– Да нет, переживала, вы же, товарищ полковник, в Якутию собрались. А там сейчас, поди, холодно. – Не в Якутию, чуть поближе, но все равно холодно. – Куда поближе? – Назначение согласовано, жду, когда подпишут приказ. Руководителем областного следственного управления. – Ты это серьезно? – Со мной поедешь? – Как я могу с тобой поехать? – Ну, твой муж объелся груш, зачем он тебе такой нужен. – А ты знаешь? – Я все знаю… Нехорошо с твоим отцом вышло. Очень нехорошо. Не думаю, что Семен твой виноват, но я знаю, с кем он время проводил. – Любопытной Варваре… Семен-то, конечно, время проводил очень плохо, но он мой муж. И я его жена. Его, а не чья-то. – Разведешься, станешь моей. – Это предложение? – Предварительное. – Развестись и с тобой в Сибирь? – В Сибирь. Но жить будем с комфортом. – С тобой? – повторила Майя, заставляя себя поверить в происходящее. Больше месяца Варшавин не давал о себе знать и вдруг объявился. А ведь она думала о нем, даже высматривала его яхту, чего уж греха таить. Но ведь о Фомине она думала куда больше. – Да или нет? Варшавин требовал ответа как человек, сам принявший смелое решение. Возможно, он целый месяц думал, нужна ли ему Майя на самом деле. А может, он жил, стараясь не думать о ней. Может, по бабам бегал – в поисках нового объекта для любви. Возможно, он снова ударится в поиски, если услышит «нет». А Майя не должна думать, если «да», то «да», а все остальное – это «нет». И времени на раздумья тоже «нет». Если он сомневается, то лучше без нее, чем с ней. Майя не могла знать, что творится в голове у Варшавина, но чувствовала его настроение. – А как же Семен? – Семен… Семен совершил преступление, его ждет суд. – Варшавин смотрел на Майю, наблюдая за ее реакцией. – Не совершал он преступления! Это Смальцева работа! – Агрохолдинг «Быстрый Дон»?.. Компания довольно крупная, зачем Смальцеву твой отец? – А землю кто заставил продать? – Разговор не о земле, разговор о покушении на убийство. – Так никто не говорит, что Смальцев покушался, отморозки у него, Фомин их разоблачил, найти просто не может. Сбежали они, прячутся где-то. – А Смальцев? – А Смальцев их покрывает. Следователь Непряев работает на него. Как только отец Семена согласится продать землю, так Семена сразу же и отпустят. – Что, и условие уже поставили? – удивился Варшавин. – Отец говорит, что да. – А если не отпустят? – Почему не отпустят? – насторожилась Майя. Уж не собрался ли Варшавин принять меры, чтобы удержать Семена за решеткой и поставить свои условия? Он освобождает Семена, а Майя выходит за него замуж. – Ну, вдруг улики против него? – Только улики? – сощурившись, пытливо спросила Майя. – Я ему не враг, – правильно понял ее Варшавин. – Но и не друг. – Давай так, я вытаскиваю его, ты разводишься с ним и выходишь за меня замуж. Варшавин замолчал, плотно сомкнув губы. И на Майю он смотрел в нервном томлении. Не нравился ему этот разговор, не хотел он больше унижаться перед ней – да-да, нет-нет. – Ну, хорошо. – Что хорошо. – Я разведусь с Семеном, – кивнула Майя. Нельзя так быстро соглашаться на замужество, она девушка порядочная, должна подумать. Но Семен изменил ей, жить с ним она больше не собирается – почему бы не пообещать «развод и девичью фамилию»? – Очень хорошо, – улыбнулся Варшавин, не сводя с девушки глаз. Он уже понял, что Майя не остановится на разводе и выполнит свое обещание, выйдет за него замуж. Нужно только время, а оно будет, поскольку вытащить Семена дело не одного дня. Да и развод непростое дело. * * * Домашнее насилие – проблема номер один. Причем везде, как в станице Пшеничная, так и во всем мире. Набрался мужик, пришел пьяный домой, столкнулся с женой – и началось. Живого места нет… на мужике. – Так он же сам эту биту выстругал! Потерпевший сидел на полу, забившись в угол. Соседи уже успели позвонить, участковые подъехать, жена бить перестала, а он все сидит, боится выйти. Синяк под глазами растекается, шишка на лбу, губа разбита, ухо красное. – Машину, говорит, куплю, буду ездить. – Женщина кивками указывала на биту, которую Скорокова, разглядывая, вертела в руках. – Так ведь не купит!.. Эта бита, вытесанная из дубовой ветки, была больше похожа на обыкновенную оструганную палку, слегка суженную на одном конце. Но тем не менее в «ласковых» женских руках она представляла собой, как оказалось, грозное оружие. – Гражданин Корнеев, заявление писать будем? – спросил Родион, обращаясь к пострадавшему. Тот мотнул головой, с опаской глянув на жену. Среднего роста, худая, если не сказать тощая, а как накостыляла мужу, любо-дорого посмотреть. Заодно и отрезвила несчастного. – Может, подумаем? – спросила Скорокова. Корнеев снова мотнул головой. – Ну как знаете… А в больницу я бы на вашем месте сходил, – сказал Родион и невесело усмехнулся. Лучше бы Лера дубинкой его огрела, чем ходила три дня, дулась как мышь на крупу. Сейчас вроде отошла, но Майя никуда не делась, вдруг снова заскочит к нему в машину – на глазах у Леры. И Скорокова не думает менять место службы, Родион намекал, что в райотделе работа поинтересней, а она и слушать не хочет. – Сходим, сходим, – закивала женщина. – Обязательно сходим. – Тогда на первый раз обойдемся устным предупреждением, – сказал Родион, собираясь выходить из дому. Протокол об административном правонарушении он мог бы составить и без заявления потерпевшего, но это штраф, а платить из общего кармана. Корнеев тогда станет дважды потерпевшим – и физически и финансово. Родион вышел на улицу, открыл машину. Такая вот у него работа – пьяные драки, мелкие кражи, соседские пакости. Но в Москву не зовут, на должность не приглашают. Пикнул телефон, пришло сообщение, Фомин вывел его на дисплей. «Алтаец подъехал. Малик». Коротко и ясно. – Оружие при себе? – спросил Родион, строго посмотрев на Скорокову. Она все еще держала в руках самодельную биту, пора переключаться на более серьезное оружие. – При себе, – кивнула Маша. – А что-то случилось? – Алтаец подъехал, будем брать.