Учитель Чжоу был в одной из детских спален – чинил кровать. Когда Фан Му вошел, учитель оторвался от работы и поздоровался, удивленно улыбаясь. – Ого! Откуда ты тут? Ответной улыбки не последовало. Довольно резко Фан Му сказал: – Учитель Чжоу, нам надо поговорить. – Хорошо. – Глядя в серьезное лицо Фан Му, старик кивнул и жестом пригласил его садиться. – Дело в Ляо Яфан? – Нет, – медленно произнес Фан Му. – Дело в Шен Сянь. Учитель Чжоу содрогнулся всем телом, словно его пронзила молния, и доски, которые он держал в руках, посыпались на пол. Реакция старика еще сильней убедила Фан Му в том, что интуиция его не подвела. – Вы знали Шен Сянь, правда ведь? Казалось, все силы покинули учителя Чжоу, заставив поспешно опуститься на каркас кровати. Понадобилось несколько долгих минут, чтобы он наконец ответил. – Откуда ты узнал? – Ночью двадцать третьего января вы приходили на ее могилу на кладбище «Пик дракона». Учитель Чжоу, задрожав всем телом, прошептал: – Дай мне сигарету. Фан Му вытащил пачку сигарет и протянул ему. Под его взглядом учитель Чжоу взял одну сигарету дрожащей рукой, прикурил и начал яростно затягиваться и выпускать дым. – Учитель Чжоу, кто вы такой? Старику явно было крайне некомфортно. С полуприкрытыми глазами он потряс головой, словно пытаясь прогнать воспоминания, от которых давно хотел избавиться. Фан Му знал, что ответа не получит. – Чжоу Чженбань, мужского пола, родился седьмого сентября тысяча девятьсот сорок пятого года в Чанхоне. В шестьдесят четвертом поступил на факультет психологии Пекинского университета; в июле семьдесят первого стал преподавателем Университета Чанхона. В восемьдесят третьем году в Чанхонской городской академии социальных наук был основан Институт психологии, и Чжоу Чженбань стал его директором. В девяносто девятом внезапно уволился, и с тех пор его местонахождение неизвестно. – Юноша захлопнул папку. – Однако мне удалось выяснить, что пять лет назад Чжоу Чженбань сменил имя на Чжоу Гуоцинь, а позднее основал детский приют под названием «Дом ангелов». А сейчас он сидит прямо передо мной. Учитель Чжоу усмехнулся: – Что ж, ты неплохо поработал. – В первый раз, когда я остался на ужин в «Доме ангелов», вы упомянули, что учились в Гарварде, в высоком дворце из белого камня. – Фан Му вытащил из папки фотографию. – Я выяснил, что это здание называется Уильям-Джеймс-Холл и что именно там находится психологический факультет. Я поискал среди чанхонских психологов по имени Чжоу и без проблем нашел информацию о вас. – Если ты и так все обо мне знаешь, зачем спрашивать? – Потому что я хочу выяснить, какие отношения связывали вас с Шен Сянь. Учитель Чжоу молча вытащил новую сигарету из пачки, прикурил и сделал глубокую затяжку. Фан Му ждал. Покончив с сигаретой, старик тяжело вздохнул и поднял голову. – Маленький Фан, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Но прошу, расценивай это как покаяние старого человека за ошибки, совершенные в молодости. Не знаю, сможешь ли ты простить меня после того, как выслушаешь то, что я собираюсь сказать, но, поверь, с самого дня основания «Дома ангелов» я посвятил свою жизнь искуплению былых грехов. Фан Му вгляделся в его печальные глаза и впервые увидел в них слезы – слезы раскаяния и тоски. Он медленно кивнул. – Ладно. – Учитель Чжоу сжал руки в кулаки, словно готовясь выдать постыдный секрет. – Ты когда-нибудь слышал о ящике Скиннера? – Ящик Скиннера? – Глаза Фан Му расширились. – Вы говорите о Берресе Фредерике Скиннере? – Да! – воскликнул учитель Чжоу, изумленный. – Ты точно обыкновенный полицейский? Фан Му не ответил. Скиннер был одним из самых знаменитых американских психологов, специалистов по поведению человека. Он возражал против того, что психоанализ – единственный метод, позволяющий проникнуть в тайны человеческой души, и был сторонником предсказывания и контролирования человеческого поведения, а не просто описания психологических состояний и процессов. Скиннер предложил теорию «оперантного обусловливания», считая, что люди и животные ведут себя определенным образом, реагируя на окружающую среду ради достижения своих целей. Если за свое поведение они получают награду, то повторяют его в будущем чаще; если же поведение приводит к отрицательным результатам, оно постепенно угасает и сходит на нет. Соответственно, по его теории человеческим поведением можно манипулировать с помощью положительного или отрицательного подкрепления, корректируя его. Так возникла теория модификации поведения Скиннера. Он опробовал ее на животных, создав так называемый «ящик Скиннера». В ящике имелось несколько устройств, включая лотки для подачи пищи и небольшие педали. Скиннер сажал животное – обычно голубя или мышь – в ящик и изучал его реакции на различные стимулы. По слухам, он проводил эксперименты даже на собственной дочери, посадив ее в увеличенную версию ящика. Но какое отношение спорные теории Скиннера имели к их делу? – В восьмидесятых-девяностых годах научная мысль в стране, до тех пор подавляемая, внезапно расцвела… – Учитель Чжоу смотрел в одну точку, словно вспоминая ту великую эпоху подъема и энтузиазма. – Большая часть моей жизни прошла во времена Культурной революции. Только представь, как счастлив я был, получив шанс воплотить свою мечту! Ведь жизнь – всего лишь череда стремительно мчащихся лет, а какому ученому не хочется оставить свои теории и труды будущим поколениям? В общем, заняв пост директора Института психологии, я решил посвятить себя проекту, который, как мне тогда казалось, может изменить ход человеческой эволюции. Я назвал его Проектом трансформации поведения. – Трансформация поведения? Что это такое? – Из своих экспериментов Скиннер сделал вывод, что так называемой «свободной воли» не существует, а все наши действия контролируются простыми механизмами подкрепления. Хотя его теорию сильно критиковали, на самом деле она принесла немало пользы. Десенсибилизация и имплозивная терапия, которые используются для лечения фобий и тревожных расстройств, базируются на скиннеровом бихевиоризме. Скиннер мечтал построить человеческое общество на основе поведенческой инженерии и использовать собственное направление «радикального» бихевиоризма для контроля над человеческим поведением. Должен признаться, меня его теории очень интересовали, поскольку во времена Культурной революции я стал свидетелем массы деяний, идущих вразрез с природой человека. Мне хотелось понять, что заставило целую нацию скатиться в коллективное безумие. Если б я сумел выявить эту загадочную силу, нам удалось бы упрочить и укрепить в обществе гуманизм и сделать мир значительно лучше. Поэтому мы и разработали масштабный проект по глубинному влиянию на человеческое поведение, то есть по его трансформации. – Вы хотите сказать… – Фан Му внезапно замутило. – Вы собирались использовать обучение, чтобы подкрепить некоторые черты поведения и таким образом повлиять на него? Как при дрессировке животных? – Я понимаю твое возмущение. – Учитель Чжоу прикрыл глаза. – И знаю, что мой эксперимент был неэтичным. Но я не мог противиться соблазну научного успеха. Тогда мне казалось, что, даже если потомки станут меня критиковать, как критиковали Скиннера, но я сумею раскрыть природу человеческого поведения, оно будет того стоить. Поэтому я принял решение воплотить Проект трансформации поведения в жизнь. Небо за окном внезапно потемнело. На город надвинулась полоса серых туч; вот-вот должен был пойти снег. Лица обоих мужчин, сидевших в неосвещенной комнатке, скрылись в потемках; светились лишь оранжевые точки на концах сигарет. – О проекте знали только я и мой ближайший помощник, – продолжал учитель Чжоу. – Первым делом мы отобрали несколько человек в качестве подопытных – это были в основном дети из обычных семей. Каждый год студенты-выпускники проходили в моем Институте интернатуру. Я поручал интернам наблюдать за подопытными и вести беспристрастные дневники их поведения, но не сообщал, зачем это нужно. Тем временем я втайне нанимал волонтеров для участия в эксперименте. Это тоже были обычные люди, и, проведя с ними серию собеседований, я проверял, не знакомы ли они между собой и нет ли между ними какой-либо связи. Волонтеры подстраивали для подопытных стрессовые ситуации: например, делали их свидетелями сексуального акта, толкали в объятия к незнакомому человеку, оставляли в одиночестве в полной темноте и так далее и тому подобное. После инцидента волонтер подписывал договор о неразглашении и получал денежное вознаграждение, после чего я прекращал любые контакты с этим человеком. По завершении данной стадии я увольнял интернов, наблюдавших за подопытными, и заменял их новыми, которым поручалось наблюдать за реакциями и поведением подопытных после стресса. Эти интерны тоже не знали, зачем ведется наблюдение. Так я обеспечивал секретность, чтобы никто не узнал о сути эксперимента. Фан Му нахмурился. – Правильно ли я понимаю, что вы искусственно создавали стрессовые ситуации в жизни подопытных? – Правильно. – Это слово далось учителю Чжоу с трудом. – Так я мог заставить подопытных думать и действовать, как мне было нужно. Иными словами, жить той жизнью, которую я избрал для них. Взгляд Фан Му был направлен на дощатый пол. Внезапно он поднял глаза и посмотрел старику в лицо. Учитель Чжоу сидел, привалившись к стене, подбородок его упирался в тощую грудь, и выглядел он как ребенок, пойманный за серьезным проступком. «Кто бы мог подумать, – изумился Фан Му, – что в сердце этого человека таились злые намерения!» – И что случилось потом? – В первой группе подопытных было пять человек. Кроме ребенка, ставшего свидетелем сексуального акта, ни у кого из них не возникло никаких устойчивых долгосрочных эмоциональных реакций, поэтому десять лет спустя я набрал вторую группу. К тому времени я стал гораздо более уверенным и планировал длительный эксперимент сроком на двадцать, а то и двадцать пять лет. Удайся он, и я достиг бы величайшего успеха, а весь научный мир завидовал бы мне. Скиннер доказал, как положительное подкрепление формирует хорошее поведение, а я собирался доказать, как эффективное наказание формирует мысли и поступки человека. Но ровно два года спустя произошло непредвиденное… – Что именно? – воскликнул Фан Му. Учитель Чжоу испустил долгий вздох и оперся затылком о спинку кровати. – Я читал отчет интерна, который наблюдал за одним из подопытных, и понял, что у того развилась крайне странная эмоциональная реакция, гораздо более глубокая, чем я мог предположить. За этого подопытного отвечал мой ассистент, и я обратился к нему с вопросом. Сначала он не хотел отвечать, но я настаивал, и он признался, что с одним из волонтеров возникла проблема – он вышел за рамки эксперимента и изнасиловал девушку… – Шен Сянь? – ахнул Фан Му. – Да. – Слеза скатилась по бледной щеке учителя Чжоу. – Новость потрясла меня до глубины души. Весь день я просидел у себя в кабинете. Я начал сомневаться, что мои изыскания являлись подлинным научным экспериментом, и впервые задумался о том, чтобы закрыть проект. Но то, что случилось дальше, перевернуло всю мою жизнь. – И что произошло? Учитель Чжоу, прислонясь к изголовью кровати, заплакал, содрогаясь всем телом. Фан Му смотрел на плачущего старика и не мог понять, что чувствует к нему – сострадание или гнев. Постепенно рыдания затихли. Учитель Чжоу вытер глаза рукавом и сказал дрожащим голосом: – Один из детей, наших подопытных, не справился со страхом, который мы в нем поселили, и покончил с собой. Его звали Вейвей. – Что? – Фан Му вскочил на ноги. – Сын сестры Чжао? – Да, – ответил учитель Чжоу. В его глазах Фан Му почудилась мольба: старик словно просил ударить его, избить до полусмерти. – После того как Вейвей погиб, я решил полностью прекратить эксперимент. Я уничтожил все свои материалы, включая научные публикации, на которые положил кучу труда. Потом уволился с поста директора, считая, что не заслуживаю признания как психолог. Сменил имя и полностью отстранился от того круга, в котором вращался раньше. Купил участок земли и основал приют. Потом привез сюда сестру Чжао, которая была на грани нервного срыва. Я причинил непоправимый вред множеству детей и теперь хотел позаботиться о других, брошенных и настрадавшихся. Мне казалось, что, помогая им, я смогу искупить грехи своей юности. Учитель Чжоу без сил привалился к стене, словно этот рассказ выпил из него остатки энергии. В то же время спокойствие на его лице говорило о том, что, раскрыв свой секрет, он снял с души тяжкий груз и теперь испытывает облегчение. Но Фан Му успокоиться не мог. Закурив, он постарался взять себя в руки. До сегодняшнего дня юноша искренне восхищался старым учителем. Но в прошлом этот человек стал причиной множества трагедий. Докурив, Фан Му снова раскрыл свою папку. Стараясь говорить как можно более официальным тоном, он задал вопрос: – Учитель Чжоу, вы сохранили какие-либо записи со своего эксперимента? – Нет. – Хорошо. Можете ли вы вспомнить имена подопытных, интернов и волонтеров, участвовавших в нем? – Некоторых я помню. – Прекрасно. – Фан Му достал из папки лист бумаги и протянул учителю Чжоу ручку. – Обведите те имена, которые кажутся вам знакомыми. Учитель Чжоу надел очки и просмотрел список от начала до конца. Выражение его лица при этом резко изменилось. Он поднял голову. – Где ты это взял? Лицо Фан Му осталось непроницаемым. – Просто отметьте знакомые имена. Учитель Чжоу еще раз просмотрел список, обвел в нем несколько имен и вернул Фан Му листок.