* * * Сидя напротив Эдуарда Вагнера, Алла с интересом разглядывала его. Даже не зная о том, что их с Романом не связывает кровное родство, можно легко заключить, что между «братьями» нет ничего общего: кровь Вагнеров определенно не текла в жилах этого молодого мужчины. Если между покойным Карлом и Романом имелось явное сходство, то светловолосый и светлокожий Эдуард ничем не походил ни на одного из них, как и на своего «отца», который, как выяснилось во время расследования убийства Карла Вагнера, и не приходился ему таковым. Прежде чем вызвать Эдуарда повесткой, Алла выслушала доклад Валерии Медведь о ее беседе с Романом. Ее удивило, что единственный наследник Карла не стал избавляться от «родственников», а, напротив, постарался им помочь. Эдуард не только не потерял свое место, но и, можно сказать, получил повышение: теперь он рулил «Малахитовой шкатулкой», а Роман, являясь владельцем бизнеса, оставался в тени. Алле было невдомек, почему его устраивает такое положение. – Я не понимаю, что я здесь делаю! – возмущался Эдуард. – Признаться, я не в восторге от общения с вашими коллегами еще с прошлого раза, так что… – Я знаю, что вы проходили по делу об убийстве вашего деда в качестве свидетеля, – кивнула Алла. – Сначала вас даже подозревали. – Но позже полностью оправдали! – воскликнул Вагнер. – Разве этого недостаточно? – Сейчас речь не об этом, а о ваших отношениях с Зиновием Фельдманом. – С Фельд… погодите-ка, на что вы намекаете? – Вам известно о том, что он был убит и ограблен? – вместо ответа задала вопрос Алла. – Естественно, все в курсе! – Все? – Ну, те, кто в нашем бизнесе, само собой – не знаю, говорили ли об этом в «новостях»! – Упомянули вскользь – так, всего пару слов. – Я только не понимаю, при чем здесь я? – развел руками Эдуард. – Я не имел дел с Фельдманом, мы с ним в разных весовых категориях! В тоне Вагнера прозвучало нескрываемое превосходство: очевидно, он не считал убитого ювелира ровней себе, хотя, по сути, Фельдман стоял выше его по статусу, являясь владельцем собственного, хоть и маленького, бизнеса, а Эдуард был всего лишь наемным работником и полностью зависел от милости Романа Вагнера, который позволял ему работать в фирме. В очередной раз Алла подивилась тому, как быстро люди, получившие деньги и хоть какую-то власть, начинают считать все это само собой разумеющимся, полагая, что заслужили свой статус, а остальных – тех, кто не добился в жизни больших высот, – и в грош не ставят! Она решила, что Эдуард ей, скорее, не нравится – слишком уж задирает нос, хотя ему есть, чему поучиться и в плане бизнеса, и в сфере межличностного общения. – Разве вы не поспорили с Фельдманом накануне его гибели? – невинным тоном поинтересовалась Алла. – Я – с Фельдманом? Да вы смеетесь! На почве чего мы могли спорить, ведь у нас нет ничего общего! – Есть свидетели вашей ссоры. – Неужели? И кто же? – Работники убитого ювелира: они видели вас и слышали, как вы кричали друг на друга! – Ну, тогда они должны были видеть, как я уходил, и Фельдман был живее всех живых! – То есть, вы не отрицаете, что приходили к нему? – спокойно уточнила Алла, делая пометку в блокноте. На самом деле, этого не требовалось – она лишь желала заставить допрашиваемого нервничать, и ей это удалось. – Хорошо, не отрицаю! – буркнул он. – А зачем сначала сказали неправду? – Слушайте, я не первый день на свете живу, к тому же я уже сидел на этом месте, и мне не понравилось! Если бы я сразу признался, что виделся с Фельдманом, то тем самым сделал бы себя первым подозреваемым – не так, что ли? – Конечно, не так! Вы не должны доказывать свою невиновность, помните? Это мы должны собрать доказательства того, что вы убили Зиновия Фельдмана. Ваша с ним ссора, конечно, имеет значение, но она не доказывает вашей вины, ведь, как вы верно подметили, ювелир был жив, когда вы уходили. Во взгляде Вагнера промелькнуло удивление: он определенно не ожидал, что следователь встанет на его сторону в этом вопросе. Однако это выражение тут же сменилось подозрением: а что, если она блефует, чтобы подставить его? – Вам, Эдуард Георгиевич, лучше рассказать все, как было, – посоветовала Алла. – Чем более полную и правдивую картину мы будем иметь, тем скорее поймаем настоящего преступника. Я отлично понимаю, какой дискомфорт вы испытываете, но давайте его не усугублять, хорошо? Зачем вы приходили к Фельдману, из-за чего возник спор? Вагнер помолчал, размышляя над ее словами. Наконец, он заговорил: – Ладно, раз уж такое дело… В общем, Фельдман был записной сволочью – вот ни секунды не жалею, что его грохнули! – Что так? – Он действовал абсолютно пиратскими методами, не гнушался переманиванием клиентов, лямзил чужие дизайны и так далее! – Он перешел вам дорогу? – В некотором смысле, да. Это связано с бриллиантами. – С украденными бриллиантами, которые он привез из Индии? – Что он сделал, простите?! – А что не так? – встрепенулась Алла. До сих пор все, что она выяснила, совпадало с показаниями свидетелей. Не то чтобы она полностью доверяла словам Эдуарда, однако выслушать его версию просто необходимо. – Конечно, не так! Фельдман никогда не имел дел с иностранными поставщиками, тем более с теми, кто непосредственно добывает камни – разве что с посредниками! – А в чем разница, я что-то не пойму? – Во-первых, в цене: если делаешь заказ у добывающей компании, она в полтора-два раза меньше. Кроме того, в этом случае есть шанс купить по-настоящему качественное сырье из первых рук. – Так украденные бриллианты были… – Моими! Я сам их выбрал и заказал лично у Гопала Триведи, владельца небольшой алмазодобывающей компании. Покупка делалась под определенные изделия, которые, в свою очередь, клиенты заказали в нашей фирме. Камни были предоплачены, кстати. – То есть, ваши покупатели оплатили часть заказа до того, как вы приступили к его исполнению? – уточнила Алла, снова делая в блокноте пометку, теперь уже не просто для вида. – Это обычная практика, если вам требуется эксклюзив, – пожал плечами Эдуард. – Если я вложу в камни собственные средства, а заказчик впоследствии откажется, мне придется искать кого-то другого, а это – и время, и деньги! – Но ведь покупатель и так может отказаться в любой момент, и вы, выходит, получите только стоимость камней, так? – Да, но камни и работа – самое дорогое в нашем деле. Если хотя бы первые оплачены, то проблема не так велика – рано или поздно изделие удается пристроить. Конечно, такие ситуации нежелательны, и они происходят крайне редко, ведь мы заключаем с клиентом предварительный договор. – В самом деле? – Ну да, там мы прописываем ответственность сторон. – Так что же, он не может отказаться от готового изделия? – Ну почему же, не может – всякое случается, – пожал плечами Вагнер. – Однажды вышло так, что один менеджер высшего звена заказал у нас дорогое кольцо с аризонской бирюзой… – Простите мой дилетантизм, но разве бирюза так уж ценна? – Ну, это смотря как оценивать. Вообще-то она считается ювелирно-поделочным камнем, но есть нюансы. Дело в том, что девяносто процентов бирюзы на рынке – имитация. – Подделка, что ли? – Не совсем. Месторождений качественной бирюзы много, но они невелики по объему запасов, а спрос большой. «Бирюзовые» вставки выращивают искусственно, нарезают тонкими пластинами, пропитывают смолами и измельчают в порошок, смешивая с крошкой других материалов, после чего формуют «камень» более или менее приличных размеров. Понимаете, обычно стоимость ювелирных камней определяется четким набором критериев – цветом, прозрачностью, твердостью, весом и так далее. Но в случае бирюзы оценивается не столько это, сколько ее происхождение, то бишь месторождение. Чаще всего бирюза является побочным продуктом добычи меди. Лучшие в мире месторождения расположены в северном Иране, в штате Аризона в США, в Египте и Мексике. Аризонская бирюза из закрытой шахты «Спящая красавица» считается одной из наиболее дорогих, и цены на добытые там камни взлетели до небес – теперь они доходят до пятидесяти долларов за карат! В кольце, о котором я упомянул, было пятнадцать карат, да и золота на него ушло около десяти граммов, не говоря уже о ювелирной работе… Кстати, этим заказом занимался Роман, если вам интересно. – Очень интересно! – честно ответила Алла. Она обожала драгоценности, но редко баловала ими себя: во-первых, дорого, а во-вторых, ей и носить-то их особенно некуда – не бандитов же допрашивать в золоте и бриллиантах! Украшения представляли для нее скорее художественный интересе и доставляли эстетическое наслаждение, поэтому разговор с Эдуардом Вагнером, несмотря на ее изначально отрицательный настрой, даже начал доставлять Алле удовольствие. – Так что там насчет этого… менеджера? – Да… так вот, он, значит, сделал роскошный заказ для своей невесты. Работа заняла около месяца, и за это время мужик лишился места, можете себе представить? – С трудом! – Он не смог расплатиться за кольцо, да и сам подарок потерял актуальность: невеста бросила его, узнав, что его уровень благосостояния резко упал. Эдуард замолчал, и Алла точно знала, о чем он думает, ведь его собственная ситуация очень напоминала только что описанную. – И как вы вышли из положения? – поинтересовалась она. – Пошли в суд с договором? – Да нет, конечно! Так как бирюза была заранее оплачена, дед… ну, он тогда еще жив был, отказался от компенсации, пожалев парня. Кольцо, кстати, быстро ушло к другому клиенту, который увидел его фотографию в альбоме. – Значит, с бриллиантами этого Гопала… – Гопала Триведи. – Значит, с ними было так же – кто-то уже оплатил их покупку? – Если быть точным, то три клиента внесли предоплату, да. Между прочим, это очень ценные камни огранки «Хайлайт кат»! – Боюсь, я плохо разбираюсь в таких тонкостях, – призналась Алла. – В них семьдесят три фасета, сорок один вверху и тридцать два внизу. – А фасет, это… – Грань, другими словами. Этот тип огранки считается одним из самых лучших: мелкие бриллианты невозможно обработать таким способом, они должны быть достаточно крупными. Мы покупаем и неограненные камни, но тут представилась возможность купить именно такие, причем по очень приятной цене!