– Нет, что ты, наследник! – воскликнула Марго. – Хоть они и имеют различную кодировку, на взлом у меня уйдёт не более десяти суток. Ничего там для меня сверхординарного нет. Кодировка в массе своей человеческого происхождения, так что ничего особенного. – Но ведь есть и те, которые произведены врагами, и вот они меня в первую очередь интересуют. Надеюсь, тебе удастся провести их расшифровку, – выдохнул Бобёр и, ощутив сухость в горле, налил в стакан воды и выпил маленьким глотками. – Вот как раз с ними у меня и нет никаких трудностей, эти базы данных закодированы по древней системе, которой мы завладели во время рейда по метрополии противника. Они уже сейчас расшифрованы на четверть. – И что в них содержится? – живо отреагировав, поинтересовался полковник, не скрывая своего волнения. – Да, в общем-то, ничего особо значимого, на мой взгляд: база данных снабженцев, занимавшихся обеспечением жизнедеятельности внедрённых перевёртышей. Самое интересное здесь – это многочисленные схемы контрабанды по всем человеческим мирам, связи, контакты и такса таможенных чиновников различного уровня, ну и, разумеется, огромный массив компромата, как же без него. Пожалуй, что такой большой базы данных на контрабандистов и тех, кто на этом тем или иным образом руку греет, нет ни у одной спецслужбы. Вот только что это нам даст, не очень-то и понятно, ведь эти данные на год устарели, хотя, конечно, если подходить к делу с умом, немалую пользу поиметь с этого можно. Внимательно выслушав Марго, Бобёр задумался на довольно продолжительное время и, придя к кое-каким выводам, негромко ответил: – Да, если к делу подходить с умом да предварительно основательно подготовиться, то вполне реально раскрутить грандиозный по своим масштабам скандал. Такой компромат способен потрясти до основания всех, да так, что мало никому не покажется, но это слишком просто, думается мне, действовать надо куда хитрее. Вообще, как мне кажется, эти материалы мне пригодятся, и довольно скоро. – Да, это опасная информация, слишком многие на контрабанде и выводе капиталов огромные капиталы зарабатывают, так как тут речь идёт о гигантских суммах, – в глубокой задумчивости проговорила Марго и через несколько мгновений продолжила: – Всё же надо учитывать, что контрабанда есть один из инструментов скрытого управления и манипулирования, как, впрочем, и организованный криминальный мир и много что ещё. – Да, Марго, я это хорошо знаю, именно по этой причине к делу надо подойти с особой тщательностью, бить надо один раз и насмерть, иначе никак. Вообще, сейчас меня в первую очередь интересуют те структуры наднационального согласования и принятия решений, а также кто представляет их интересы на Новом Санкт-Петербурге. Как мне представляется, именно эти люди и стоят во многом за крупным криминалом, а также в сфере теневого вывода огромных денег и природных ресурсов из страны. Грубо говоря, мне требуется на каждого, кто тем или иным образом причастен к контрабанде и выведении денег за рубеж, отдельная папочка-досье, где имеется компромат. Пока только на тех, кто живёт на Новом Санкт-Петербурге, остальные уже позже… – Хорошо, наследник, после полной дешифровки баз данных я составлю анкеты, как на отдельные личности, так и на целые организации со схемами интересов, противоречий и прочими необходимыми деталями для квалифицированного принятия командно-управленческих решений. Если рассматривать трофейную базу данных, то в этом смысле ей, пожалуй, цены нет, – спустя несколько мгновений признала Марго и, выдержав короткую паузу, с сочувствием задала вопрос: – Как ты себя чувствуешь, наследник, надеюсь, уже лучше? – Могло быть и лучше, – с тяжёлым вздохом отозвался Бобёр, – но если сравнивать с тем, что было ещё три дня назад, так смело можно утверждать, мне уже очень даже неплохо. Одним словом, иду на поправку, вот только что выйдет в итоге, не очень-то и понятно. – По крайней мере, никаких проблем с твоим здоровьем не фиксируется, судя по показаниям приборов, всё находится в пределах нормы, что довольно странно на самом деле. Хотя оно и к лучшему, так как никаким ныне известным способом определить, подключён ли ты к брейнету, невозможно в принципе. Видимо, в этом и заключается особенность админа, но не уверена, следует изучить всех остальных, кто, вероятно, будет подключён к брейнету, – задумчиво проворчала Марго, изобразив на этот раз какого-то полусумасшедшего философа, заложившего руки за спину и прохаживающегося на возвышении и читающего какие-то заумные лекции на непонятные темы большой аудитории. – Непременно изучим, как же без этого, – выдохнул Бобёр, – вот только для этого необходимо вернуться на Бастион, но сначала надо достроить верфь и запустить процесс автоматической перестройки боевых кораблей. – Не вижу никаких сложностей, процесс запущен и не займёт много времени, так как доставленная нами верфь имеет современную модульную конструкцию. Если не случится какого-нибудь форс-мажора, то за трое суток, со всеми нашими делами. – Ладно, Марго, заболтались мы, пора поработать, те расшифрованные данные на контрабандистов и криминальные схемы с Нового Санкт-Петербурга скинь мне, хочу глянуть, что там есть для нас интересного, вдруг да толк реальный выйдет, – распорядился полковник, ощущая, как улетучивается остаточный фон прошедшей головной боли, он вновь был готов работать в полную силу. – Только учти, это лишь обрывочная информация, ведь процесс дешифровки ещё в полной мере не завершён, – предупредила Марго и умолкла, предоставляя право наследнику самостоятельно заниматься тем, что ему на данный момент интересно. Поудобнее устроившись в кресле, полковник открыл папку и всецело погрузился в изучение расшифрованных материалов. Материалы были сырыми и не переработанными и уж тем более толком не систематизированными, да к тому же пестрели многочисленными пробелами, но и то, что имелось, впечатляло. В его руках оказались документы, подтверждающие причастность громких имён к мутным делишкам, а также счета, пароли, явки, контакты и криминальные схемы очень многих известных на Новом Санкт-Петербурге людей. Их деловые связи с международным так называемым финитерном либерально-глобалистского толка уже отрицать было невозможно, факты имелись неопровержимые. В списках имелось много громких имён, но ещё больше в них находилось тех, кто оставался в тени. Многое в этих документах было такое, что непременно могло отправить кое-каких влиятельных лиц прямиком на эшафот без права на амнистию. В них имелись криминальные схемы завладения государственными активами и рейдерских захватов частной собственности, а также вывода огромных капиталов за границу. Громких имён, находившихся у всех на слуху и на публику имевших безупречную репутацию, было немало, но всё же основную массу составляли те, кто особо не отсвечивал, причём что характерно, некоторые из них числились в стане так называемых патриотов. По факту получалось, что реальная картинка в корне отличалась от той, которая предлагалась основной массе обывателей и слоёв куда выше среднего причем, что характерно, обе эти картинки отличались друг от друга разительно. Влияние и негласный контроль правящих кругов в определённых сферах можно было назвать практически тотальным, это в первую очередь касалось средств массовой информации, давно превратившихся не в СМИ, а в СМРАД, а конкретно в средства массовой рекламы, агитации и дезинформации, ну и, разумеется, образование, массовая культура и неусыпный контроль за социальными лифтами. Практически любой карьерный рост в административной вертикали, что в госаппарате, что в частных структурах, находился под строгим присмотром. Да и сама административная вертикаль выстраивалась таким образом, что пожирала саму себя, и наверх вырывались не самые умные и одарённые, а самые подлые, изворотливые и беспринципные приспособленцы. Оттого и частенько в элитных кругах заводились высокопоставленные предатели и изменники, ради сохранения своего положения готовые пойти на любую подлость и низость, и таковых в этих кругах Нового Санкт-Петербурга хватало с избытком. Полковник в глубокой задумчивости поднялся и прошёлся по рубке, продолжая осмысливать только что просмотренную информацию. Пусть она и носила на данный момент обрывочный характер, но реально сорвала покрывало, за которым скрывалась реальная картина происходящего, и над этим следовало основательно поразмыслить… В таких условиях взять и прилететь на Новый Санкт-Петербург, пусть и с целой армадой боевых кораблей и верных соратников, и взять власть было как минимум глупо. Ну, прилетели, ну, допустим, взяли власть в свои руки и даже смогли многое перестроить, так ведь и до него это проделывали, и не раз. В истории Российского государства таких примеров хватает, через какое-то время все достижения обнулялись следующими поколениями элиты, и в этом заключалась глубинная проблема российской государственности. Что-то со всем этим наследием необходимо было делать, но не с кавалерийского наскока, разумеется. Революции и прочие «прелести» сноса правящего режима были далеко не лучшими вариантами, так как народ, в прошлом перенёсший многочисленные жертвы и лишения, пребывал в глубоком посттравматическом состоянии. Тут следовало подходить с совсем иными подходами, исходя из врачебного принципа «не навреди», в чём и состояла самая большая сложность. Многие в разные времена пытались разрешить эту проблему, но мало выходило толку. Причин тут на самом деле более чем хватало, в том числе и внешних. В этой точке, как ни странно, сходились противостоящие друг другу силы. С одной стороны, международные наднациональные, в том числе религиозные, структуры всеми силами стремились не позволить русскому народу быть единым, они стремились его расчленить, внедряя многочисленные противоречия и развивая внутренние конфликты, а с другой – этому во многом способствовала своя собственная элита, во многом состоящая из инородцев. Она опасалась утери своего наследственного положения, но с завидной регулярностью положение это теряла, потому как связь со своим глубинным народом разрывает. Вся эта совокупность факторов и является краеугольной проблемой российской государственности и русского народа в целом, являющегося ядром и становым хребтом огромных жизненных пространств, а если рассматривать вопрос шире, то и вообще становым хребтом не просто белой расы, а всего человечества как отдельного биологического вида. Именно по этой причине любые поползновения обособиться от всех остальных в коконе своих проблем всякий раз приводят к тяжёлым последствиям. – Слушай, Марго, по возможности ускорь расшифровку трофейных материалов, они мне на Бастионе очень пригодятся. Только необходимо переработать по отдельным папкам и заодно составить схему интересов различных элитных группировок. Кто за кем стоит, кто с кем и на каких принципах сотрудничает, кто с кем враждует и какими владеют или управляют чужими активами. Также интересует, кто кому приходится и по какой линии родственником, а также кто имеет родственные связи среди иностранных элитных кланов. – Хорошо, наследник, я подготовлю требуемые материалы, они будут готовы к нашему возвращению на Бастион, – спустя несколько мгновений отозвалась Марго и, демонстративно вздохнув, задала вопрос: – Наследник, ты, надеюсь, понимаешь, что такая информация является токсичной? – Конечно, Марго, я это понимаю, но без знания всей этой родоплеменной паутины разобраться во всей этой хитро сплетённой паутине невозможно в принципе. Как теперь я отчётливо понимаю, многие вещи в международной, да и не только, политике во многом определяются биологическими причинами, так сказать, внутривидовая конкуренция в действии, – с чувством выдохнул полковник и после короткой паузы продолжил: – Вот только теперь внутривидовая конкуренция отяготилась высокоразвитым искусственным интеллектом и разумом, если рассматривать в совокупности, то получается весьма любопытная картина. Тот, кто наилучшим образом отработает взаимодействие человеческого и искусственного интеллекта и разума, тот и вырвется вперёд в этой эволюционной гонке. Разумеется, тот, кто в ней победит, и получит преимущественное право размножения и доминирования. Грубо говоря, мы имеем дело с принципиально новой формой внутривидовой конкуренции и даже новой ступенью эволюции. Как оно будет дальше, непонятно вообще, ведь в сущности последствия всего этого непонятны. – Ага, особенно учитывая появление брейнета, – неожиданно ехидным голосом проговорила Марго. – Эй, Марго, вот только ревновать не надо, тебе не идёт, – в тон ей отозвался полковник и, чуть погодя примирительно подняв руки, негромко заговорил: – Это, конечно, была шутка, но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, ну а если серьёзно говорить, то в чём разница между брейнетом и, к примеру, нашим с тобой общением? – Разница существенная, – нехотя буркнула Марго, – брейнет – это целая сеть, состоящая из биологического вида, каким, собственно говоря, и является человек, и искусственно выведенного разума, а я индивидуально созданный и прикреплённый к тебе наставник высшего уровня. И попрошу более меня с сетью не путать, мы принципиально различны. Сеть – это что-то вроде коллективного разума или безумия, что также имеет место быть, а я единственная и неповторимая индивидуальность! Что называется, ощути разницу. Спорить с Марго полковнику не хотелось совершенно, но определённую её правоту он был вынужден признать, но вместе с тем и определённые выводы сделать тоже. С искусственным разумом договориться в принципе невозможно, и это следовало на будущее обязательно учитывать, сотрудничать с ним – да, взаимодействовать с ним и даже противостоять враждебным группировкам – ещё раз да. С ним многое можно было делать, но только не договариваться… – Ладно, Марго, давай работать, дел у нас полным-полно, а мы тут на темы отвлечённые разговариваем, – нехотя буркнул полковник, тем самым прекратив разговор, к которому ещё готовым не был. Глава 30 Вставать не хотелось, прошедшие две недели вымотали полковника до сильнейшего нервного истощения. Захват эвакуационной базы иной расы, как и ожидалось, особых проблем и неожиданных неприятных сюрпризов не преподнес, истощение было следствием возведения автоматической верфи в космосе на границе гигантского астероидного пояса. Вот тут пришлось основательно помучиться, то одна трудность возникала, то другая, а то и по несколько одновременно наваливались. Было крайне трудно, но он справился за четверо суток, хотя и пришлось отвлекаться на проведение консервационных работ на захваченной базе. Что делать с перевёртышами на данный момент, вопрос на повестке дня не стоял, заниматься непосредственно ими времени уже не имелось. Бобёр предпочёл пока оставить всё как есть, перевёртыши так и остались пребывать в криокамерах в наглухо забаррикадированных помещениях. Другое дело – доставшиеся архивы перевёртышей… Все они занимали в различных государствах весьма высокое положение и вели свои личные архивы. Результаты расшифровки общей базы данных и личных архивов перевёртышей вскрыли очень много такого, что полковник даже вообразить не мог. Всё это требовало серьёзного изучения, и весь полёт на Бастион он спал лишь урывками. Объём важнейшей информации был очень велик. Связи, организационные структуры и механизмы коллективного обсуждения и принятия решений наднациональных теневых структур, а также персоналии заставляли погружаться во всё это всё глубже и глубже, открывая для себя всё новые и новые грани мирового политического Олимпа. Хотя его в первую очередь интересовали расклады на Новом Санкт-Петербурге… Широко зевнув, полковник открыл глаза и со стоном поднялся с кровати и, щурясь, направился в санузел, чтобы привести себя в порядок, через час он должен был прибыть на Бастион. Набрав ванну горячей воды, он залез в неё и погрузился в воду по самый подбородок. Пролежав минут десять, Бобёр постоял пару минут под струями холодной воды, обтёршись полотенцем и натянув новенький комбинезон, направился в рубку. Скопировав обработанные трофейные данные и на скорую руку собравшись, погрузился на десантный бот и вылетел на Бастион. Его корабль должен был приземлиться на космодроме несколько позже. Миновав все системы контроля и безопасности, его бот приземлился невдалеке от входа в подземный город. Вход этот был тайный, предназначенный для эвакуации высших чинов колонии. Спустившись на самый нижний уровень, он открыл замаскированную бронированную дверь, ведущую к подземному озеру. Ему требовалась серьёзная разрядка и восстановление физических психических сил, слишком он измотал себя в последние месяцы. Да и перед разговором с генералом Гудзой и Корнелиусом необходим был отдых. Переплыв на другой берег, полковник поднялся по мраморной лестнице в беседку и, раздевшись, с разбегу бросился в воду. Спустя несколько минут он ощутил благотворное воздействие лечебной воды, его организм быстро восстанавливался. Пробыв в воде чуть более часа, полковник, наконец ощутив бурный прилив сил, выбрался из озера и, быстро одевшись, направился в административный корпус. Идти было легко и приятно, мысли текли ровным потоком, он был готов к предстоящему серьёзному разговору, а тот и вправду обещал быть непростым. Прибыв в административный корпус, полковник вошёл в малый зал совещаний и, устроившись в кресле председателя, глубоко задумался, до начала оставалось ровно десять минут. Несмотря на лёгкость во всём теле, полковник всё же где-то на глубинном уровне ощущал некое беспокойство, как-никак, а генерал Гудза и Корнелиус вели его давно, фактически с самого начала его истории. Они были его кураторами и во многом предопределили его будущее и в каком-то смысле продолжали быть его кураторами, и это необходимо было изменить… – Здравия желаю, командующий, – неожиданно послышалось приветствие, исходящее от входной двери. Подняв голову, полковник увидел Гудзу с Корнелиусом и, приветливо улыбнувшись им, поднялся и, пройдя к ним, протянул руку для приветствия. – День добрый, господа. Безмерно рад вас видеть в добром здравии. Признаться, соскучился я по вам, ведь с нашей последней встречи прошло довольно продолжительное время, хотя, конечно, скучать мне не приходилось, в дела был погружён по самые уши. – Да и мы так же, – с едва уловимым сомнением в голосе отозвался Корнелиус. Понимающе кивнув, полковник, внимательно посмотрев на своих бывших кураторов и глубоко вздохнув, обратился к ним: – Проходите, товарищи офицеры, и присаживайтесь, нам с вами всерьёз надо поговорить. Не дожидаясь реакции, полковник прошёл к круглому столу и, вновь устроившись в кресле председателя, вгляделся в задумчивые лица генерала Гудзы и Корнелиуса и, подумав несколько мгновений, решил начать говорить первым. – Господа, со всей ответственностью заявляю, угроза продолжения вторжения иной расы в человеческие миры снята. Наступления армады вторжения ожидать не следует, по крайней мере в ближайшие несколько лет. Почему так, объяснить в полном объёме, простите, не могу, о причинах этого я пока умолчу, но скажу одно: противнику в самое ближайшее время будет не до того. Хотя, конечно, и расслабляться не следует, но часть флота вывести в резерв уже можно, атаки не будет. – Гм-м-м… Позвольте полюбопытствовать, а откуда такая уверенность и на чём она основана? – прищурив правый глаз, поинтересовался генерал Гудза, в голосе которого имелось немалое сомнение. – Константин Георгиевич, на данный момент я многое сообщить вам не могу, за исключением одного момента: в самое ближайшее время инфраструктура, обеспечивающая армаду вторжения, будет до основания разрушена. После этого о каком-либо продолжении полномасштабного вторжения не может быть и речи, по крайней мере один календарный год уж точно, – слукавил полковник, вдруг ощутив, как что-то в нём самом неуловимо меняется. Что с ним происходило, он и сам толком не понимал, но что-то точно стремительно изменилось. Краем уха вслушиваясь в то, что говорят по очереди Гудза и Корнелиус, полковник одобрительно покачивал головой и время от времени вставлял свои реплики, хотя это было с его стороны скорее игрой. Он вслушивался в себя и свои какие-то необычайные ощущения, а они и вправду были необычными, ничего подобного ему ещё испытывать не приходилось… Прошло более десяти минут, когда полковник, не ожидавший ничего подобного, отчётливо услышал мысли генерала Гудзы и Корнелиуса, причём он одновременно различал разговорную речь и мысли, и что характерно, они далеко не всегда между собой совпадали, а порою друг другу противоречили. По сути, они говорили ему совсем не то, что на самом деле думали. Брейнет заработал, пусть пока это было самое начало, но и без этого перспектива впечатляла. Перебирая мысли своих бывших кураторов, полковник в какой-то момент обнаружил у них обоих мысли касательно заговора, и что характерно, в нём участвовали не только генерал Гудза и Корнелиус, но и контр-адмирал Ивашутин, недавно сдавший дела Иностранного легиона и вместе с частью офицеров вернувшийся на Бастион. Ивашутина в зале заседаний не было, но полковник услышал и его мысли, а также по исходящему сигналу обнаружил его местоположение. Помимо контр-адмирала он увидел и всех тех, кто проходил вакцинацию, и в особенности тех, кто в скором времени должен был совершить внутренний скачок, после которого каждый из них и войдёт в брейнет. Эти трое, сговорившись между собой, составили некий комплот. Особых планов у этой троицы пока не было, за исключением того, что они должны были в скором времени встретиться на Терме с начальником Управления контрразведывательных операций Коржановым и министром госбезопасности генерал-полковником Гончаренко, а также генерал-лейтенантом Корзуном, являющимся первым заместителем Генерального штаба. Инициатором заговора, как ни странно, оказался генерал Гудза, и причиной этому явились глубоко засевшие опасения касательно своего бывшего подчинённого, он опасался того, что тот со временем превратится в монстра. – Я вас понял, господа. Не знаю, кто бы на вашем месте смог сделать большее, думаю, никто. Мы все последние несколько лет жили, словно на раскалённом вулкане, и теперь пришло время немного передохнуть. Именно по этой причине сдайте дела своим заместителям и слетайте на пару недель куда-нибудь на отдых. Передохните, ведь у нас с вами ещё впереди дел немало. Передохну и я, так как не просто устал, я вымотался. Нам всем требуется некоторая пауза. Генерал Гудза с Корнелиусом мимолётно перебросились взглядами, и, посмотрев на Боброва, Корнелиус негромко заговорил: – Да, пожалуй, соглашусь, мы все устали, и нам действительно стоит сделать небольшую паузу и передохнуть, слишком мы заработались. Да и оглядеться надо, чего мы по факту добились и каких высот достигли, а уже потом необходимо задуматься над тем, куда дальше курс держать. Одним словом, надо подумать над своим… вернее, нашим общим будущим. Обратив внимание на оговорку, полковник хмыкнул про себя и, помолчав несколько мгновений, заговорил: – Товарищи, прежде чем отправиться в краткосрочный отпуск, сходите в канцелярию и оформите надлежащим образом отпускные документы с указанием вашего маршрута и адреса вашего пребывания, после чего в кассе получите полагающиеся отпускные, а они, поверьте, будут немалыми. Хватит практически на любые излишества. – Благодарю, командующий, отдых мне действительно требуется, – выдохнул Гудза и, поднявшись вместе с Корнелиусом, попрощался, и они покинули малый зал заседаний. Оставшись в одиночестве, полковник поднялся и в задумчивости прошёлся по залу. Новые возможности, с одной стороны, впечатляли до глубины души, а с другой – в какой-то степени напугали, но в любом случае с этой новой способностью необходимо было разобраться, и чем скорее, тем лучше. Вернувшись в кресло и приняв наиболее удобную позу, полковник погрузился в себя и занялся изучением своих личных ощущений. Через какое-то время разобравшись, он вывел общую схему с отметками тех, кто вот-вот должен был войти в формируемый брейнет, и мысленно потянулся к ним, и неожиданно в один момент сразу несколько десятков людей, находящихся в совершенно разных местах, вошли в сеть. Внимательно рассматривая все эти отметки вхождения, полковник внезапно с некоторой оторопью в душе осознал, что он видит не только тех людей, которые, сами не осознавая этого, вошли в брейнет, но и всевозможные устройства, управляемые силой мысли, привязанные к этим людям, а также их связи с периферийными устройствами. Приглядевшись более пристально, Бобёр в немалой степени изумился, перед ним вырисовывалась очень любопытная картина. Существенная часть периферийных устройств тем или иным образом следили за гаджетами, управляемыми силой мысли своих владельцев, и собирали на них данные, но не только. Среди этих периферийных устройств имелись и такие, которые не просто были задействованы в психологических операциях, они целенаправленно работали в области опосредованного наведения когнитивных искажений. Пересмотрев назначение периферийных устройств, опосредованно наводящих когнитивные искажения на мышление той сотни людей, которые вошли в брейнет, полковник глубоко задумался. Единственный результат военных действий, который имеет значение, происходит на когнитивном уровне. На уровне, где противники воспринимают и придают значение предпринимаемым против них действиям. Когнитивное воздействие любых, в том числе и действий военного характера, – это степень, в которой это действие, а вернее, совокупность действий изменяет убеждение противника в том, что он может чего-то добиться, максимизировав свои собственные интересы. По смыслу главной целью направленного когнитивного искажения мышления является изменение суждений, морально-нравственных ориентиров, а также базовых ценностей, как целого народа, отдельных социальных групп, так и отдельных индивидуумов, особенно являющихся главным образом лицами, принимающими решения в административной вертикали. Всё в совокупности давало весьма ощутимый когнитивный эффект в области манипуляции и скрытого воздействия на центры принятия решений. Причём что характерно, воздействие это шло не только на центр, там как раз таки системы защиты и безопасности работали более или менее неплохо. Основное воздействие шло на тех, кто в перспективе мог тем или иным образом попасть в центр приятия властных решений, так сказать, работа на будущее, а также с теми структурами, которые имели различные формы влияния на центр. Грубо говоря, основной целью этой деятельности являлось сужение возможности манёвров в принятии властных решений, а в идеале скрытое принуждение к принятию решений, выгодных противной стороне. Поднявшись, полковник в задумчивости подошёл к холодильнику и, открыв дверцу, достал из него небольшую бутылку прохладной минеральной воды и, открутив крышку, сделал несколько больших глотков и тихим шёпотом проворчал себе под нос: – И что самое забавное во всей этой истории, так это отсутствие единой линии скрытого воздействия. Их реально имелось по крайней мере два десятка, и в некоторых случаях они входили в прямое противоречие друг с другом, что прямо указывало на наличие различных центров силы, каждый из которых преследовал свои собственные интересы. На этом свободно можно играть, жонглируя на противоречиях, но это уже будет потом, а сейчас… Умолкнув, полковник вернулся в кресло и, прикрыв глаза, стал планомерно отключать все те подключения, которые имели целью наводить когнитивные искажения. Пусть и не сразу, но ему это удалось сделать и не потревожить как тех, кто, сам того не ведая, вошёл в брейнет, так и системы безопасности вредоносных устройств и их владельцев. Проделав столь кропотливую работу, Бобер пристально изучил личности тех, кто вошёл в формируемую сеть, и был вынужден признать, что далеко не все, кому была сделана инъекция, способен был войти в командную сеть. По сути, сам того не ведая, полковник запустил церебральный сортинг по принципу предрасположенности мозга. Те, кто проходил этот отбор, попадали в круг лиц, принимающих решения, причём полностью минуя любые преграды, основанные на родоплеменных принципах, а также корыстной выгоде и постороннем лоббировании чужих и даже чужеродных кадровых назначений и уж тем более властных решений… Выполнив целый ряд мероприятий, в первую очередь направленных на безопасность, полковник сначала осторожно, а потом всё более и более уверенно начал проникать в мысли тех, кто оказался в сети, и, убедившись в их полной лояльности, стал исподволь вводить в следующие круги брейнета. Дело двигалось пусть и не быстро, но вполне успешно, люди осваивались, получая ту или иную информацию, и заодно учились и познавали свои новые возможности, а они с каждой проведённой минутой только лишь возрастали, и процесс этот только набирал обороты. Перспективы вырисовывались грандиозные, особенно учитывая то обстоятельство, что ни один гаджет так и не смог зафиксировать возникновение принципиально новой сети и тех, кто получил возможность в эту сеть входить. Работа суперкомпьютера, архитектура которого была построена на основе человеческой ДНК, была выше всяческих похвал… Всех этих людей полковник лично не знал, да о большинстве из них даже и не слышал, в каких-либо иных обстоятельствах и не услышал бы никогда, а тут вдруг выяснилось, кто наиболее подходит по своим данным, чтобы войти в высший круг людей, принимающих ответственные решения, и это было главным достижением. Это было начало, а те, кто сегодня оказался в сети, стали первыми, они были в начале большого пути. Всё только начиналось, на самом деле… Через какое-то время, ощутив, что все его подготовительные мероприятия дали надлежащий результат, Бобёр обратился ко всем и одновременно к каждому и объяснил, что происходит, и где они оказались, и какие перед ними открываются возможности. Кто-то был в восторге, а кто-то испытывал глубокое недоверие, но неожиданное изумление испытали все. «Товарищи, я вижу, вы все меня знаете. Понимаю, некоторые из вас испытывают страх, а большинство пребывает в состоянии тревожности, но поверьте, это пройдёт. Не хотелось бы говорить напыщенно, но не могу без этого никак обойтись. Товарищи, к моему глубокому сожалению, всего я сейчас сказать не могу, но скажу так: вы, без всякого сомнения, являетесь цветом русского народа, и вам оказана небывалая честь войти в правящую структуру, но об этом я попрошу вас информацию не распространять, в один момент будете исключены из списка, и доступ вам в брейнет, где мы сейчас с вами и пребываем, будет навсегда закрыт. Предупреждаю сразу, о нашем общении и, если можно так сказать, союзе вообще никто знать не должен. Это многоуровневое и поэтапное испытание каждого из вас как претендентов на будущие должности административно-властной вертикали. Вы первые, кто вошёл в сеть, а за вами следом последуют и другие. Сейчас мы все вместе осваиваемся, учимся и встречаем всех, кто войдёт в сеть, и помогаем им и тем самым формируем свой закрытый клуб, ориентированный в будущее. Предупреждаю сразу, пока о физической встрече в реале не может быть и речи, наше общение будет происходить исключительно в сети, но встреча эта непременно состоится, это неизбежно, но не сейчас и не в ближайшей перспективе. На этом позвольте откланяться, желаю вам успешно освоить брейнет».