– Господин, мои извинения. Пойдите еще попарьтесь в сауне, потом закончим. Старик со стоном поднялся и побрел в сауну, обитую деревом. Как только он скрылся за дверью, банщик обернулся к своему коллеге, который присел покурить, и прошептал: – Эй, ты заметил? – Заметил что? Банщик хрипло усмехнулся: – У старикашки нет того самого. – Чего-чего? Он указал пальцем на свой пах: – Ну, этого… мужского инструмента. – Серьезно? – переспросил коллега между двумя затяжками, явно развеселившись. – То есть он вроде как евнух? – Евнух, ага. Меня так разобрало любопытство, что я не постеснялся и спросил его. – Глаза банщика забегали из стороны в сторону. – Старик, похоже, не придает этому значения. Он даже не пытался как-нибудь прикрыться. А на мой вопрос сказал, что его ранили во времена Культурной революции. Его коллега поцокал языком: – Вот ведь бедняга… Молодой мужчина, принимавший душ, слышал каждое слово их разговора. Спина его стала каменной, словно услышанное поразило его до глубины души. Он быстро повернул кран и нырнул в сауну. Старик сидел там на скамье с закрытыми глазами. Мужчина прикрыл за собой дверь и сел напротив него, украдкой попытавшись заглянуть под полотенце, которым тот был обвязан. Почувствовав, что на него смотрят, старик приоткрыл глаза и понял, что сосед уставился ему между ног. Привыкший, очевидно, к таким проявлениям любопытства, он равнодушно улыбнулся и зажмурился обратно. Внезапно ему показалось, что он уже видел этого человека раньше. Но когда старик снова открыл глаза, скамья напротив была пуста. В раздевалке Люо Цзяхай, уже полностью одетый, смотрел на фотографию безупречно элегантного Чжоу Чженбаня, уверенно улыбавшегося в объектив. Господин Ж. дал ему этот снимок ровно час назад. В задумчивости он убрал карточку в карман, завернул нож в полотенце и вышел. * * * После душа учитель Чжоу набросил халат и прошел в отдельный кабинет. И обомлел при виде призрачно-белой физиономии, уставившейся на него с дивана. – Это всего лишь я! Простите, что напугал вас. – Ян Чжисен поспешно сдернул с лица белую тканевую маску. – Видите? Ученик не забыл ваших прошлых привычек. Вы когда-то говорили, что самое приятное в мире – это сходить в баню. Он указал на роскошные блюда и напитки, расставленные на низком чайном столике. – Садитесь. Давайте выпьем, прежде чем начинать говорить; это способствует циркуляции крови. И вообще, нам не помешает расслабиться. – Он взял со стола бутылку «Улянъэ» и показал ее учителю Чжоу. – Вот, я заказал вашу любимую. Он отвернул пробку и уже хотел налить водку в две маленькие керамические стопки, но старик накрыл свою рукой и жестко сказал: – Я пришел сюда не пить. Мне надо задать тебе вопрос. Ян Чжисен поставил бутылку обратно. Судя по выражению его лица, он уже понял, о чем пойдет разговор. – Я готов. – Ты… – Учитель Чжоу сделал паузу. – Ты до сих пор продолжаешь Проект трансформации поведения? Выражение лица Ян Чжисена практически не изменилось. Он налил себе стопку водки и опустошил ее одним глотком. – Да. Перед тем как вы его прервали, я скопировал себе все материалы. Учитель Чжоу сжал руки в кулаки и заскрипел зубами. – Почему ты не послушался меня? Так же неспешно Ян Чжисен налил себе еще рюмку. – Я решил, что продолжить проект – это лучший способ последовать вашим инструкциям. – Что? – Лицо учителя Чжоу побагровело от гнева. – Какая чушь! – Правда в том, что вы тогда отказались от эксперимента из-за чувства вины. – Он уставился наставнику в глаза. – Но можете ли вы сейчас, глядя мне в лицо, сказать, что по-настоящему полностью прекратили его? – На что ты, черт возьми, намекаешь? – Вы построили приют, но я знаю, что вы там делаете. – Ян Чжисен выпил водку и широко улыбнулся. – «Дом ангелов», Проект трансформации – названия разные, а суть одна! Мы с вами занимаемся одним и тем же – влияем на людей. Просто вы делаете это через поощрение, а я продолжаю стоять на идеале, которому в прошлом были преданы мы оба, – на наказании. – Полный бред! – рявкнул учитель Чжоу, трясясь от гнева. – Даже не смей говорить, что мы похожи! – Сядьте! – Голос Ян Чжисена прибавил несколько децибелов. Учитель Чжоу сел напротив него, и тут ученик резким жестом откинул полу его халата. – Видите? Вы никогда не избегали темы своего физического недостатка, и по сей день это не изменилось. – И что? – Когда-то вы сказали, что, пока можете поддерживать у себя убеждение, что пенис – это всего лишь кавернозная ткань, ничего не имеющая с подлинным мужским достоинством, для вас не важно, есть он или нет, как не важно, есть ли у вас аппендикс. Вы провели в аскезе так много лет, вложили все силы в свои исследования, но я никогда не слышал, чтобы вы жаловались на одиночество. Иными словами, вы поддались внушению. – Ян Чжисен указал подбородком на дверь. – А если даже такой волевой и просвещенный человек, как вы, поддается внушению, то что говорить об обычных мелких людишках? Выражение лица учителя Чжоу осталось непроницаемым. – Что ты пытаешься сказать? Ян Чжисен протянул руку и схватил его за запястье, заставляя сесть обратно на диван. Потом наклонился и несколько секунд вглядывался учителю Чжоу в глаза, после чего продолжил взвешенным тоном: – В свое время вы относились к этому эксперименту, как к науке. Сейчас я отношусь к нему так же. Когда-то вы говорили, что бихевиористика может изменить весь мир. Я до сих пор глубоко в этом убежден. Мы можем формировать поведение человека, модифицировать его. Конечно, устранять из него какие-то элементы. В точности как говорил Скиннер – идеальными правителями должны стать не политики, а честные и непредвзятые бихевиористы с их четким пониманием контроля и необходимыми инструментами для его осуществления. – Ты… – Так вот… – Ян Чжисен поднял в воздух ладонь с растопыренными пальцами и медленно сжал их в кулак. – Будущее не за политиками или военными. Оно в наших руках. В руках ученых-бихевиористов! – Вот только ты забыл о главной проблеме. Люди могут быть только целью. И никогда средством для ее достижения. – Ценность научного исследования лежит в его практическом применении. С момента изобретения человечеством науки ее единственной целью было преображение общества! – Но что дает тебе право решать судьбу других? – Учитель Чжоу с трудом удерживался, чтобы не сорваться на крик. – Возомнил себя богом? – Кстати, говоря о судьбе, – ответил Ян Чжисен, спокойно улыбнувшись. – Древнегреческий Эдип всю жизнь боролся с ней. В конце концов он убил отца и женился на матери, но от судьбы так и не ушел. Сколько королей и императоров в истории неутомимо искали эликсир бессмертия – и все равно не смогли избежать неминуемой гибели? С древних времен человечество решает вопрос, может ли управлять своей судьбой. А если да, то до какой степени? – Он сделал паузу и внезапно широко раскинул в стороны руки. – Я могу ответить на этот вопрос. Поэтому, в каком-то смысле – да, я бог. Пораженный, учитель Чжоу с минуту неотрывно смотрел на Ян Чжисена, прежде чем пробормотать: – Ты будешь проклят грядущими поколениями на сотни, нет, тысячи лет… – Какая разница? – Ян Чжисен удобно раскинулся на диване. – Теории Эйнштейна привели к созданию самого смертоносного в мире оружия – ядерной бомбы. И все равно он остается величайшим ученым в истории. – Хватит! – Учитель Чжоу почувствовал, как отчаяние охватило его. Он понял, что не сумеет переубедить Ян Чжисена. – Как твой бывший профессор, как твой наставник, я приказываю – нет, повелеваю тебе! – прекратить эксперимент с трансформацией поведения и уничтожить все материалы по нему. – Невозможно. Мы потратили на него двадцать лет тяжелого труда, крови и пота. До успеха остался всего шаг. Я не брошу проект. – Ты что, не понимаешь, что люди из-за него лишились жизни? – Конечно, я это знаю. – Ян Чжисен встал. – Шен Сянь и этот идиот, ее парень. Но за научные достижения приходится платить. Не говоря уже о том, что их жертва ничуть не превышает той цены, которую плачу я, и тех рисков, на которые иду. – Его лицо искривилось в коварной усмешке. – Наверное, следует открыть вам мой маленький секрет. Человек, который изнасиловал Шен Сянь много лет назад, – это я. Учитель Чжоу застыл на месте от шока. Спустя мгновение он, придя в себя, залепил бывшему ассистенту увесистую пощечину. – Как ты мог такое натворить? Почему? На левой щеке у Ян Чжисена вспыхнули ярко-красные длинные полосы. Он сплюнул кровь и медленно, но четко произнес: – Если вы помните, на первом этапе нашего эксперимента, когда большинство подопытных отреагировали отнюдь не так эмоционально, как мы рассчитывали, мы с вами оба встревожились. Изначальный план был облить Шен Сянь какой-нибудь дурно пахнущей жидкостью, но я понял, что так нам эффекта не добиться. Поэтому я отпустил Ван Женсяня и изнасиловал ее… Пылая гневом, учитель Чжоу уже занес руку для нового удара, но Ян Чжисен, толкнув локтем, повалил его на диван. – Думаете, меня одолевала похоть? Нет! Я сделал это ради эксперимента! Я рисковал оказаться в тюрьме, и все ради того, чтобы у подопытной возникла именно та реакция, которой мы ожидали! – Внезапно он сам плюхнулся на диван и обхватил голову руками. – Считаете, у меня не было реакции? Да я с тех пор не мог заниматься сексом – аж до тридцати пяти лет! И даже когда моя жена смертельно заболела, я продолжал вести эксперимент, днями и ночами просиживая в офисе! Совершенно неожиданно Ян Чжисен разразился слезами. Несколько секунд спустя они так же внезапно прекратились. Ученый вытер глаза и вроде бы взял себя в руки.