– Да, есть такое дело, – спустя некоторое время хмуро отозвался генерал и, задумчиво вглядевшись в даль, глухо произнёс: – Парень на наших с тобой глазах вырос, возмужал и стал настоящим бойцом, а теперь ещё и командующим целой армией. У него полно своих секретов, что правильно, да и удивительного тоже тут ничего нет. Бобёр затевает нечто такое большое или даже грандиозное и поэтому не доверяет вообще никому, и опять же правильно делает. Подозреваю, за время рейда он со своим искином нечто такое задумали и теперь реализуют задуманное. Что конкретно, не скажу, потому как даже себе не представляю, что он выкинет на этот раз, именно по этой причине я молча на всё это махнул рукой, нам сейчас необходимо как можно скорее создать ЦЕПСИО. Необходимо искать методы противодействия консциентальному воздействию на наш народ. Одобрительно кивнув, Корнелиус заложив руки за спину, медленно подошёл к окну и вгляделся во взлётно-посадочное поле и, пожевав губами, негромко заговорил: – Мы не в состоянии противодействовать тому валу дерьма, который на нас всех со всех сторон сыплется. Финансы контролируются прозападными структурами, а сами финансовые структуры находятся в их руках. Мало того, наш рекламный рынок практически на 95 процентов контролируется иностранными корпорациями, да и сами медиаресурсы во многом ими же и контролируются. Куда ни кинь, всюду клин. Да, мы много что можем разработать, но как это в таких вот условиях воплотить в жизнь, не имея для этого хоть сколько-нибудь существенного ресурса? Нужны какие-то неординарные ходы, я бы сказал, неожиданные асимметричные ответы… – Да, нужны именно что ассиметричные ответы, – согласился генерал Гудза, – именно по этой причине настоятельно рекомендую не торопить события и не спешить, как бы это странно ни звучало, время работает конкретно на нас. Это на Новом Санкт-Петербурге новоиспечённым властителям спешить надо от нас любыми возможными и невозможными способами избавиться, время работает против них. Будут спешить, а значит, будут непременно совершать ошибки, и вот на их оплошностях нам и следует их подлавливать и точечно бить. Вообще, конечно, следует разработать сразу несколько направлений наших действий для отвлечения их сил, и это только для начала, горизонт планирования тут должен быть обозначен не менее пяти лет, а лучше так и на все десять. Мы ведь сейчас не можем вот так сразу заявиться на Новый Санкт-Петербург и заявить, что берем власть в свои руки, нас банально не поймут и воспримут за очередных проходимцев с большой дороги, тут надо подходить куда как тоньше… Нет, власть с нашими силами мы точно сможем взять в свои руки, причём без особых потерь, но вот тогда против нас организуют партизанскую войну, к примеру, а оно нам надо? – Нет, оно нам совсем не надо, но что конкретно ты предлагаешь? – с любопытством посматривая на генерала, задал вопрос Корнелиус. – Гм-м-м… вот так вот сразу и не скажу, думать надо, но совершенно точно необходимо проводить акции дискредитации команды Валентина Мойшанского, и никаких с ними переговоров быть не может, – жёстко заявил Гудза. – Они мятежники, и это должна быть наша жёсткая и непримиримая позиция, только таким образом мы сможем чётко народу показать себя и свою позицию. – Вот насчёт позиции ты совершенно прав, в кратчайшие сроки необходимо оформить нашу официальную позицию и дополнительно несколько направлений для кулуарной дипломатии, а то мы всё как банда себя ведём, а это не серьёзно и не достойно того уровня, на который мы все вместе взобрались. Давно пора обзавестись своим дипломатическим ведомством и надлежащего уровня дипломатами и челночными переговорщиками для защиты своих интересов разного уровня, – поддержал начальника контрразведки Корнелиус и, скупо улыбнувшись, чуть прокашлявшись, выпил стакан минеральной воды и продолжил говорить: – Мне Бобёр некоторое время назад давал задание просчитать варианты захвата Нового Санкт-Петербурга, так вот после напряжённейшей работы моего аналитического коллектива лучшие специалисты пришли к выводу, что в нынешнем нашем состоянии взять власть для нас реально проблемой не будет, но власть эту мы не удержим. Да, власть не удержим, потому как у нас не только людей нет и ресурсов, самое главное – у нас не имеется внятного и хорошо продуманного плана, что дальше с этой властью делать, как перестраивать страну, государство и общество. Нам нужна ясная и понятная программная платформа, без неё нам на что-либо рассчитывать не приходится от слова вообще. Одобрительно качнув головой, генерал Гудза, тяжело вздохнув, взглянул на Корнелиуса и произнёс: – Ты в этих делах сведущ куда более моего, вот и займись этим вопросом, а я помогу тебе, чем смогу. Реально нам необходима инфраструктура для обеспечения политической деятельности, без неё ничего толком не получится. Пусть она будет даже чисто номинальной, но и этого уже будет достаточно для легитимации многих наших действий в глазах, гм-м-м… электората. Сам ведь знаешь, достаточно сформировать семь процентов населения, готового взять власть в свои руки, и остальные ничего против этого не сделают. Все битвы как раз и происходят между кланами за создание поддерживающих из семи активных процентов, конкуренты же как раз наоборот – стремятся процент этот существенно срезать и присоединить себе. Много я не знаю, так что все эти политтехнологические премудрости манипуляции нам с тобой придётся изучить, в противном случае при таких-то тузах на руках в дураках со временем останемся. – Для этого мы и создаём ЦЕПСИО. Конечно, об этом следовало озаботиться куда раньше, но что есть, то есть, будем реалистами и исходить из того, что имеем по факту, – нахмурившись, буркнул Корнелиус и, поразмыслив несколько мгновений, подошёл к сейфу и, открыв дверцу, достал небольшую старомодную картонную папку и, подойдя к генералу Гудзе, взвесил её на весу, после чего, прищурив один глаз, передал её генералу. – Здесь всё, что мне удалось накопать на генерал-лейтенанта Гончаренко и его ближайшее окружение. Информация полностью проверена и совершенно достоверна, думаю, тебе они очень пригодятся в самое ближайшее время. Ухмыльнувшись, генерал Гудза взял папку и, открыв её, бегло просмотрел невероятно секретные материалы на министра государственной безопасности и, взглянув на Корнелиуса, с благодарностью произнёс: – Душевно, папка действительно бесценна. – Давай работай, надеюсь, тебе удастся перетянуть на нашу сторону генерала Гончаренко. Такая фигура в нашем активе одним махом решит многие наши проблемы. – Чем прямо сейчас и займусь, – хмыкнул Гудза и, попрощавшись с Корнелиусом, направился на выход. Покинув кабинет, генерал спустился по лестнице и, погрузившись в служебный глайдер, полетел в возглавляемое им Управление контрразведывательных операций. Через час, добравшись до своего кабинета, генерал, удобно устроившись в кресле, вплотную взялся за изучение биографии министра и его ближайшего окружения. Внимательно перечитав предоставленные данные, Гудза лишь удивлённо покачал головой, где и каким образом Корнелиус смог добыть такую подробную информацию, оставалось для него полнейшей загадкой. Такие данные на таких особо важных персон в любом государстве и любом ведомстве содержатся за семью замками, и доступ имеет исключительно ограниченный круг людей. Еще раз бегло окинув переписанные на отдельный лист фамилии заинтересовавших людей из окружения Гончаренко, генерал закрыл папку и, спрятав её в сейф своего рабочего стола, расслабленно развалившись в кресле, прикрыл глаза и стал мысленно перебирать биографию министра госбезопасности. Генерал-лейтенант госбезопасности личностью был далеко не ординарной, происходил он пусть и не из какого-нибудь старинного рода, но вполне хорошей семьи с безупречной репутацией. Отец его был унтер-офицером, прослужившим во флоте более тридцати лет и по выслуге лет вышедшим в заслуженную отставку, а мать была домохозяйкой, всецело посвятившей себя воспитанию двух сыновей, и оба они по прошествии времени стали достойными офицерами. Старший Николай был десантником, дослужившимся до звания гвардии полковника и вышедшим в отставку, а вот младший Евгений, по воле случая оказавшись в центральном аппарате Министерства государственной безопасности, сделал головокружительную карьеру, став генерал-лейтенантом, да к тому же ещё и возглавил столь важное для безопасности государства и народа ведомство. Возглавлял он это ведомство уже без малого восемь лет, что было необычайно долго, обычно этот срок не превышал полтора-два года, иногда министры задерживались на три, но не более. Причины для публики выдвигались самые разные, начиная с обвинения в коррупции и заканчивая сексуальными скандалами, но реальные причины такого положения дел в другом. Это было негласный внутриполитический межэлитный консенсус. Элита не очень-то хотела, чтобы министры госбезопасности были в курсе их дел, так как это было опасным. Знания скрытого, глубинное понимание интриг и возможности манипулирования в совокупности с теми властными рычагами, которые доступны министру государственной безопасности, делали эту фигуру исключительно опасной. Хорошо зная внутриэлитные расклады, генерал Гончаренко, виртуозно играя на противоречиях, выстроил свой имидж не очень далёкого, зато исполнительного вояки, за что и был признан наиболее оптимальной фигурой для всех. Так продолжалось и по сегодняшний день, но что-то подсказывало генералу Гудзе, что с Гончаренко всё было очень и очень не просто. Это была ничем не подкреплённая его личная интуиция, которую еще следовало проверить, если дела обстоят так, как он надеялся, то будет налажено крайне полезное сотрудничество, а если нет, то и суда нет… Проблемы будут решаться каким-то другим путём, а что таковой найдётся, генерал Гудза даже не сомневался. Возможности у него в руках были теперь крайне серьёзные. Степенно поднявшись из-за своего рабочего стола, генерал Гудза в глубокой задумчивости прошёлся по кабинету и, остановившись возле небольшой статуи Георгия Победоносца, поражающего копьём злобного змия, посмотрел на старинную карту Санкт-Петербурга. Необходимо было решаться, но Гудза всё медлил, в какой-то степени опасаясь предстоящего звонка и последующего после него серьёзного разговора с генерал-полковником Гончаренко. Сотрудничество с таким человеком обещало многое, но и преувеличивать его возможности также не стоило, он ведь был обложен со всех сторон весьма серьёзными ограничениями. В конце концов, решившись, Гудза прошёл в кабинет связи и набрал только ему известный контактный номер ведущего делопроизводителя Министерства государственной безопасности подполковника внутренней службы Александра Филинова. Вызов пошёл, абонент не отвечал на сигнал вызова, отчего Гудза начал беспокоиться и хотел было уже отключить сигнал вызова, но в этот момент на экране появилось заспанное лицо офицера, с немалым изумлением рассматривавшего Дикого Вепря. – Здравия желаю, товарищ генерал-лей… – Оставь, Александр Васильевич, обойдёмся без званий, тем более я уже довольно продолжительное время пребываю в отставке, – прервал офицера Дикий Вепрь. – Вы хоть и в отставке, но это такая отставка, что любому серьёзному старшему офицеру на зависть. Многим хорошо известно, кто сдерживает армаду вторжения иной расы, пришедшей по наши души, причём сдерживает столь успешно, что у некоторых от зависти давление скачет, а другие от злости зубами скрежещут. Большинство же в восторге готовы вам аплодировать, – выдохнул подполковник и, прикрыв ладонью непроизвольную зевоту, негромко задал вопрос: – Чем могу быть вам полезен, Константин Георгиевич? – Мне хотелось бы знать, каковы настроения в ближайшем окружении генерала Гончаренко, – спустя несколько мгновений молчания поинтересовался Дикий Вепрь, внимательно всматриваясь в лицо своего собеседника. – Разные настроения… – хмыкнув, отозвался подполковник, – разные люди, разные структуры, за ними стоящие. Всякие есть, есть и откровенные пораженцы, есть патриоты, и, разумеется, имеют место быть лица прозападно настроенные, а если уж говорить прямо, иностранные агенты влияния. Если говорить о самом министре… даже не знаю. Он вроде и патриот, с одной стороны, а с другой – агентов влияния не убирает, да и от пораженцев пока не избавляется, одним словом, и нашим и вашим получается. Внимательно выслушав Филинова, Дикий Вепрь раздумывал пару минут, после чего, пристально посмотрев в глаза подполковнику, произнес: – Александр Васильевич, я не могу тебе приказывать, но хотел бы тебя попросить оказать мне одну услугу. Передай мой контактный номер генерал-полковнику Гончаренко, захочет выйти со мной на контакт, хорошо, а если нет, то и ладно, других найдём. – Я, конечно, передам, но что дальше? – с многозначительностью всматриваясь в глаза Дикого Вепря, задал вопрос подполковник. Не став гадать и угадывать, что имел в виду офицер Министерства государственной безопасности, тот напрямик спросил у подполковника: – Что ты хочешь, Александр Васильевич? – Я хочу подать в отставку и вступить в ряды вашей армии. Надеюсь, местечко в ней для меня найдется. – Для тебя, конечно, найдётся в возглавляемом мною Управлении контрразведывательных операций, людей у меня действительно остро не хватает, но не раньше, чем через четыре месяца, ты мне сейчас очень нужен на Новом Санкт-Петербурге. Необходимо решить ряд насущных вопросов с Гончаренко, после чего выходи в отставку и вылетай на Новый Кипр, а там тебя уже будут ждать и доставят на скоростном курьере прямо на Бастион, но это в том случае, если ничего не изменится. Вдруг министр захочет видеть тебя рядом с собой, и пойдешь на резкое повышение. В этом случае его я отговаривать не буду точно, даже не надейся, тут уж с ним сам как-то договаривайся. – Хорошо, я понял, Константин Георгиевич, – с тяжёлым вздохом отозвался Филинов и, помолчав несколько мгновений, произнёс: – В ближайшие трое суток я в кабинет Гончаренко попасть никак не смогу, но через четверо суток я должен буду принести ему отчёт по делообороту за последние четыре года, подробный такой отчёт. Никогда ещё министр такого на моей памяти не затребовал, а это значит, он что-то весьма любопытное задумал, и вообще, генерал в последние месяцы вроде как притих и никаких телодвижений не учинял, а тут вдруг такой масштабный отчёт… – Ладно, Александр Васильевич, не буду тебя отвлекать, иди отдыхай, а то растолкал я тебя посреди питерской ночи. После того как отдашь… вернее, если министр аппарат связи возьмет, то сразу в течение двух суток тебе доставят новый, уже более современный. – До свидания, Константин Георгиевич. – Будь осторожен, времена нынче сложные… Попрощавшись с подполковником, Дикий Вепрь отключил аппаратуру спецсвязи и, покинув кабинет, неспешной походкой направился на стадион, где каждую субботу все старшие офицеры Управления контрразведывательных операций, разбившись на две команды, играли в футбол. Командные игры очень хорошо сплачивали собранный по нитке личный состав, чему генерал Гудза уделял самое пристальное внимание. Он и сам, невзирая на возраст, играл наравне с молодыми, и это позволяло держать себя в должном тонусе… Глава 25 Джереми Хант, более известный под именем Джордж Дюваль, сидел на террасе особняка, окружённого со всех сторон высоченными горами. С террасы открывался изумительный вид на реликтовое изумрудное озеро, но его весь окружающий пейзаж никак не волновал, он был всецело погружён в себя и свои невесёлые размышления. Он прибыл в клуб «Cercle De Lorraine» более трёх часов назад по особому приглашению на исключительно секретное собрание узкого круга лиц, контролировавших Лондонскую школу экономических и политических наук, а также избранных представителей Кестонского института. Вызов был срочный, из-за чего пришлось бросить все дела и немедленно вылететь на место, которое указал дежурный оператор. Он прибыл своевременно, но экстренное заседание по каким-то причинам всё ещё не начиналось. В связи с чем была вызвана такая спешка, Хант не знал, хотя кое-какие предположения на сей счёт у него вертелись в голове, но делиться с кем-то на эту тему он не спешил. По старой памяти его озадачили собрать, где только возможно, боевые корабли, пусть даже те, которые шли в утиль, годилось буквально всё, но давалось всё это с огромным трудом. Рейдерские группы армады вторжения основательно проредили флоты буквально всех держав и гигантских корпораций, и в открытой продаже практически ничего не выставлялось. Ханту приходилось несладко, выполняя поставленный приказ, чего стоило только желание ряда глав крупнейших корпораций нанять Иностранный легион! Для каких нужд он потребовался, Хант толком не знал, хотя были кое-какие мыслишки на этот счёт, но не более того, да и задумываться ему на эту тему особо никакого желания не имелось, да и времени тоже. Он делал то, что больше всего умел, а именно найти, достать, купить и перепродать в интересах заказчика, не забывая и, конечно, о себе любимом. В целом выполнение поставленной задачи у него более или менее получалось, но была и загвоздка, а именно ему всё никак не удавалось договориться с Бобром о деловой встрече и предложить ему хорошие условия аренды Иностранного легиона. Джереми Хант прекрасно понимал, что Бобёр был до предела занят сдерживанием армады вторжения и ему со всей этой мышиной возней было как бы не до того, но приказ есть приказ, и его необходимо выполнять, и поэтому он планировал сразу после завершения заседания вылететь к Боброву и лично с ним встретиться. Больше откладывать он не мог, с него требовали… Его невесёлые размышления неожиданно прервал появившийся дворецкий и хорошо поставленным голосом предложил всем присутствующим на террасе гостям пройти в зал заседаний. Глубоко вздохнув, Хант одним махом допил бокал белого сухого вина и, поставив его на стол, медленно поднялся и направился в зал. Здесь он был впервые, но хорошо знал планировку этого закрытого клуба для высших представителей конгломерата финансово-промышленных кланов. Ещё полгода назад он и помыслить не мог хоть когда-нибудь попасть на закрытое собрание клуба, о существовании которого не только обычные обыватели ничего не знали, о нём не догадывалось абсолютное большинство представителей элиты. Это был огромный карьерный прыжок, о котором Хант и помыслить не смел, но самым непостижимым образом это вдруг произошло, и всё это благодаря Боброву. Вернее, послужило его согласие на предложенное крайне рискованное дело. Хант сделал свой выбор и ни на секунду об этом не пожалел, он стал очень богат, влиятелен и, что самое главное, его ввели в наследственную элиту, а это удавалось исключительно в редких случаях, и то за особые заслуги. Войдя в зал, Хант не успел как следует оглядеться по сторонам, как вдруг рядом с ним появился статный лакей и, с достоинством поприветствовав нового гостя, попросил проследовать за ним, а спустя полторы минуты он присел за накрытый столик. Пожелав приятно и, главное, с пользой провести сегодняшний вечер, лакей, откланявшись, удалился. Краем глаза осмотревшись, Хант присел и стал ожидать, когда остальные члены закрытого элитарного клуба займут свои места. Это продолжалось ещё некоторое время, и когда свободных мест в зале не осталось, все присутствующие лакеи удалились, и немного усилилось освещение, после чего на сцену вышел почётный председатель клуба сэр Ричард Кальваронни и, сделав пару глотков чистой артезианской воды, заговорил: – Добрый вечер, почетнейшие члены нашего тайного клуба «Новый век». Когда-то наши предки решили организовать негласную площадку для согласования наших общих интересов, для чего и были созданы несколько особо секретных альтернативных научных лабораторий по соционике, психологии, управлению, изучению будущего и возможных его вариантов и много чему ещё, благодаря чему мы много чего добились с вами. Оратор умолк на несколько мгновений и, оглядев присутствующих, тяжело вздохнув, заговорил вновь: – Да, многоуважаемые дамы и господа, мы многого добились, но вынужден констатировать один весьма прискорбный факт, ради донесения его до вас и пришлось созвать экстренное заседание клуба. К тому же должен вас проинформировать, совет клуба так же экстренно ввёл в состав нашего постоянного состава пять человек, описание причины столько необычного нашего решения каждый из вас получит в индивидуальном порядке. Поверьте мне на слово, все эти люди неоднократно словом и делом подтверждали свою преданность нашим идеалам. Из-за спешки эти люди не успели пройти ритуал посвящения, но мы это непременно сделаем сегодня после завершения нашего экстренного заседания, ну а теперь перейдём непосредственно к тем причинам, ради которых мы и были вынуждены вас созвать, оторвав от важных дел. Сэр Кальваронни продолжил говорить, и чем дольше он говорил, тем более беспокойным становился Хант. Нет, он и до этого многое знал сам, имея доступ к очень многим секретам Центрального разведывательного управления, но то, что он слышал сейчас, в некоторой степени даже напугало… – И таким образом все наши лучшие аналитические умы пришли к следующему заключению: господин Бобров и его штаб целенаправленно действовали так, чтобы не уничтожить армаду вторжения, а нейтрализовать её на какой-то определённый период времени, что им в полной мере удалось. Свою основную стратегическую задачу они полностью выполнили, сохранив в целости и сохранности свой основной ударный костяк, а он, должен вам заметить, весьма внушителен. Справиться с ним мы физически не в состоянии, даже вместе с союзными флотами. Это грозная сила, не подчинённая никому, и в этом заключается одна из наших общих проблем, но с этим мы непременно справимся, план разработан, и работы идут в этом направлении. Сейчас у нас есть куда более насущная задача, но об этом вам расскажет профессор Миллер. Сэр Кальваронни покинул трибуну и, спустившись со сцены, ушёл куда-то за ширму, а на его место неспешной походной направился рассеянный человек со всклокоченной шевелюрой непослушных волос и в пусть очень дорогом, но всё же несколько помятом костюме. Профессор выглядел весьма оригинально, но Хант, в отличие от многих других присутствующих в зале, Миллера знал, пусть не лично, а о его работах и работах его научно-исследовательского института, занятого в области изучения соционики, социопсихологии, нейробиологии, а также ещё целого ряда смежных научных дисциплин. Работы его института никогда и нигде не публиковались в открытых источниках, так как предназначались исключительно узкому кругу лиц. Профессор Миллер был одним из выдающихся людей современности, о существовании которого большой мир ничего не знал и не ведал… Подойдя к трибуне, профессор, основательно разложив свои материалы и слегка прокашлявшись, негромко, но весьма отчётливо заговорил: – Дамы и господа, с прошлого заседания нашего достопочтенного клуба прошло не так уж много времени, но, несмотря на это, в мире произошли очень серьёзные изменения, и изменения эти, мягко говоря, неприятны. Вторжение армады в человеческие миры фактически парализовало и производство, и торговлю между мирами. Говорю прямо, грандиозное обрушение неизбежно, поддерживать относительно высокий уровень жизни основной массы населения на территориях наших мы уже не в состоянии, не говоря уже о странах третьего мира. Агенты иной расы и их вассалы постарались на славу, да и мы в не меньшей степени этому поспособствовали. Да, дамы и господа, нас развели как лохов, пообещав с три короба, а по факту использовали нас, нам самим же во вред. Скажем прямо, избежать глобальных потрясений нереально в принципе, наша задача – максимально оптимизировать наши потери. Да, господа, на первом этапе возникнут серьезные трудности с доступом к современной медицине и медикаментам в странах третьего мира, а также серьезные перебои с продовольствием. Эти проблемы неизбежно ударят и по нам самим. Мир в любом случае разделится на несколько экономических зон, но для того чтобы застолбить наши с вами интересы, необходимо прямых наших конкурентов ввергнуть в разруху и хаос. Пока они будут тратить свои ресурсы на восстановление, мы будем заниматься собой и формировать новое для нас всех будущее, но, разумеется, не для всех. Места в будущем ограничены, в будущем ядре цивилизации останутся лишь примерно двадцать пять государственных образований, на большее у человечества банально не осталось ресурсов. Причин тут много, но самое главное – энергия, вернее её острая недостаточность. Да, дамы и господа, война с иной расой и армадой вторжения, а до этого пиратский разгул основательно подточили источники энергии. Умолкнув на некоторое время, профессор оглядел притихший зал и в глубокой задумчивости перевернул несколько листов текста своего доклада и, вздохнув, с печалью в голосе заговорил вновь: – Да, господа, у нас с вами огромные проблемы, мы надорвались, нам нужна передышка, во время которой нам предстоит решить очень многое, по сути, нам предстоит перестроить весь наш уклад, хотя цена этого будет весьма велика, но и не так дорого, как может показаться на первый взгляд, но есть одно препятствие. Очень важно не допустить в России легитимную смену власти. Таким образом мы решаем сразу несколько наших проблем. Во-первых, это обеспечит приток капиталов в наши финансовые институты, а во-вторых, мы получим затяжное гражданское противостояние, где для того, чтобы его как можно дольше затянуть, необходимо будет подкидывать дровишки и тем, и другим, и третьим. Хартленд должен пылать, как и арабский мир и Китайский дракон. Под прикрытием этого мы и зачистим своё население, избавившись от отморозков и прочего биологического мусора с дармоедами. Таким образом, мы освободим столь необходимые ресурсы, занятые для обеспечения определенного уровня жизни отбросов, и, соответственно, урежем для них доступ к современной медицине. Поймите, господа, идёт жёсткая борьба за будущее, и борьба эта беспощадна. Для того чтобы нам перестроиться и стать лидерами в будущем, жизненно необходимо пойти на серьёзные жертвы. Если у вас есть вопросы, задавайте, я постараюсь вкратце на них ответить. Хант, вдумчиво вслушивавшийся в каждое слово, на несколько мгновений замер, борясь в глубине души с самим собой, после чего, медленно поднявшись, внимательно посмотрел в глаза учёного и негромким голосом задал ему вопрос: – То, что вы сказали, очень интересно и заслуживает особого внимания, да и вопросов вызывает огромное число, но я задам лишь один вопрос. Скажите, по какой причине вы вывели за скобки армаду вторжения иной расы, ведь она ещё не побеждена и способна нанести человечеству поражение, да к тому же противник способен перебросить подкрепления. Профессор, пожевав губами, также внимательно посмотрел на отставного разведчика и, прищурив правый глаз, ответил: – Да, я этот момент опустил сознательно, так как все наши аналитические выкладки показывают, что армада вторжения надорвалась, как и противник в целом, если бы это было не так, враг давно бы усилил армаду, выслав сильное подкрепление, но этого ведь так и не случилось. На этот счёт, конечно, расслабляться не следует, но и только. Русские занимались армадой вторжения, прошу заметить, весьма успешно занимались, вот пусть и продолжают ею заниматься. Что касается опасений насчёт того, что русские завладеют какими-нибудь особыми технологиями, которыми мы не владеем, то не стоит особо переживать по этому поводу. У нас на Новом Санкт-Петербурге агентов влияния пруд пруди, найдём управу на любые изыски, но надо понимать, что самое главное – сделать власть в России в глазах всего остального мира, и в особенности в глазах самого русского народа, нелегитимной, чем сейчас мы вплотную и занимаемся. – Благодарю за ответ, профессор, – отозвался Хант и, присев на стул, продолжил внимательно слушать Миллера. После того как он присел, посыпались вопросы от других членов закрытого клуба. Многих из них Джереми Хант знал или слышал о них краем уха. Были и такие, о которых он ничего не знал, но судя по заданным вопросам, люди эти были ой какие непростые. Вопросы профессору Миллеру продолжали сыпаться чуть более часа, после чего он удалился, и на освободившуюся трибуну вышла пожилая женщина и зачитала свою речь. Её доклад касался образования и манипуляторного управления обществом и поведением людей через современные технологии в образовании, которые необходимо внедрить. Всё это продолжалось почти семь часов, и когда удалился последний выступающий, изрядно утомлённый Джереми Хант поднялся и направился на выход, но не дошел до двери зала, когда к нему подошёл один из лакеев и предложил проследовать за ним. Некто хотел с ним поговорить в приватной обстановке. Поднявшись на третий этаж, где располагались гостевые покои, лакей привёл Ханта в один из номеров и удалился. Помещение, где оказался отставной разведчик, было небольшим и, по всей вероятности, являлось переговорной комнатой, где уровень защиты от прослушивания был высший. В свою бытность кадровым сотрудником Центрального разведывательного управления он с такими помещениями некоторое время дело имел, вот только кроме него самого в помещении не было никого. В некоторой задумчивости Хант подошёл к столу и, отодвинув деревянный резной стул, присел на него и стал ожидать того человека, который хотел с ним поговорить. Ждать пришлось чуть более получаса, во время которых отставной разведчик многое передумал, но так и не смог определить для самого себя, кто конкретно хотел его видеть. По прошествии получаса входная дверь открылась, и в кабинет вошёл довольно пожилой мужчина, от вида которого у Джереми Ханта едва не отвисла челюсть от изумления, но мгновенно взяв себя в руки, он поднялся и сделал несколько шагов навстречу. – Добрый вечер, сэр. Честное слово, не ожидал вас встретить в клубе, для меня это большая неожиданность, – честно признал Хант, внимательно изучая лицо первого заместителя директора Центрального разведывательного управления, буквально на днях назначенного на эту должность и считавшегося ставленником не только президента, а целого конгломерата промышленников Севера. – Добрый вечер, Джереми, – отозвался заместитель директора Джон Ди Морро и, тяжело вздохнув, предложил присесть за стол. Хант присел первым, а следом грузно присел и Морро. Поворочавшись несколько мгновений, он поднял свой тяжёлый взгляд на своего собеседника и заговорил: – По завершении нашего разговора тебе, Джереми, предстоит обязательный ритуал вступления в наш тайный клуб для избранных. Ситуация такова, что я был вынужден нарушить целый ряд наших традиций, чтобы с тобой встретиться, не вызывая при этом каких-либо подозрений, и на это были веские причины. Карл Густавсон, через которого мы давали вам весьма деликатные задания, погиб во время несчастного случая. Это официальная версия, а по факту его ликвидировали, причём сделали это демонстративно. Для чего и зачем и, главное, кто и с какой целью, непонятно, хотя, конечно, некоторые предположения уже имеются, люди работают, но из-за этого нарушились несколько очень важных контактов, в том числе и с вами. Скажите, на каком этапе находится работа по найму Иностранного легиона, находящегося в подчинении господину Боброву? – Пока толком никак, если быть честным, – выдохнул Хант. – Бобров – человек далеко не глупый, да и советники у него люди более чем серьёзные, пока он не дал своего принципиального согласия, но и не отверг с ходу моё предложение. Он пообещался провести все расчёты и только после этого готов будет со мной встретиться на нейтральной территории. Пока он со мной на связь не выходил, так что приходится ждать. – Гм-м-м… Это дело крайне желательно ускорить, этот легион нам необходим довольно в скором времени, да и Боброву он не слишком-то и нужен, – проронил Ди Морро и, помолчав несколько мгновений, продолжил: – Джереми, армада армадой, но и без неё у нас полным-полно проблем, внутриэлитные противоречия настолько сильны, что дальше некуда, и что характерно, никто не хочет идти на компромисс, а значит, драке быть, это неизбежно. Помимо легиона, надо будет намекнуть Боброву, что ему по силам взять власть на Новом Санкт-Петербурге, и никто особо против выступать не будет. Не надо что-то там объяснять или пояснять, достаточно сделать проброс и посмотреть на его реакцию, для начала этого будет вполне достаточно. Наши аналитики предполагают, что такие мысли в голове Боброва должны быть непременно, но так ли это, мы не знаем, так как психологического портрета на него у нас как такового нет, слишком он закрыт. Вообще, странная ситуация, мало того что про самого Боброва мы знаем… да, в сущности, ничего не знаем, так ещё к тому же у нас нет никакой информации из его ближайшего окружения. – Уж не надеетесь ли вы, что я смогу попасть в ближайшее окружение Боброва?! – опешил на мгновение Хант. – Нет, ну что вы, в самом деле, это невозможно в принципе, но вот вам точно стоит к Боброву приближаться, всякий раз заинтересовывая выгодными проектами, с чем мы вам поможем. Понимаю, вы и так сделали для этого всё возможное, но сейчас от вас требуется качественно углубить сотрудничество. Сами понимаете, от такой возможности никто, находясь в здравом уме, не откажется, ведь у нас нет кроме вас вообще никого, кто бы хоть как-то соприкасался с Бобровым.