниц. Пока они сидели дома, поедая сладости перед телевизором, или болтали с подружками в интернете, она чистила картошку на ужин для нескольких десятков человек. По ее уверенным движениям было видно, что подобная работа для нее привычна. От этой мысли сердце у Фан Му заныло. Наверное, причина заключалась в том, что Ляо Яфан, как и он сам, была лишена детства. Время от времени она останавливалась и устремляла взгляд в пространство, не выпуская из рук картофелины и ножа, потом, спустя несколько секунд, снова склоняла голову и продолжала чистить, чтобы еще раз остановиться и замереть. Несколько раз их с Фан Му взгляды встречались. Ляо Яфан не отводила глаз, смотря прямо на него. Он ей улыбался, но она никак не отвечала; просто снова принималась чистить картошку с задумчивым выражением на лице. Дети, один за другим, возвращались в приют из школ, шум и суета во дворике усиливались. Ребятишки разного возраста, здоровые и калеки, бегали друг за другом с громкими криками. Кто-то радостно рассказывал, как прошел день в школе; кто-то пытался отобрать у другого конфету. Несколько человек присели на корточки возле стены и перешептывались, хихикая и шмыгая носами. Учитель Чжоу отряхнул землю с рук и предложил: – Маленький Фан, почему бы тебе не остаться на ужин? Особых изысков не обещаю, но точно будет вкусно. Фан Му покачал головой: он живо представил себе, насколько неловко ему будет сидеть за одним столом с Ляо Яфан и ужинать вместе. Она понятия не имела, как выглядит человек, которому ее мать дважды спасла жизнь, и уж точно не могла помнить растерянного парнишку-студента, как-то раз прошедшего мимо нее по коридору мужского общежития № 2, в котором она стояла, словно принцесса. Фан Му еще предстояло набраться храбрости, чтобы выступить перед девочкой в роли ее покровителя. Пока он выдумывал предлог, чтобы вежливо отклонить приглашение, зазвонил его мобильный телефон. – Ты где? – резким тоном спросил Бьян Пинь. – В городе. Что случилось? – Встречаемся возле общежитий бумажного комбината в Куанцяне через пятнадцать минут! Фан Му попытался уточнить, что произошло, но начальник уже повесил трубку. Юноша распрощался с учителем Чжоу, прыгнул в свой внедорожник и помчался по городу под вой сирены. * * * Округ Куанцянь был одним из старейших в городе, и некогда там располагалось большинство заводов и фабрик. Пока новомодные архитектурные течения не распространились повсеместно, этот район процветал. Однако по мере непрерывной городской экспансии и вытеснения производства на окраины Куанцянь превратился в тихий уголок, чуждый современной городской культуре. Его скромные особнячки и трехэтажные жилые здания выглядели старомодными. Но, будь район новым или старым, люди повсюду одинаково любопытны. Толпа зевак стояла перед ветхим трехэтажным домом. Полицейские машины были припаркованы на всех свободных местах, так что Фан Му пришлось оставить свой внедорожник в квартале оттуда и прогуляться пешком. Пространство перед зданием огородили полицейской лентой, за которой суетились мрачные люди в штатском и в полицейской форме. Фан Му прицепил свой именной бейдж к нагрудному карману рубашки, поднял ленту и поднырнул под нее. Бьян Пинь разговаривал с констеблем[2] в форме отряда особого назначения; заметив Фан Му, он подозвал его к себе. – Это офицер Фан из нашего ведомства, – представил его Бьян Пинь. – Констебль Дуан из спецотряда. Фан Му протянул руку. Ладонь констебля была шершавой и жесткой, а рукопожатие на редкость крепким. – Изложу суть дела. – Бьян Пинь указал на третий этаж. – Сегодня после полудня съемочная группа с местного телеканала приехала в квартиру триста один на третьем этаже для съемок программы. Участник шоу утверждал, что его зовут Люо Цзяхай и что он очень хотел бы повидаться со своей старой учительницей, причем именно сегодня, в День учителя. Войдя в квартиру, он выхватил нож и нанес ей удар. Текущее состояние жертвы неизвестно, но, судя по показаниям свидетелей, она мертва. Проблема в том, что в квартире находится девочка примерно девяти лет, и мы предполагаем, что ее держат в заложниках, – только поэтому до сих пор не взяли квартиру штурмом. Пока Бьян Пинь говорил, полицейский в форме взялся за мегафон и начал кричать в сторону здания: – Послушайте меня! Вы окружены! Бросьте оружие и отпустите заложницу! Вам следует немедленно сдаться властям! Повторяю… Фан Му осмотрелся. Все окна были закрыты; на призывы полицейского никто не отвечал. – Он выдвинул какие-нибудь требования? – Нет, никаких, поэтому наш план – послать кого-нибудь к нему для переговоров и выяснить, чего он хочет. Ну и попытаться обезвредить его. – Бьян Пинь спокойно выдержал вопросительный взгляд. – Я собираюсь послать тебя. Фан Му остолбенел. Во рту у него пересохло. Несколько секунд он так же, не отрываясь, смотрел начальнику в глаза. – Меня? – Именно. Фан Му глянул на констебля Дуана, рассчитывая по меньшей мере на ободряющий кивок, но на лице у того просматривалось очевидное недоумение с примесью сомнений. Бьян Пинь тоже это заметил. Он развернулся к констеблю и сказал: – Дуан, дружище, это лучший парень в нашем ведомстве. – Потом махнул рукой Фан Му: – Иди готовься! Юноша, преодолевая внутреннее сопротивление, направился к служебной машине, где девушка-полицейский проворно закрепила на нем беспроводной наушник и микрофон, а другой полицейский, мужчина, закатал брючину и надел ему на щиколотку кобуру. Фан Му полностью отдался на их попечение и продолжил наблюдать за Бьян Пинем. Тот что-то говорил констеблю Дуану, а последний кивал, слегка хмуря брови. Когда Дуан снова оглянулся на Фан Му, в его глазах было нечто вроде надежды. – Как подготовка? – спросил он, подойдя ближе. Не дожидаясь ответа, вытащил из-за ремня пистолет «Тип 64» и, задрав бровь, поглядел в лицо Фан Му. – Умеешь пользоваться? Фан Му, кивнув, взял пистолет. Привычным жестом сдернул предохранитель и проверил затвор; дослав пулю в патронник, наклонился и сунул пистолет в кобуру на ноге. Бьян Пинь подошел к ним; оглядев Фан Му с ног до головы, сказал: – Теперь о наших планах. Их три. Первый: постарайся уговорить его сдаться. Второй: попытайся его обезвредить; как только представится возможность – стреляй. Третий: на крыше дома напротив сидит снайпер, но пока что преступник вне поля его зрения. Мы считаем, что он вместе с заложником укрылся в дальней спальне. Если поймешь, что уговорить его или обезвредить не получится, постарайся подманить его к окну, выходящему на юг. Чем ближе, тем лучше. Остальное предоставь спецотряду. Вопросы? На мгновение Фан Му задумался. Ему казалось, что в голове у него кружит тысяча вопросов, но он не знал, какой из них задать, поэтому просто покачал головой. – Ладно, тогда пошли. – Бьян Пинь хлопнул его по плечу. – Не буду напоминать тебе основы ведения переговоров, просто будь осторожен. Фан Му кивнул, сделал глубокий вдох и повернулся, чтобы идти, но констебль Дуан попросил его задержаться. Затем присел на корточки, достал пистолет Фан Му и вытряхнул из него обойму. Разложил на ладони патроны, осторожно отобрал три и вернул их в обойму, а обойму – в пистолет. – Трех более чем достаточно. Остальные будут бесполезны, и все сильно осложнится, если ты начнешь палить в разные стороны. В любом случае, как только раздастся первый выстрел, мои люди сразу ворвутся внутрь. От этих слов Фан Му не стало спокойней – наоборот, он занервничал еще сильнее. Хоть и признавал, что логика констебля Дуана оправданна. * * * С десяток солдат спецподразделения залегли в коридоре третьего этажа. На подгибающихся ногах Фан Му прошел мимо закаленных бойцов с оружием наготове, буквально кожей чувствуя, как изумленные взгляды провожают его к дверям квартиры: он отнюдь не походил на уверенного и собранного переговорщика – скорее на зеленого студентика, первокурсника университета. В 2004 году, в ходе инцидента со взятием заложников, из-за несоблюдения процедуры преступник успел перерезать одному из пленных сонную артерию и гортань, прежде чем его застрелили. В свете этих событий департаменты общественной безопасности в других городах стали куда серьезней подходить к реагированию в чрезвычайных ситуациях, но профессиональных переговорщиков по-прежнему не хватало. Вот почему пришлось вызывать парня из Исследовательского института криминальной психологии, действующего под эгидой Департамента общественной безопасности, чтобы тот попытался договориться с преступником. Ступени под ногами Фан Му были липкими от грязи, скапливающейся годами. Холл плохо освещался, и ему казалось, что он идет по экрану компьютерной игры, делая шаг за шагом к квартире номер 301 через какую-то нереальную декорацию. Несколько секунд юноша стоял перед ржавой железной дверью; разум его был совершенно пуст. Фан Му не знал, что будет делать или говорить. Двое солдат спецотряда с СВД-79 в руках обменялись настороженными взглядами. Фан Му заметил это краем глаза – и сразу почувствовал неловкость. Он откашлялся и поднял руку, собираясь постучать. Железная дверь приоткрылась, издав душераздирающий скрип. Перед Фан Му лежала длинная, узкая жилая комната, в центре которой, в луже свернувшейся крови, лежала женщина. Рядом с ней была брошена видеокамера, кажется, продолжавшая снимать. Фан Му замер в дверном проеме, потом распахнул дверь. Убедившись, что за ней никто не прячется, осторожно двинулся вперед, к телу. Присел на корточки и прижал два пальца к шее женщины, внимательно следя за тем, нет ли поблизости движения. Ледяная неподатливая плоть под его пальцами и отсутствие пульса однозначно указывали на то, что женщина мертва. Убедившись в этом, юноша решил не тратить на нее больше время, поднялся и обвел комнату взглядом, после чего громко позвал: – Где ты, приятель? И тут же услышал из-за плотно прикрытой двери перед собой сдавленные всхлипы. Казалось, будто кто-то пытается говорить через кляп во рту. Сердце подкатилось к горлу: похоже, преступник укрывался именно там. Собравшись, Фан Му обратился к двери, самую малость повысив голос: – Выходи, ладно? Давай всё обсудим. Он задержал дыхание и сосредоточился на звуках из-за двери, ожидая ответа. Несколько секунд – а может, минут – спустя дверь медленно приоткрылась. На пороге стояла девочка лет десяти, со связанными за спиной руками. Волосы ее были перепутаны, а лицо залито слезами. Полные ужаса глаза глядели из-под покрасневших, распухших век. Стоило ей увидеть тело женщины, как она отчаянно вскрикнула и завизжала, но наволочка во рту заглушила эти звуки. Позади девочки стоял мужчина. Одной рукой он держал ее за шею, а другую прятал за ее спиной, поэтому Фан Му не мог разглядеть, что у него за оружие. Зато он заметил, что рост преступника около 180 сантиметров, что у него коротко стриженые волосы и что он еще очень молод. Щеки у него запали, глаза покраснели. Фан Му ожидал увидеть в этих глазах ярость или страх, но они глядели на редкость спокойно. Взгляд казался непроницаемым, но – и от этого Фан Му стало не по себе – в нем читалась решимость: умирать так умирать. Человек, который не боится смерти, не боится ничего. – Люо Цзяхай? Тот не ответил, только оглядел его с ног до головы. Заметив это, Фан Му медленно выпрямил спину и встал, слегка раздвинув ноги, а потом поднял руки, демонстрируя раскрытые ладони. – Посмотри – я не вооружен. Давай просто поговорим. Теперь Люо Цзяхай смотрел прямо ему в лицо, но по-прежнему молчал. Внезапно он открыл рот: – Вы из полиции? Фан Му опустил руки и кивнул: – Да. Люо Цзяхай немного расслабился, и в его глазах промелькнуло нечто вроде любопытства. Фан Му понял, почему Бьян Пинь настаивал, чтобы именно он пошел переговорщиком: люди, сообщившие о нападении в полицию, упоминали, что преступник учится в университете. Если б на переговоры отправили полицейского, Люо Цзяхай почувствовал бы давление и не смог бы довериться ему. Фан Му выглядел его ровесником, и это до некоторой степени ослабило защиту. Услышав слово «полиция», девочка словно вынырнула из глубин отчаяния – она начала отбиваться и устремила на Фан Му взгляд, полный мольбы, в котором отчетливо читалось: «Спасите меня!»