– Это правда. Брайан клянется, что это правда. Он говорит, что ту женщину на шоссе убил Хулио Родригес. Сам он никого не убивал. Говорит, что сам не понимает, как это все произошло. Он не ожидал, что эти типы натворят подобное. Преднамеренное убийство! Господи, это же надо выдумать! – Майкл, та женщина была убита по ходу совершения тяжкого преступления, а это автоматически истолковывается как отягчающее обстоятельство. Даже если твой брат вообще не прикасался к пистолету, он все равно считается соучастником преступления. – Но это же не делает его виновным. На протяжении всего побега он пытался оторваться от них и скрыться. Я подавила в себе желание спорить. Я видела, что Майкл уже начинал злиться, и понимала, что не следует слишком жать на него, если я хочу заручиться его сотрудничеством. – Полагаю, адвокат Брайана во всем разберется, – решила я перевести разговор на нейтральную тему. – А сам ты чем сейчас занимаешься? Работаешь где-нибудь? – На стройке, и наконец-то стал неплохо зарабатывать. Мама хочет, чтобы я пошел в колледж, а я не вижу смысла. Не хочу, чтобы Джульетта работала, пока Брендон еще маленький. Да и не представляю себе, куда и кем она могла бы пойти работать. Вряд ли она сможет получить где-нибудь больше, чем самую минимальную оплату, хоть и окончила среднюю школу. А при нынешних ценах на услуги няни в такой работе нет никакого смысла. Мы дошли до углового магазина, ярко освещенного лампами дневного света. Наш разговор прервался. Майкл стал сосредоточенно ходить вдоль прилавков, набирая то, за чем его послали, а я подошла к стойке с газетами и принялась просматривать последние номера "женских" журналов. Судя по вынесенным на обложки заголовкам статей, женщины были одержимы исключительно только похуданием, сексом и проблемой, как подешевле украсить дом – причем именно в такой последовательности. Я стояла, листая "Семейный очаг", пока не наткнулась на раздел, озаглавленный "Двадцать пять вещей, которые можно сделать за двадцать пять долларов и дешевле". Там рекомендовалось использовать старые простыни для пошива чехлов с декоративными завязками на складные металлические стулья. Я огляделась и увидела, что Майкл стоит на выходе возле кассы. За свои покупки он явно уже успел расплатиться, и поэтому продавщица складывала их в пакет. Я не совсем поняла, откуда и почему оно возникло, но у меня вдруг появилось ощущение, что за ним наблюдаю не я одна, но кто-то еще. Как бы невзначай, я обвела взглядом магазин. Слева от себя я уловила какое-то движение: в стеклах холодильных прилавков, стоящих вдоль стены напротив входных дверей, вроде бы отразилось чье-то размытое изображение. Я обернулась в ту сторону, чтобы рассмотреть человека получше, но лицо уже исчезло. Я устремилась к выходу и, толкнув дверь, выскочила на улицу, на вечернюю прохладу. Вокруг было тихо и пустынно. На стоянке возле магазина никого не было видно. Ни пешеходов, ни выгуливающих собак, даже ветви кустов не шевелились под ветром. Однако ощущение, что за нами наблюдают, не проходило, и я почувствовала, как волосы у меня на голове встают дыбом. Не было никаких оснований предполагать, что Майкл или я могли бы привлечь к себе чье-то внимание. Если, конечно, этим кем-то не были Венделл или Рената. Ветер усилился, над мостовой начинала стелиться дымка, словно выползающая из какого-то шланга. – Что случилось? Я обернулась и увидела в дверях Майкла, нагруженного пакетом с покупками. – Мне показалось, что тут кто-то стоял и следил за тобой. – Я никого не видел, – покачал он головой. – Возможно, у меня просто воображение разыгралось, – сказала я, – хотя вообще-то мне нечасто мерещатся подобные вещи. – Я чувствовала, как по всему телу прокатываются волны мелкой противной дрожи. – Думаете, это мог быть папа? – Не представляю, для кого другого мы могли бы представлять интерес. Майкл вдруг поднял голову и прислушался, как насторожившееся животное. – Слышите, мотор где-то работает? – Да? – Я старательно прислушалась, но, кроме шума ветра в ветвях деревьев, ничего разобрать не могла. – А в какой стороне? – Уже исчез, – покачал головой Майкл. – По-моему, вон там. Я изо всех сил всматривалась в темную часть улицы, куда показал Майкл, но никаких признаков жизни разглядеть там не могла. Фонари на редко поставленных столбах создавали внизу под собой ярко освещенные пятна, которые только подчеркивали глубину теней, лежавших в промежутках между ними. По верхушкам деревьев волнами прокатывался ветер с моря, и вызываемый им шорох листьев, казалось, хочет и не может высказать нечто таинственное. Первые легкие капли дождя уже начинали стучать по листьям. Мне показалось, что где-то в стороне я расслышала тихий, но отчетливый стук каблуков: кто-то быстро и целеустремленно удалялся в темноту. Я обернулась. Улыбка почти сползла с лица Майкла, стоило ему увидеть мое выражение. – А вы и правда перепугались. – Терпеть не могу, когда за мной наблюдают. Я заметила, что продавщица, не отрываясь, смотрит на нас из глубины магазина, видимо, заинтригованная нашим поведением. Я бросила на Майкла быстрый взгляд. – Пошли домой. А то Джульетта будет беспокоиться, куда мы провалились. Мы быстро зашагали в обратную сторону. На этот раз я уже не пыталась просить Майкла идти помедленнее. Время от времени я оглядывалась назад, но улица неизменно оказывалась пуста. Мой опыт свидетельствует: всегда легче идти в темноту, чем уходить от нее. Только когда за нами закрылась входная дверь, я позволила себе расслабиться. И тут с моих губ невольно сорвался такой вздох облегчения, что Майкл, уже успевший дойти с покупками почти до кухни, обернулся в дверях. – Не бойтесь, уж тут-то мы в безопасности, верно? Он вышел из кухни, держа в руках памперсы и пачку сигарет, и направился к спальне. Я пошла следом, стараясь не отставать от него. – Послушай, я была бы очень благодарна, если ты дашь мне знать в случае, когда объявится твой отец. Я тебе оставлю свою карточку. Можешь звонить в любое время. – Обязательно. – И Джульетту тоже предупреди, – попросила я. – Конечно. Он остановился и терпеливо ждал, пока я рылась в сумочке, отыскивая свою визитку. Приподняв ногу, я на колене написала на карточке телефон и протянула Майклу. Тот без особого интереса глянул на нее и сунул в карман пиджака. – Спасибо. По его тону я поняла, что он ни в каком случае не собирался мне звонить. Если Венделл попытается вступить с ним в контакт, Майкл, скорее всего, будет это только приветствовать. Мы вошли назад в спальню, где по телевизору все еще продолжался бейсбольный матч. Джульетта ушла с ребенком в ванную, и через закрытую дверь было слышно, как она громко говорила Брендону что-то нежное. Все внимание Майкла снова переключилось на телевизор. Он опустился на пол, прислонившись спиной к кровати, и принялся вертеть перстень Венделла, надетый на палец правой руки. Интересно, подумала я, меняет ли этот камень цвет – как это происходит с некоторыми минералами – в зависимости от того, в каком настроении находится владелец. Я взяла пакет памперсов и постучала в дверь ванной. Дверь открылась, и оттуда выглянула Джульетта. – Ой, вот и хорошо. Очень здорово, что принесли. Спасибо. Хотите помочь мне его купать? Я решила положить его прямо в ванну, он был такой грязный. – Пожалуй, я лучше пойду, – ответила я. – Похоже, дождь может вот-вот полить. – Правда? Дождь собирается? – Да, если нам повезет. Я видела, что Джульетта колеблется. – Я хотела бы у вас кое-что спросить. Если отец Майкла вернется, ему можно будет прийти взглянуть на ребенка? Брендон – его единственный внук, и вдруг у дедушки больше никогда не будет возможности увидеть малыша? – Меня бы это не удивило. И на вашем месте я бы была осторожнее. Мне показалось, что Джульетта хотела сказать что-то еще, но потом явно передумала. Когда я закрывала дверь в ванную, Брендон увлеченно грыз губку. 16 Едва я выехала на шоссе сто один, как по ветровому стеклу машины застучали капли, а к тому времени, когда мне удалось найти место для парковки в полуквартале от своего дома, дождь разошелся уже вовсю. Я заперла "фольксваген", пробралась между разливающимися лужами к входной калитке и зашлепала к своей двери, открывающейся во внутренний дворик дома Генри. Окна его были освещены, дверь на кухню открыта, и оттуда до меня донеслись ароматы выпечки: вкусные запахи ванилина и шоколада, необыкновенно приятно смешивающиеся с запахами дождя и вымокшей травы. По верхушкам деревьев вдруг пронесся порыв ветра, обрушив на меня целый водопад листьев и крупных капель. Пригнувшись и вжав голову в плечи, я свернула с дорожки и припустилась к двери Генри. Он орудовал ножом, разрезая на ровные куски еще лежавший в форме большой, девять на девять дюймов, шоколадный пирог с орехами. Генри был босиком, в белых шортах и ярко-голубой безрукавке. Мне приходилось видеть фотографии, на которых он запечатлен в юности, ему было еще только пятьдесят или шестьдесят лет. Лично мне он больше нравился сейчас, когда ему перевалило за восемьдесят и он приобрел особую стройную худощавость и прекрасный внешний вид, чудесно дополнявшийся шелковистыми седыми волосами и голубыми глазами. При взгляде на Генри складывалось впечатление, что с годами ему суждено выглядеть все лучше и лучше. Я постучала по косяку алюминиевой экранной двери. Он поднял голову и, увидев меня, радостно заулыбался. – А-а, это ты, Кинси. Быстро ты откликнулась. Я тебе только что оставил приглашение на автоответчике, – Он жестом предложил мне заходить. Я вошла, старательно вытерла туфли о лежащий перед дверью матерчатый коврик, потом скинула их и оставила на пороге. – А я увидела, что у тебя горит свет, и решила заглянуть. Ездила в Пердидо, только что вернулась и еще даже не заходила домой. Какой чудный дождь, правда? Интересно, откуда его к нам пригнало, а? – Насколько я слышал, это нас задел самым хвостом ураган Джеки. Говорят, что будет лить еще два дня. Чай у меня уже заварен, достань только чашки и блюдца. Я так и сделала, а заодно достала из холодильника молоко. Генри сполоснул нож, вытер его и вернулся к столу, где в форме красовался нарезанный пирог. После захода солнца температура в Санта-Терезе обычно падает градусов до двадцати или даже ниже, и становится прохладно, но сегодня из-за дождя и шторма стояла почти тропическая влажная жара. В кухне было душно, как в инкубаторе. Генри извлек на свет старый напольный вентилятор с большими черными лопастями, и тот с легким гудением принялся гонять воздух по комнате, создавая некое подобие сирокко – легкого и теплого ветра с моря. Мы уселись за стол напротив друг друга, между нами, прямо на кухонной варежке был водружен противень с пирогом. Верхняя корочка у него была чуть подрумяненной и казалась тонкой и хрупкой, как табачный лист. Через изломы оставленного ножом неровного следа виднелась внутренняя часть этого кондитерского чуда. Уже под самой коркой пирог был темным и влажным, внешне напоминая хорошо промоченный грунт, из которого торчали крупные, как камешки, грецкие орехи с вкраплениями небольших кусочков шоколада. Генри достал лопаточкой первый кусок и положил его мне. После этой демонстрации хороших манер мы уже ели прямо из формы. Я разлила чай, добавив себе немного молока. Потом разломила свой кусок пирога пополам, и каждую часть – снова пополам. Таким образом я пыталась создать у самой себя иллюзию будто поглощаю не слишком много калорий. Рот у меня был до отказа набит теплым шоколадом, не исключено, что я даже тихонько поскуливала и подвывала от удовольствия, но Генри – слишком воспитанный человек, чтобы замечать такие вещи. – Сегодня я сделала странное открытие, – проговорила я. – Не исключено, что у меня в здешних краях есть родственники. – Что за родственники? Я пожала плечами. – Ну, люди с такой же фамилией, вроде бы связанные по семейной линии, кровными узами и все такое. – Вот как. – Его голубые глаза с интересом изучали меня. – Занятно, черт возьми. И кто же они? – Не знаю, я еще их не видела. – А-а. А я было подумал, что вы уже познакомились. Тогда откуда же ты знаешь об их существовании? – Я вчера ходила в Пердидо по домам. И одна женщина сказала, что я ей кого-то напоминаю, и спросила, как меня зовут. Я ответила, и тогда она спросила, не прихожусь ли я родственницей семье Бэртона Кинси, что живет в Ломпоке. Я ответила, что нет, но потом посмотрела свидетельство о браке своих родителей. Отца моей матери звали Бэртон Кинси. Сейчас мне кажется, что где-то в глубине сознания я и раньше это знала, просто тогда мне не хотелось во всем этом разбираться. Странно, правда? – И что же ты собираешься теперь делать? – Еще не знаю. Подумаю. У меня предчувствие, что здесь целый клубок проблем, который лучше не трогать. – Ящик Пандоры. – Совершенно верно. Просто беда. – А с другой стороны, может быть, и ничего страшного.